Утренний сон, да на свежем воздухе, в деревенской тишине, был необыкновенно сладок, и Катя проспала довольно долго, а, проснувшись, всё ещё медлила вставать и покидать своё волшебное ложе. Но тут её ухо уловило негромкий разговор. Ровный, спокойный голос Анны Степановны и звонкий, переливчатый голосок Галинки, бабушкиной соседки и любимой Катиной подружки:

– Тёть Нюр, Катюша приехала?

– Прибыла, прибыла. Вчера с последним автобусом явилась.

– Здо́рово! А она что, спит ещё?

– Да спит, поди. С вечера забралась на сеновал, говорит, ностальгия одолела, про урбанизацию с цивилизацией хочет напрочь забыть. Так вот до сей поры и не слезала, полсуток проспала. Так что лезь, буди, и давайте завтракать. Я сейчас из печи пышки выну и самовар взбодрю.

Бабушка пошла в дом, а топоток Галинкиных ножек приблизился к сеновалу, скрипнула, распахиваясь, дверь – и вот она, Галка, смеясь, шлёпнулась рядом, прижалась прохладной щекой к Катиной щеке:

– Ты приехала! Как же я рада тебя видеть!

– Здравствуй, подружка дорогая! Я тоже соскучилась. Но теперь всё лето мы будем вместе. Как ты тут?

– За-ме-ча-тель-но!!! Мне столько нужно тебе рассказать! Моя жизнь скоро изменится.

Катя внимательно посмотрела на подругу. Они дружили чуть не с самого рождения. Дома стояли рядом, девочки во время Катюшиных приездов не расставались ни на минуту, у них были общие игрушки, одни на двоих качели, сооружённые Галкиным отцом, один домик для игр, построенный Катиным дедом. Зачастую подружки и ночевали в одном доме, и обедали, и ужинали друг у друга. Став постарше, Катя меньше времени проводила у бабушки, лишь на каникулах и изредка в праздники, но связь с Галинкой была такой прочной, что расстояние нисколько не мешало им дружить по-настоящему.

В периоды расставаний они писали пространные письма: Галка – простые: о природе, о соседях, о прочитанных книгах и просмотренных фильмах; Катюша живописала дискотеки, отношения с мальчиками, новые одёжки. Да мало ли о чем могли писать девчонки!

Даже такие совсем разные. Городская Катя из небедной семьи выглядела утончённой и изысканной, мама всегда одевала её ярко и модно, учила укладывать белокурые локоны в хитрые причёски. И косметикой не только не запрещала пользоваться, а учила правильно применять, чтобы подчеркнуть и так щедро отмеренную природой красоту. И характер у неё был соответствующий. Быть лидером, хозяйкой любого положения, привлекать внимание – только так. С детства Катя не признавала поражений, привыкла добиваться своего любыми средствами.

А простая, бесхитростная, доверчивая Галинка, чёрненькая, скуластенькая, с круглым неброским личиком, небольшого росточка, с неидеальной, чуть тяжеловатой фигуркой казалась на фоне своей шикарной подруги совсем незаметной. Да она и не старалась, чтобы её заметили. Не было в ней никакого тщеславия, желания выделиться. Стройной светловолосой Кате цыганистая Галинка никогда не завидовала, успехам подруги в отношениях с парнями только радовалась, улыбалась ласково: «Ну кого же любить, если не Катюшку!» И Катя очень ценила, что подружка ей не соперница.

В детстве по именам и внешности их звали Котёнок и Галчонок. Со временем Котёнок превратился в роскошную грациозную кошку, а Галинка так и осталась невидным галчонком. И в то же время была в ней какая-то неуловимая прелесть: в добрых глазах, в ласковой улыбке, во всей этой мягкости и этом дружелюбии.

А судьба этой тихой девочке досталась нелёгкая. Закончив медучилище, Галка хотела поступать в институт, но слегла совсем её мама, давно болевшая, рано постаревшая деревенская женщина. Отец сломался, запил, и пришлось Гале, отказавшись от мечты, взвалить на себя заботу об умирающей матери, слабом отце, о доме и огороде. В восемнадцать лет осталась она совсем одна. Умерла от рака мама, отец ушёл следом за женой, которую любил так, что не смог справиться с потерей. Они всегда были вместе и ушли вместе, оставив дочь одну-одинёшеньку, даже дальних родственников у них не оказалось.

