Как только рухнула на кровать, позвонила мама. Я сбросила вызов, сил говорить всё равно не было. Сквозь пелену слёз набрала сообщение.

Я в отеле.

На что тут же пришёл ответ.

Милая, я была против, это папина идея.

Не стала отвечать, и это сообщение прочитала с трудом. Сил не было ни на что, даже реветь, я просто молча роняла слёзы под подушку, раскинувшись на кровати звёздочкой лицом вниз.

Зачем любить так больно?

От усталости из-за дороги и бессонной ночи накануне я крепко заснула и проспала бы до утра, если бы в дверь номера не постучали. Хорошо, что я не красилась перед поездкой, а то выглядела бы пандой, открыв дверь Мамонту.

И я ведь даже не сомневалась, что это он.

— Тебя не было на ужине. — пробасил, протискиваясь с подносом еды в номер.

— Я заснула. А сколько времени? — прикрыв дверь, я включила весь свет и пошла за едой.

На подносе стояли целых три тарелки с чем-то вкусненьким и большая белая чашка чая с лимоном.

— Уже почти десять местных, в Москве будет одиннадцать. — Мамонт поставил поднос на стол и сам сел за него, не планируя никуда уходить.

Я разрывалась между двумя тупыми желаниями. Пожрать и навалиться на Мамонта со спины, чтоб задушить его в объятиях. Я же этот, как там его? Кинестетик. И у меня уже начиналась ломка и нехватка обнимашек с Гриней.

— Меня сюда папа отправил. А ты? — села напротив Мамонта подобрав ноги под стул, и забрав с подноса тарелку с каким-то чудным салатом.

Гриня посмотрел на меня, абсолютно равнодушно, даже не улыбнулся привычной открытой улыбкой. Посмотрел и отвёл взгляд в сторону.

— Как раз хотел поговорить об этом. Я вчера, точнее сегодня ночью разговаривал с Кириллом Дмитриевичем. Моей ошибкой было сообщать ему, что я уеду на две недели из города. Просил его присмотреть за тобой, чтоб ты глупостей не натворила. — заявил он.

— Я глупости?! — возмутилась и натыкав на вилку всего подряд из тарелки, заткнула себе рот едой.

Вкуса не почувствовала, но мой нервный желудок тут же заткнулся, перестав урчать. Мамонт встал со стула и подошёл к окну. Вид из панорамных окон номера, конечно, был прекрасный, но совсем не время любоваться горами.

— Ты ничего не понимаешь Света. — многозначительно произнёс он, а я только сдержала порыв зашвырнуть в его монолитную спину столовый нож.

Побоялась промазать и разбить окно.

— Я ничего и не пойму, потому что мне ничего не объяснил.

Мамонт довольно долго молчал, продолжая пялиться в окно, я за это время успела слопать весь салат, и сменила тарелку. Довольно большой кусок мяса порадовал, а вот мизерная порция гарнира к нему огорчила. Что за несоответствие?!

— Я же сказал, дело не в тебе. — Мамонт отошёл от окна, и старательно избегая взгляда со мной, нещадно пилящей вполне нежный стейк, вернулся за стол.

— Угу. — буркнула я, и блефуя отчасти, призналась; — Я слышала весь ваш разговор! — не рискнула при этом признании смотреть Мамонту в глаза, всё тело дрожало от одной лишь мысли, что он меня раскусит.

— Света… — его голос стал ещё более хриплый, чем обычно, — Ты действительно всё знаешь? — интонация в вопросе была таковой, что я не могла не посмотреть на Мамонта.

Стоило лишь поднять глаза, как нарвалась на вселенскую тоску, отображённую в прекрасном янтарном цвете. В душе взорвалась надежда, что Мамонт сдастся прямо сейчас, а моя ложь во благо поможет.

— Да. — ответила уверенно, словно всё знала.

На самом деле мне было плевать что там за тайна такая, достаточно Мамонтячьих побуждений. Ради меня же старается и из-за любви.

— Знаешь, это даже хорошо. Но всё равно не имеет никакого значения и решения своего я не поменяю. Сейчас тебе кажется, что это неважно, потому что у тебя опыта нет. — загадочный ответ Мамонта не внёс ясности и ликвидировал взрыв надежды своим бесстрастным ответом.

— А говоришь что дело не во мне. Был бы опыт, я так понимаю всё было бы ровно. Хм. Тут много одиноких мужчин и я на целую неделю одна…Как думаешь, хватит времени опыта поднабраться? — даже чуть вперёд подалась, гуляя словами по натянутым нервам Грини.

