– С головой не в порядке? – В голосе эксперта послышалось удивление. – Я полагаю, вы имеете в виду заболевание или психическое расствойство? Я бы посоветовал быть осторожней с подобными выводами, особенно касательно последнего. Люди с психическими расстройствами редко склонны к жестокому насилию; они скорее оказываются жертвами, чем преступниками, чаще наносят вред себе, а не другим. Я не думаю, что вы ищете психически больного человека. Вполне возможно, что он страдает серьезным расстройством личности, но нет никаких признаков, указывающих на галлюцинации, бредовые или параноидные состояния.

– Нет. Возможно, нет…

Хюльдару совсем не хотелось вот так сразу отказаться от своей теории сумасшествия преступника. Тем не менее он был готов отложить ее на время и сосредотичиться на возможных фобиях убийцы – боязни крови или отвращении к повреждениям внешних покровов посредством уколов, порезов и тому подобного. Впрочем, это вряд ли наведет их на след, так как ни в одной исландской базе данных – ни в полицейской LÖKE, ни в других, известных Хюльдару, – не содержалось информации об индивидуумах с патологической брезгливостью к кровоточащим поверхностным ранам. Но эта версия может пригодиться, когда у них появится подозреваемый. Если он появится…

Пока судмедэксперт готовился к следующему этапу, Хюльдар разглядывал разложенные на лабораторном столике пакеты и баночки с вещдоками. Если на скотче не обнаружится никаких следов убийцы, возможно, на него сможет указать извлеченный из тела убитой биоматериал или какие-нибудь объекты. Несколько банок уже исчезли со столика: ассистент судмедэксперта, воспользовавшись паузой во вскрытии, поспешил перенаправить их в нужные руки для дальнейшего исследования.

Как правило, исландские убийцы признавали вину сразу после ареста, и рассмотрение дел обычно шло как по маслу. Вещдоки задействовались редко, но они всегда были кстати, когда требовалось вправить мозги особо упертым типам. У таких просветление наступало лишь в моменты, когда они начинали тонуть в предъявляемых им уликах, и вдруг оказывалось, что они даже рады облегчить душу, бросались убеждать себя и других, что все произошло случайно, что они вообще хорошие люди и им просто не повезло вляпаться в такое дело. Было даже забавно, как им хотелось подружиться со следователями, объяснить свои мотивы, будто это имело какое-то значение. Но полиция не выносит приговор – она просто докапывается, что и как произошло.

Хюльдар попытался представить себе убийцу Элизы. Как тот оправдает свои деяния? Но, возможно, он окажется одним из тех немногих, которые никогда не признаю́тся в совершении преступлений…

Внезапно из уголка рта Элизы вытекла вязкая прозрачная капля, похожая на гигантскую заблудившуюся слезу. Хюльдар поспешно отвел взгляд и повернулся к врачу, уже вооружившемуся электрической пилой. Внутри у следователя опять все перевернулось.

Эксперт некоторое время задумчиво рассматривал пилу в своих руках, будто не уверенный в правильности выбора, затем, видимо согласившись с внутренними доводами, положил ее на поднос рядом с другими инструментами. Вид у них был устрашающий и совсем не вяжущийся с человеческим телом. Если б Хюльдару в нормальной больнице пришлось увидеть что-то подобное, ох и летел бы он оттуда!

– Кого вы подозреваете? Мужа?

– Пока еще рано делать выводы, он только что прилетел из-за границы. Допрос уже закончился, но у меня не было времени ознакомиться с протоколом – я был в Доме ребенка, а оттуда прямиком сюда. Из того, что мне известно по результатам допроса, вряд ли муж замешан в этом деле. Он, похоже, в состоянии шока. Мы уже получили подтверждение, что во время совершения убийства он находился за границей – был на конференции вместе с другим исландцем. То есть к самому акту убийства точно не причастен. Вполне возможно, что он просто хороший актер, а на грязную работу нанял кого-то другого. Единственное, что нам удалось выудить из дочки, так это то, что убийца был черный.

– Черный?! Это здорово упрощает вам жизнь! – порадовался за Хюльдара судмедэксперт и, посерьезнев, добавил: – А как вообще ее самочувствие?

