Страх за плечи схватил руками:

– Стой! На гибель идешь, ложись!

Впереди визг шрапнели, пламя…

Здесь окопчик – спасенье, жизнь.

Взвод в атаку поднялся с маху.

Нет, не дрогнул пехотный взвод.

Каждый липкие руки страха

Отстранил и шагнул вперед.

Трус пригнулся, дрожа всем телом,

Зашептал про жену, про дом…

Щеки стали простынно-белы,

Сапоги налились свинцом.

Взвод уж бился в чужих траншеях,

Враг не выдержал, враг бежал!

Трус, от ужаса костенея,

Вжался в глину и не дышал.

… Ночь подкралась бочком к пехоте,

В сон тяжелый свалила тьма,

И луна в золоченой кофте

Чинно села на край холма.

Мрак, редея, уходит прочь.

Скоро бой. Взвод с привала снялся.

Трус уже ничего не боялся,  —

Был расстрелян он в эту ночь!

Пехота смертельно устала

Под Мгой оборону держать.

В окопах людей не хватало,

Двух рот от полка не собрать.

Двадцатые сутки подряд

От взрывов кипело болото.

Смертельно устала пехота,

Но помощи ждал Ленинград.

И в топи, на выступе суши,

Мы яростно бились с врагом.

Отсюда ракетным дождем

Без промаха били «катюши».

Да, было нам трудно, но вскоре

Ударил могучий прибой,

И на берег хлынуло море

Тяжелой, гудящей волной.

Штыки, бескозырки, бушлаты,

На выручку друга, вперед!

Держитесь, держитесь, ребята!

Морская пехота идет!

Врагу мы повытрясли душу,

А в полдень под тенью берез

Сидели наводчик «катюши»

И русый плечистый матрос.

Костер сухостоем хрустел.

Шипел котелок, закипая.

Матрос, автомат прочищая,

Задумчиво, тихо свистел…

Недолог солдатский привал,

Но мы подружиться успели,

Курили, смеялись и пели,

Потом он, прощаясь, сказал:

– Пора мне, братишка, к своим,

В бою я, сам знаешь, не трушу.

Ты славно наводишь «катюшу»,

И город мы свой отстоим.

Дай лишнюю пачку патронов.

Ну, руку, дружище! Прощай.

Запомни: Степан Филимонов.

Жив будешь, в Кронштадт приезжай.

А коли со мною что будет,

То вскоре на кромку огня

Другой Филимонов прибудет —

Сын Колька растет у меня.

Окончилась встреча на этом.

Военная служба не ждет.

На новый участок с рассветом

Морская пехота идет.

Погиб Филимонов под Брестом,

О том я недавно узнал.

Но сын его вырос и встал

В строю на свободное место.

Вот мимо дворов, мимо кленов

Чеканно шагает отряд.

Идет Николай Филимонов

Среди загорелых ребят.

С обочин и слева и справа

Им радостно машет народ:

Идет наша русская слава —

Морская пехота идет!

Грохнул взрыв – качнулись небеса,

Над карьером пыль взметнулась тучей.

Вздрогнули окрестные леса,

Эхо с гулом понеслось под кручи.

Выпрыгнув из щели без труда,

Подрывник встряхнулся деловито,

Взял осколок красного гранита

И сказал: – А камень хоть куда!

Из него дворец сложить не стыдно.  —

Помолчал, цигарку закрутил,

Не спеша, со вкусом раскурил

И сказал товарищу солидно:

– Динамит иль, скажем, аммонал.

Я их норов досконально знаю

И не первый год уже взрываю,

Нынче вот в трехсотый раз взрывал!

А когда дойду до пятисот,

Не иначе стану бригадиром.  —

Он не знал, что мир простился с миром,

Что война над Родиной встает.

И что через месяц средь болот

Сам он по приказу командира

Подорвет впервые вражий дот.

Так и было: рушились дома,

Шли враги в дыму, сквозь грохот стали.

Крепко, насмерть русские стояли,

Грудь на грудь сходились свет и тьма!

А пока земля в огне дымит,

Всюду шарит враг рукой нечистой.

Даже там, в Карелии лесистой,

Из-под снега извлекли фашисты

Красный с черной жилкою гранит.

И чванливый оберест приказал,

Жадным взглядом весь карьер окинув:

– Пусть стоит на площади Берлина

Из гранита грозный пьедестал.

В день, когда мы разгромим Советы

И пожар взметнется над Москвой,

Мы воздвигнем памятник Победы,

Свастику поднявший над собой.

Перед ним века и поколенья

Лягут, распростертые, в пыли.

Это будет символ устрашенья,

Символ покорения земли!

Только вышло все наоборот.

День настал – и пробил час расплаты:

В сорок пятом русские солдаты

У рейхстага кончили поход…

В глубине двора сапер гвардейский

Каменную груду увидал.

Поднял камень и к груди прижал:

– Братцы, это ж наш гранит, карельский.

Сам я этот камень добывал!

… Новый дом поднялся над Москвою,

Стеклами сверкая на рассвете.

Во дворе играют шумно дети,

Рядом липы шелестят листвою.

Дом построен мирными руками,

Зданию нарядный придал вид

Красный, с темной жилкою гранит,

Что из плена вызволен бойцами.

Друг, москвич! Воскресным днем с рассветом

Улицею Горького пройдись.

Перед домом тем остановись:

Вот гранит, объехавший полсвета,

Над гранитом дом взметнулся ввысь…

Номер девять, возле Моссовета!