Маша, не избалованная заграничным сервисом, спокойно улыбнувшись, ответила:

– По-моему, это просто местная авиалиния.

Все были налегке и быстро расселись по приглянувшимся местам. Я же, с убогой своей сумкой, к которой к тому же была пристегнута видавшая виды кожаная куртка, никак не мог пристроиться.

Затем, найдя классное место в конце салона, уселся.

Самолет, конечно, был неказистым. Я вспомнил, как, будучи в городе Баку, в Азербайджане, нас возили на немыслимо грязных и раздолбанных экскурсионных автобусах. Даже наши московские автобусы общественного транспорта, по сравнению с азербайджанскими, выглядели идеальными. Разница же между этим самолетом и самолетом, в котором мы летели до Сингапура, была более значительная. Как между автобусом для интуристов и бакинским автобусом.

Опять, уйдя в тень с пьедестала руководителя группы, я немного успокоился. «Лишь бы долетела эта развалюха куда следует, а там и трава не расти», – думал я.

Раз есть пара летчиков, спины которых я видел, заходя в самолет, и пара бортпроводниц, приветливо и спокойно встречавших нас у входа в самолет, значит, они уверены в надежности этой машины. Можно спокойно лететь и ни о чем не думать. Я хотел засечь время вылета, но с ужасом обнаружил, что часы остались в гостинице, в ванной. Я их снял, когда принимал душ перед выходом, и забыл надеть. Жалко, лет пятнадцать они служили мне исправно, отсчитывая время моего существования, взлетов, падений и минут счастья. Холодок прокатился по сердцу. Я как будто бы потерял одного из верных своих друзей, никогда не подводившего меня.

Ну да ладно, хрен с ними, может быть, это и к лучшему. Ведь надо же бросать монетки в море, чтобы опять вернуться в желаемое тобой место. А я целые часы бросил, вернее, оставил. Значит, обязательно опять посещу красивый Сингапур. Так или иначе, все к тому и идет.

Самолет, трепыхаясь всем корпусом, разбежался по взлетно-посадочной полосе. Набирая высоту, несколько раз упал в воздушные ямы, от чего захватывало дух и повизгивали девчонки, и завис над бесконечным Индийским океаном, словно не двигаясь. Однако лопасти мотора, которые были видны в иллюминатор, лихорадочно вращались, перемалывая воздух, и тащили корпус самолета с пассажирами к неведомым нами островам.

Наскоро перекусив незатейливым обедом, предложенным обслугой, я спокойно заснул, измученный предыдущими бессонными ночами. Мне снились некоторые из моих красавиц, с которыми у меня закрутилась во сне фантастическая любовь. Мне снились девицы, стоящие рядами, все поголовно рылись в чемоданах, стоя задом ко мне и не имея трусиков. Итальянки и негритоски домогались меня. Среди них была Наоми Кемпбелл. Во сне я никак не мог удобно устроиться с партнершей. И вот, наконец-то, Машенька раздвинула свои прелестные ножки. Она плавно, навстречу мне, начала качать всем станом, как бы приглашая к совокуплению. Взглянув ей в лицо, я вдруг обнаружил, что это была злобная и противная немка, которая ржавым голосом стала громко скрежетать, отчего я проснулся, так и не сделав желанного дела.

Ровный гул самолета иногда заменялся скрежетом, доносившимся от мотора на крыле. Стюардессы, видно, что испуганные, но спокойные, пристегнутые ремнями, сидели на откидных сидениях, спиной к кабине пилотов и лицом к салону. Пассажирки нервно елозили в креслах и глядели в иллюминаторы.

Не понимая, в чем дело, я выглянул в окно. Под нами так же, как и прежде, простирался бескрайний океан. Сколько времени мы летели, я не знал, часов не было. Беспокойство тут же охватило меня. Незаметно подкрадывался страх.

Двигатель самолета работал с перебоями, иногда захлебываясь и замолкая, а иногда наоборот, бешено взрывался мощным гулом и скрежетанием.

