Когда через несколько часов бесплодных усилий заснуть Надя зашла в ванную комнату, она ужаснулась своему виду в зеркале: следы от подушки отпечатались на лице, волосы напоминали паклю. «Богатой буду, – попыталась подбодрить себя Надя, вспомнив известную русскую поговорку: «Не узнал – богатым будешь», и потянулась за зубной щеткой. Своей зубной пасты у нее не оказалось, и она взяла зубную пасту Мишель "Арм энд Хаммер" с эмблемой на упаковке в виде согнутой руки, которая держит мощный молот. Сначала Надя перечитала внимательно содержание, не идет ли речь о пасте для чистки раковин. «Надеюсь, зубы у меня после этого не отпадут», – подумала она. Все было в порядке, только Надя почувствовала вкус пищевой очищенной соды, который был знаком с детства. После умывания она вновь прошмыгнула в еще теплую кровать, так как почувствовала, что замерзла. «Зима прекрасна, если ты находишься дома под теплым одеялом, с кошкой и чашкой чая в руках», – решила для себя Надя.
Еще через час она появилась на кухне, где Мишель уже сидела за круглым столом спиной к двери и проверяла что-то на Facebook. Справа от нее стояла большая чашка кофе, аромат которого разносился по всей кухне. После милой беседы и обмена стандартными фразами Мишель предложила Наде отвезти ее в один из местных крупных супермаркетов в Роял Оак.
– Если сравнить проектирование городских дорог, то все кварталы в пригородах Детройта были построены четкими ровными блоками, а не извилинами, как в большинстве городов постсоветского пространства.
– Сейчас мы выезжаем на Вудворд-авеню, прокомментировала Мишель выезд на широкую многополосную дорогу. – Это, можно сказать, позвоночник Детройта и главная улица в Мичигане. Где бы ты ни была, если можешь найти дорогу к Вудворд – ты нашла ориентир. На северо-западе Вудворд – это многополосная дорога протяженностью 27 миль. Она простирается от сердца Детройта через пригороды Хайланд Парк, Ферндейл, Плизант Ридж, Роял Оак, Бирмингем, Блумфилд Хиллс…
– По поводу Блумфилд Хиллс, – Надя перебила Мишель, осознавая, что никак не может избавиться от своей дурной привычки, – я ведь там работаю. Может, поедем к моей работе, чтобы я могла лучше ориентироваться, сколько времени потребуется на дорогу туда и где находится моя остановка в Блумфилд Хиллс. Кстати, я не видела ни одной остановки возле твоего дома…
– Я тебе ее покажу, когда мы будем выезжать на Вудворд в следующий раз. Например, вот одна из остановок, – Мишель указала на деревянный столб с какой-то маленькой табличкой на нем, которая была настолько маленькой, что трудно было разглядеть сам знак остановки. Ни навеса от снега, ни расписания, ни скамейки тебе.
Надя ужаснулась. Она представила себя, одиноко стоящую у этого столба под порывами ледяного пронизывающего ветра и пролетающих мимо потоков машин по Вудворд-авеню.
– Ок, – согласилась Мишель, – давай подъедем к зданию, где ты будешь работать, и посмотрим, как тебе добираться от остановки до офиса.
Дальше всю дорогу они молчали. Надя все еще была под впечатлением вида остановки. Они ехали по Вудворд-авеню, проезжая пригороды Детройта, пока Мишель, наконец-то, не махнула рукой налево, показывая высокое белое здание с большими красивыми колоннами в стиле неоклассицизма, в котором и находилось агентство.
– А где же остановка? – Надя нервно заерзала на сиденье.
Мишель продолжала ехать молча все дальше и дальше по Вудворд-авеню, изредка прихлебывая кофе из герметично закрытой пластиковой чашки. По правой стороне виднелись одни лишь сугробы, ни одной пешеходной дорожки, затем узкая лесополоса, за которой скрывались шикарные виллы. Пока они ехали, каждая минута казалось Наде вечностью. Наконец, Мишель махнула рукой, показывая остановку в виде еще одной голой деревянной опоры то ли линии электропередач, то ли фонаря. Если бы не Мишель, Надя, вероятно, не обратила бы внимания на это сооружение, хотя пристально всматривалась в обе стороны дороги. «Ну, ты и влип, очкарик», – грустно произнесла про себя Надя еще одну фразу из известного советского фильма.