Щедро отмеренные судьбой испытания не озлобили и не омрачили Галкиной души, она осталась светлой и лёгкой. Катя очень ценила человеческое тепло, исходившее от Галинки, дорожила этой дружбой. Катюша вообще с девчонками не дружила, относилась к ним несколько свысока, сознавая своё превосходство, а с Галкой отношения были такими постоянными и тёплыми, что иная дружба была и не нужна. Галку она просто любила и очень уважала. Думая порой, как бы она, Катя, повела себя на Галинкином месте, была уверена, что просто пропала бы, а подруга ничего, живёт себе и всему радуется.

Работает сельской медсестрой с крошечной зарплатой и огромной нагрузкой, вся медслужба в одном лице. Выслушивает бесконечные жалобы одиноких стариков, ходит по разбитым дорогам в дальние деревушки, прихватывая кому хлеб, кому почту, в любое время, в любую погоду. И всегда ровна и приветлива, всегда улыбается и шутит.

Катюша не понимала, как можно жить в глуши, ей казалось, что подруга хоронит себя заживо, только в городе можно найти и себя, и свою судьбу. Галка посмеивалась в ответ: «Судьба и за печкой сыщет!», объясняла, что не может покинуть могилы близких людей, оставить нуждающихся в ней стариков, порой брошенных собственными детьми. И домик без неё пропадет, он цел, пока в нём живёт Галинка. Склонной думать в первую очередь о себе, Катюше казалось, по меньшей мере, странным, что эта молоденькая девушка взяла на себя огромную ответственность за всех и стала всем необходимой и нужной. Катя же пока думала только о себе, о своём счастье, о своих маленьких и немаленьких потребностях и радостях. Она привозила подруге глянцевые журналы, косметику, обижалась слегка, не замечая у Галки интереса ко всему этому, понимая, что всякие женские хитрости и штучки её не привлекают, удивлялась, не видя женщину со всеми присущими этому полу слабостями, зато видела надёжного друга.

А сейчас вдруг бросились в глаза какая-то необычность в облике подруги, какое-то новое выражение на лице. Они одновременно затараторили:

– Ой, ты ещё красивее стала, уж кажется, больше некуда! А пеньюарчик-то какой, как раз для сеновала.

– А с тобой-то что? Глазки горят, щёчки блестят! Необычная, непривычная вся.

Галка действительно сияла. В чёрных глазах сверкали золотые искорки, смуглые щёки алели ярким румянцем, некрупные зубки сияли в постоянной улыбке.

– Так-так! – Катя лукаво погрозила пальчиком. – Что-то я сейчас узнаю из личного дела Галины Васильевны, ну очень-очень личного дела. Угадала?

– Угадала! – Галя порозовела до самых волос. Почему-то смуглая Галинка краснела по любому поводу, а белокожая Катя – никогда. – Я выхожу замуж! Как ни пряталась за печку, судьба меня разыскала.

От такого сообщения Катя утратила дар речи и пришла в некоторое стрессовое состояние. Насколько ей помнилось, женихов в деревне особых не водилось, летние отдыхающие склонны были лишь к коротким связям, и Галкина личная жизнь никак с имеющимися объектами не вязалась. Неужели от безысходности подруга собралась замуж за какого-нибудь чумазого аборигена, весь культурный уровень которого умещается в стакане паршивой самогонки? Ведь по деревенским меркам девушка за двадцать – уже кандидатка в старые девы, с замужеством запаздывать нельзя, того гляди доброхоты изъяны найдут. Но Галка искрилась и сияла, на безысходную с изъянами не походила, и всё же вопрос Катин прозвучал почти испуганно:

– И кто же наш избранник? В каком здешнем болоте вырос сей принц?

– Катенька, не язви! Я и так волнуюсь, не знаю, с чего начать. – Галкины щеки продолжали полыхать. – Он и в самом деле мой принц. Такой, знаешь, необыкновенный!

– Да откуда принцу-то здесь взяться? – Катя пришла в себя и жаждала подробностей, а Галка от смущения ничего толком не объясняла. – Что-то я у нас в округе дворцов не наблюдала, Золушка ты моя!