За каждый букет и за каждый цветок

Я людям признателен чуть не до гроба.

Люблю я цветы! Но средь них особо

Я эту вот розу в душе сберег.

Громадная, гордая, густо-красная,

Благоухая, как целый сад,

Стоит она, кутаясь в свой наряд,

Как-то по-царственному прекрасная.

Ее вот такою взрастить сумел,

Вспоив голубою водой Севана,

Солнцем и песнями Еревана,

Мой жизнерадостный друг Самвел.

Девятого мая, в наш день солдатский,

Спиной еще слыша гудящий ИЛ,

Примчался он, обнял меня по-братски

И это вот чудо свое вручил.

Сказал: – Мы немало дорог протопали.

За мир, что дороже нам всех наград,

Прими же цветок как солдат Севастополя

В подарок от брестских друзей-солдат.

Прими, дорогой мой, и как поэт

Этот вот маленький символ жизни,

И в память о тех, кого с нами нет,

Чьей кровью окрашен был тот рассвет —

Первый военный рассвет Отчизны.

Стою я и словно бы онемел…

Сердце вдруг сладкой тоскою сжало.

Ну, что мне сказать тебе, друг Самвел?

Ты так мою душу сейчас согрел…

Любого «спасибо» здесь будет мало!

Ты прав: мы немало прошли с тобой,

И все же начало дороги славы —

У Бреста. Под той крепостной стеной,

Где принял с друзьями ты первый бой,

И люди об этом забыть не вправе!

Чтоб миру вернуть и тепло и смех,

Вы первыми встали, голов не пряча,

А первым всегда тяжелее всех

Во всякой беде, а в войне – тем паче!

Мелькают рассветы минувших лет,

Словно костры у крутых обочин.

Но нам ли с печалью смотреть им вслед?!

Ведь жаль только даром прошедших лет,

А если с толком – тогда не очень!

Вечер спускается над Москвой,

Мягко долив позолоты в краски,

Весь будто алый и голубой,

Праздничный, тихий и очень майский.

Но вот в эту вешнюю благодать

Салют громыхнул и цветисто лопнул,

Как будто на звездный приказ прихлопнул

Гигантски-огненную печать.

То гром, то минутная тишина,

И вновь, рассыпая огни и стрелы,

Падает радостная волна,

Но ярче всех в синем стекле окна —

Пламенно-алый цветок Самвела!

Как маленький факел горя в ночи,

Он словно растет, обдавая жаром.

И вот уже видно, как там, в пожарах,

С грохотом падают кирпичи;

Как в зареве, вздыбленном, словно конь,

Будто играя со смертью в жмурки,

Отважные, крохотные фигурки,

Перебегая, ведут огонь.

И то, как над грудой камней и тел,

Поднявшись навстречу свинцу и мраку,

Всех, кто еще уцелеть сумел,

Бесстрашный и дерзкий комсорг Самвел

Ведет в отчаянную атаку.

Но, смолкнув, погасла цветная вьюга

И скрылось видение за окном.

И только горит на столе моем

Пунцовая роза – подарок друга.

Горит, на взволнованный лад настроив,

Все мелкое прочь из души гоня,

Как отблеск торжественного огня,

Навечно зажженного в честь героев!

Сколько раз над моей страною

Била черным крылом война.

Но Россия всегда сильна,

Лишь крепчала от боя к бою!

Ну, а если ни злом, ни горем

Не сломить ее и не взять,

То нельзя ли в лукавом споре

Изнутри ее «ковырять»?

И решили: – Побольше наглости!

Для таких, кто на слякоть падки,

Подливайте фальшивой жалости,

Оглупляйте ее порядки.

Ну а главное, ну а главное

(Разве подлость не путь к успеху?!),

На святое ее и славное —

Больше яда и больше смеха!

Пусть глупцы надорвут животики,

Плюнув в лица себе же сами!

И ползут по стране ужами

Пошловатые анекдотики.

До чего же выходит здорово,

Не история, а игра:

Анекдотики про Суворова,

Про указы царя Петра.

Тарахтит суесловье праздное

И роняет с гнилым смешком

То о Пушкине штучки разные,

То скабрезы о Льве Толстом.

И, решив, что былое пройдено,

Нынче так уже разошлись,

Что дошли до героев Родины,

До Чапаева добрались.

Будто был боевой начдив,

Даже молвить-то странно, жаден.

Неразумен-то и нескладен,

И, смешнее того, – труслив.

Это он-то – храбрец и умница!

(Ах ты, подлый вороний грай!)

Это гордость-то революции!

Это светлый-то наш Чапай!

И не странно ль: о славе Родины

Не смолкает визгливый бред,

А о Фордах иль, скажем, Морганах

Анекдотов как будто нет…

Впрочем, сколько вы там ни воете

И ни ржете исподтишка,

Вы ж мизинца его не стоите,

Даже просто его плевка!

Что от вас на земле останется?

Даже пыли и то не будет!

А ему будут зори кланяться!

А его будут помнить люди!

И в грядущее, в мир просторный

Будет вечно, сражая зло,

Мчаться вихрем он в бурке черной

С острой шашкою наголо!