– Да, Мишель, мне однозначно придется покупать машину, – обреченно сказала Надя, то ли оправдываясь перед собой, то ли внутренне смирившись с безысходностью ситуации. – Не могу понять, почему в Блумфилд Хиллс нет нормальной остановки. Хотя смешно полагать, что кто-то пользовался бы этой остановкой в Блумфилд Хиллс, где нет ни пешеходных дорожек, ни переходов, ни светофоров.
– Думаю, Блумфилд Хиллс – это “non-stop area” для общественного транспорта. Это очень богатая местность. Блумфилд Хиллс входит в пятерку самых богатых городов в США, – попыталась объяснить ситуацию Мишель.
– Парадокс. Это как пир среди чумы. Опустевший и умирающий Детройт – один из самых криминальных городов в США, где, как читала Надя, половина жителей не могут читать и писать, и в 30 милях от его центра – цветущий оазис миллионеров. Она чувствовала себя ужасно неловко, обременяя Мишель и создавая ей дополнительные проблемы. Еще несколько месяцев назад Мишель любезно предлагала ей купить машину за одну тысячу долларов у практикантки, которая возвращалась назад в Германию и жила во время практики у Мишель. Но деньги нужно было заплатить сразу. Тогда Франк остановил ее от этой покупки, махнув рукой, что машина ей не нужна, поскольку в Детройте ездит автобус. Горе от ума, а не автобус. Как говорится, самый бесценный учитель – это опыт, берёт дорого, но доходчиво объясняет. Она вспомнила, что накануне отъезда она обращалась к Франку, чтобы он одолжил ей деньги на машину. Надя предполагала, что будет копить их с каждой зарплаты, чтобы отдать долг. Теперь ей необходимо найти себе что-то подходящее в этом Мотор-Сити, родине американского автопрома. Не зря ведь здесь штаб-квартиры трех автомобильных компаний – Форд, Дженерал Моторс и Крайслер. Надя прекрасно понимала, что в оставшиеся дни ей необходимо максимально выяснить вопрос по поводу экзамена и школы вождения.
– Кстати, 31 декабря мои друзья организовывают новогоднюю вечеринку. Хочешь пойти с нами? – прервала Мишель мучительные размышления Нади.
«Хочет ли она пойти?» – Надя радовалась этой возможности. Ее поражало гостеприимство и открытость Мишель. Они знали друг друга всего лишь неполные два дня, и она уже вводила Надю в круг своих друзей и знакомых. Люди в Германии, как и во всей «старой Европе», достаточно консервативны. Нужно сказать, что друзей среди немцев у Нади так и не появилось. Одни выходцы из Восточной Европы, лучшая подруга – из Латвии. Надя уже предвкушала, как она окунется в американский стиль жизни.
Мишель подъехала к супермаркету на 13 мили. При въезде Надя, наконец-то, увидела старую добрую остановку с навесом, так знакомую по ее прежней жизни.
– Отсюда ты могла бы добираться домой, если тебе нужно что-то купить. От Роял Оак до Ферндейл автобусы ездят регулярно. Справа находится Secretary of State, – отметила Мишель. – Я бы советовала зайти к ним и выяснить по поводу требований для получения водительских прав.
Надя взяла пустую тележку, тяжело вздохнула и последовала, как утенок, за Мишель. Полки супермаркета поражали своим изобилием. Особое внимание Надя обратила на сыры ярко оранжевого цвета, колбасу ядовито розовой окраски, сотни разноцветных бутылочек с соусами для салата и молоко в больших пластмассовых канистрах, вроде тех, в которых, как ей казалось, продают машинное масло в Украине. Глаза разбегались от этого выбора. Например, уровень жирности того же молока казался безграничным: обезжиренное (0.25%), с пониженным содержанием жира (1% или 2%), цельное (3.5%), сливки (10.5% или 18%), сливки для взбивания (34% или 36%), сухое, концентрированное, сгущенное и т.д. В Германии, Надя привыкла покупать продукты в одном из крупных ритейл-сетей с традиционно двумя стандартами жирности – 1.5% и 3.5%. Несмотря на это многообразие, Надя для себя определила, что как минимум 50% еды, которая здесь продается, – это так называемая «нездоровая еда» (англ. «junk food»). Видимо, здоровый образ жизни в Америке стоит дорого.