– Паршивое. – У Хюльдара не нашлось лучшего слова, чтобы описать состояние Маргрет; почувствовав, что ему неловко говорить о девочке, стоя рядом с трупом ее матери, он снова перевел разговор на убийство. – Не знаю, говорит она это, потому что на убийце были черные брюки и черная обувь, или имеет в виду цвет кожи. Вероятнее всего, девочка видела его обувь и брюки из-под кровати, хотя она также говорит, что видела его голову. Видимо, до того, как спряталась под кроватью. Голову описывает как необычно большую.

– Большую?

– Да, так она сказала. Но что значит для ребенка «большая голова»?

Чтобы избавиться от необходимости следить за действиями эксперта, Хюльдар сосредоточенно разглядывал пол вокруг своих ботинок; ему вполне хватало уже увиденного. В глубине души он надеялся, что ассистент заплутает в коридорах больницы и вскрытие придется отложить. Потребность в никотине изводила его, но запихивать что-то себе в рот в этих условиях казалось ему немыслимым. Он даже не был уверен, что смог бы сейчас закурить, засунь ему кто-то в рот горящую сигарету. Чем меньше воздуха из этой комнаты попадет ему в легкие, тем лучше.

– Не знаю. Может, с ней мог бы поработать ваш художник?

– Да-да, конечно, но не прямо сейчас. Сейчас она не хочет ни с кем встречаться. Пока мы дали ей передышку; попытаемся снова сегодня – чуть позже или вечером. Нужно выяснить все детали как можно скорее. Я не могу зарядить людей на розыск темнокожего преступника, если имелась в виду черная одежда. – Хюльдар вскинул голову; он вдруг вспомнил одну вещь, о которой намеревался спросить судмедэксперта. – Муж Элизы работает здесь, у вас в больнице.

– Ну? – удивился тот. – Как зовут?

– Сигвалди Фрейстейнссон, гинеколог.

– Не помню такого… Он одного возраста с женой?

– Да.

– Тогда вряд ли я его знаю. Другое поколение. Я из молодых врачей почти никого не знаю. – Эксперт поправил на руке латексную перчатку, щелкнув ею по запястью. – Но что бы там ни было с ее мужем, я предположил бы, что она и преступник были каким-то образом знакомы. Это большая редкость, когда незнакомец нападает на жертву лишь для того, чтобы замучить ее таким образом. Я классифицирую это как истязание, и ничто другое. Мучилась она недолго, но ужасно. Вы видели ее зубы? Он не деликатничал, заталкивая в нее пылесосную трубу. А воздух из легких высасывался с такой силой, что произошел их полный коллапс, и, я думаю, лопнули барабанные перепонки и произошли другие внутренние повреждения. Увидим лучше, когда откроем ее. Это не будет приятным зрелищем, поверьте мне на слово. Так что нет, вряд ли она ему совсем незнакома – наша нация слишком малочисленна для маньяков, так что его выявили бы и обезвредили прежде, чем дошло до такого.

– Ну, это не стопроцентно.

– Возможно, нет, но, к счастью, у нас здесь, на Западе, истязания случаются редко – по крайней мере, как самоцель. А в тех редких случаях, когда происходит, это обычно связано с сексуальными отклонениями. В других странах истязания могут практиковаться в определенных кварталах крупных городов; у нас, к счастью, пока такого нет. Да, бьют, пытают, истязают, но, как правило, с целью запугать. В Исландии, насколько мне известно, еще не было смертельных случаев или серьезных увечий в результате таких пыток. В противном случае я был бы в курсе – ведь пострадавшие в конце концов попадают в больницу, а здесь все фиксируется.

– Скорее всего… Но что за человек способен на такое?

– А вот это вопрос. Даже при наличии желания замучить кого-то до смерти немногие способны на такое, и неважно, сколько у человека накопилось ненависти. У большинства людей существует внутренний тормоз, не позволяющий переступить определенную черту. Но тут мы опять возвращаемся к факту, что в данном случае не применялось режущее или колющее оружие, а акт убийства заключался в нажатии кнопки пылесоса. – Врач повернулся к Хюльдару: – Я, конечно, не знаю наверняка, но, поскольку нет никаких признаков изнасилования, думаю, что преступник ненавидел эту женщину всем своим существом. По крайней мере, пока ясно, что нападение не было вызвано сексуальными мотивами. Возможно, позже обнаружатся следы спермы, если преступник предпочел мастурбирование изнасилованию, но, когда я был на месте преступления, ничего такого не было выявлено и, думаю, вряд ли мы что-то упустили.