Бешеным взглядом Мамонт метнул в меня молнии, отчего здорово напомнил папу.

— Ты этого не сделаешь. — самоуверенно чётко заявил он, кивнув на тарелку, — Ешь, у тебя ещё десерт, а я должен возвратить посуду.

— Назови хотя бы одну причину. Почему ты думаешь, что я этого не сделаю? — спросила с интересом, вновь возвращаясь к мясу.

— Я не думаю, я знаю, потому что не позволю тебе этого сделать. — уверенно заявил он.

В голове сразу закрутилось что-то знакомое в отношении Мамонта, но я никак не могла обличить это в слова. Даже жевать на несколько секунд перестала, но это не помогло.

— Ты ведёшь себя как эта… — решила начать, вдруг Мамонт подхватит, — Которая и сама не ам, и другим не дам. — хоть что-то, но я совсем иначе хотела сказать, хотя смысл тот же.

— Ты считаешь меня собакой на сене?! — хрипло возмутившись, он вскинул брови, и уставился на меня в ожидании объяснений.

— А разве это не так? Ты отказался от меня, и не хочешь позволить мне набраться опыта. Собака на сене и есть. Самая настоящая!

— Я передумал. — сложив свои мощные руки на груди, заявил Гриня.

Что значит передумал? Я захлопала ресницами как ненормальная и аппетит сразу пропал. Что за игры дурацкие?! Вчера не хочу, сегодня хочу, а завтра снова не хочу?! Всеми этими вопросами я задалась беззвучно про себя.

— Что-то мне нехорошо. — отодвинула от себя тарелку со стейком, и выпив чай тремя большими глотками, встала из-за стола.

Хотелось сбежать с этого места от унизительного чувства игры со мной в кошки мышки. Если бы мне кто-то сказал неделю назад про то, что Гриня передумает, я бы прыгала от радости и визжала бы от счастья. А сейчас…сейчас я хотела лишь только убежать и спрятаться, как та самая несчастная мышка закошмаренная игривой кошкой.

От нервов я даже пошатнулась, теряя стабильное равновесие. Со мной чуть не случился обморок опять, и не удивительно, ведь моё сердце не привыкло к таким перепадам ритма.

Поздно я осознала свою ошибку, надо было сидеть за столом, а не вскакивать на ноги в состоянии суфле. Я уже была прижата всей своей дрожащей тушкой к телу Мамонта. Его руки крепко меня сжимали. Одна обжигала поясницу, другая между лопаток, а мою голову Мамонт зафиксировал своим подбородком, положив его мне на макушку.

— Доигралась ты Кошка, никуда от меня теперь не денешься, даже если захочешь. — хрипло и невероятно нежно произнёс он.

Я расплакалась. Не от счастья или несчастья, а от непонимания. Я не могла решить, что сделать. Во мне, в моей душе происходила странная борьба желаний и чувств. Но страх внезапно победил. Страх, что всё повторится вновь. Сегодня он решил вернуться, а завтра снова передумает и я тогда просто сдохну. Всё это время я и не осознавала, что доверие Мамонту так подорвано.

— Вот ещё! — взбрыкнула, пытаясь вырваться, но меня словно тисками сдавили Гринины руки, и я даже не смогла до конца изложить свои мысли.

Мамонт просто подхватил меня на руки, ему это легче простого сделать и понёс в спальню. Вот тут я конкретно запаниковала.

— Ты меня бросил!

— Теперь обратно подобрал. — хмыкну Мамонт.

— Подобрал?! А ну пусти меня! — упёрлась руками в его каменную грудь, но толку-то?

А от возмущения из ушей пар пошёл, я ещё и про рыжую вспомнила, что не добавило успокоения.

— Не так выразился. — неуверенно пробормотал он, осторожно опуская меня на кровать.

Сделала вид что полежу спокойно, но пока он пытался примоститься рядом, ловко скатилась с высокой кровати на пол.

— А рыжая шпала твоя?! Тоже не так, как я подумала?! — возмутилась, отходя в угол комнаты.

— Инга? — хохотнул Мамонт, — Инга просто знакомая.

Видела я, что это за просто знакомая. Да она же чуть шею в аэропорту не сломала, наблюдая за мной в момент тет-а-тета с Мамонтом. И потом чуть ли не висла на нём пока добирались до отеля.