«Это конец, – вертелось у меня в голове, – долетался». И на хрена я согласился на это путешествие?! Я уже представлял, как по телевизору передают в новостях о пропавшем в Индийском океане самолете, на борту которого, возможно, находились российские граждане, фамилии которых уточняются. Жена сначала будет терпеливо ждать моего возвращения, матюгая за задержку, затем начнет думать, что я в райских кущах южных стран закрутил любовь со своими «блядями», как она окрестила моих туристок. А потом ей позвонит Сашка, выразит свои соболезнования по поводу моей преждевременной кончины и подкинет, наверное, немного денег. Та зайдется воплем: «На кого ж ты меня покинул», – немного погорюет о супруге-неудачнике и найдет какого-нибудь крепкого работягу, не связанного с кино и командировками, выйдет замуж и будет мучиться от его постоянных пьянок, вспоминая своего, хоть и невезучего, но доброго и непьющего мужа.

Самолет явно был неуправляем. Длительный полет я для себя объяснял тем, что пилоты выжигали керосин, чтобы совершить экстренную посадку. Но почему-то внизу не было земли. У меня тут же родилось предположение, что из-за неисправности рулей управления летчики вынуждены были лететь по прямой, вместо того, чтобы искать сушу, и наверное рассчитывали дотянуть до известного им аэродрома, находящегося на этом векторе движения. Наихудшие предположения начали подтверждаться, когда бледная от страха стюардесса предложила надеть спасательные пояса, показывая принцип их эксплуатации. Кровь из конечностей отхлынула в голову и гулко пульсировала в висках. От волнения дрожали и не слушались руки. Было впечатление, что это продолжалось вечность.

Внезапный сильный крен заставил всех железной хваткой вцепиться в поручни кресел. Самолет юзом пошел вниз. Я ощутил неприятное чувство невесомости подобное тому, которое испытываешь, когда прыгаешь с большой высоты и душа уходит куда-то выше головы, оставляя в тебе только сковывающее ощущение бренности твоего тела и его незащищенности.

Длительные минуты падения и ожидания гибели перемешались с мигом соприкосновения с земной твердью и всепоглощающими последствиями нашего «приземления». Я не осознал, сгруппировался ли я как положено по инструкции при подобных ситуациях и как вели себя остальные пассажиры-камикадзе.

Удар о, вероятно, воду, скольжение по незримой поверхности, затем страшный скрежет и вопли девушек слились в один единый гул. Нас вырывало из кресел, мотая с огромной силой в разные стороны и с неимоверной мощью тащило вперед, разрывая тела на части. Чем и обо что я бился, уже не имело никакого значения. Корпус самолета очередной раз сильно дернулся, что-то дико оглушительно взвизгнув бухнуло сзади меня, оттуда вспыхнул яркий белый свет и мы помчались по кругу, как на каруселях, пока во что-то не уткнулись левым боком самолета, и, встав на дыбы, медленно и плавно откачнувшись назад, замерли.

Меня поразила оглушительная тишина после случившегося кошмара. До меня дошло, что я остался жив.

Как показалось, все это произошло в считанные доли секунды. Тишину разорвал страшный крик истерии и воплей обезумевших девушек. Они бешено стали срываться с мест, и, мешая друг другу, буквально по головам, начали метаться по остаткам салона, ища выход наружу. Кто-то был убит или находился в обмороке. Кто-то орал навзрыд. Царила полная неразбериха.

Впереди меня сидящая до этого девушка с остекленевшими глазами изначально ринулась вперед по проходу в кучу малу, потом, осознав, что надо бежать назад, чуть не свернув покореженное рядом со мной кресло, ринулась в хвост самолета и исчезла в ярком свете, исходившем оттуда.

Обернувшись, я увидел, что там зияла огромная дыра, откуда и бил яркий солнечный свет. Ослепленный им, я все-таки увидел, что мы находимся на суше.

Все остальные девушки кинулись вслед за ней. Через секунды я остался один. Встав и выглянув в дыру, я увидел вспаханный песок, переходящий в обглоданные фюзеляжем камни, и стоящих вдалеке на песке девчонок, которые смотрели на меня. Они были все в оранжевых жилетах, растрепанные и похожие на дикарей-близняшек, ожидающих какого-то обещанного им чуда.

Сбросив идиотский жилет, я пошел по проходу, осматривая салон, чтобы узнать, есть ли жертвы.