И без того морозный воздух становится еще холоднее, я подвигаюсь ближе к Мэддоксу, чтобы укрыться от ветра.

— Я знаю, что ты задумал, придурок, — бормочет он сквозь смех, — думаю, нам стоит поменяться местами, потому что ты крупнее меня.

— Тогда мне будет холодно, — капризничаю я.

— Но мне нет.

Отец Мэддокса встает со своего места и подбрасывает еще одно полено в огонь.

— Этого хватит еще на пару часов, парни. А мы, пожалуй, пойдем спать.

— Мы? — переспрашивает Алана в тот момент, когда он подходит к ней и протягивает ей руку, приглашая в дом. — Ну, ладненько, думаю это правильно.

— Они такие милые, — шепчу я.

— Если ты так считаешь. Хотя меня немного тревожит блеск в папиных глазах. Родители не должны заниматься всякой всячиной, особенно когда у них в гостях сын, — слегка вздрогнув, произнес Мэддокс. — А теперь, когда они ушли, ты можешь отпустить меня.

— Дело в том, что я обнимаю тебя не ради показухи, я реально отморозил яйца.

— Мы можем вернуться в дом, если ты хочешь, — сквозь смех процедил Мэддокс.

— Ну уж нет, если твои родители собираются что-то делать, я не хочу этого слышать.

— Чувак, перестань, я и так не могу избавиться от этих мыслей, — он берется руками за голову.

Я убираю руку с его плеча, и прячу под плед, так как меня больше не греет тепло тела Мэддокса.

— Насчет нашей сделки… — говорю я, — как бы мне ни хотелось представлять кого-то вроде Томми-мать его-Новака...

— Перестань, он просто человек.

— Ни хрена, он хоккейный гуру. Но не беспокойся. Тебе не придется нас сводить. Я официально аннулирую нашу сделку.

— Перестань, считай, что все уже сделано. Это меньшее, что я могу для тебя сделать, после того, через что ты прошел в эти выходные по моей вине. — Мэддокс выпрямляется. — Я думаю, сейчас самое время...

— Если ты снова начнешь извиняться, я надеру тебе задницу. За всю свою жизнь я ни разу не применял к кому-то физическую силу, но у меня не плохая мускулатура, поэтому полагаю, что могу нанести увечья.

— Я хотел сказать, что должен объясниться перед тобой.

— Это не мое дело. Ты мне абсолютно ничего не должен. Мы поцеловались. Тебе это понравилось. Теперь ты в замешательстве. Я тут ни при чем.

Я не хотел закрываться от него, но часть меня желает, чтобы он сказал, что хочет большего, хотя я понимаю, мне не судьба быть с этим парнем. Я не хочу быть сексуальным подопытным кроликом Мэддокса, потому что я уже немного влюблен в этого парня, но пускай он сам разбирается в себе. Может это жестоко, но я не хочу второй раз наступить на те же грабли.

— С чего ты взял, что мне понравилось? — обороняясь, спрашивает он.

Я смотрю на него искоса, приподняв бровь, потому что мы оба знаем: Мэддокс был возбужден, когда его язык шнырял у меня во рту.

— О’кей, мне даже больше, чем понравилось. Когда... так... и...

— Ты понимаешь, что с трудом сейчас связываешь слова? Это скотч так влияет на тебя?

— Во мне уже давно нет скотча, — Мэддокс заметно нервничает. — А жаль, потому что мне очень тяжело подобрать слова. Единственный, с кем я говорил об этом, был Уилл.

— Так вот почему он так хмуро пялился на меня на свадьбе?

— Наверное. Он думает, что я поведусь на тебя также, как на... — Мэддокс глубоко вздыхает, — на соседа по комнате в колледже.

Мои уши и, к моему стыду, мой член с интересом восприняли эту информацию.

— Помнишь, я рассказывал тебе, что ухлестывал за твоей сестрой на первом курсе?

— Да-а-а...

— В один из вечеров, когда она меня в очередной раз отбрила, я вернулся в дом нашего братства, мой сосед уже спал. По крайней мере, я так думал. И я… — Мэддокс снова глубоко вздыхает, — решил подрочить, потому что существовало негласное правило, что даже если ты заметил, что твой сосед по комнате мастурбирует, ты делаешь вид, что ничего не происходит.

— Ты дрочил в своей комнате, думая, что твой сосед спит, но это было не так? — уточнил я.

— Именно так. Как бы там ни было, он поинтересовался, не нужна ли мне помощь...

— Ловко.

— Я думал, он имеет в виду, чтобы я завязывал, потому что он не спит. Но он имел в виду...

— Он реально предлагал тебе руку помощи?

— Точно. То есть, рот. — Мэддокс ерзает на стуле, и свет от костра освещает его покрасневшие щеки. — Сначала я отпирался, кричал, что я не гей. На что он ответил, что тоже, но это не помешало ему со школьным приятелем по-братски отсасывать друг другу.

— По-братски отсасывать, — повторил я, как идиот, хотя всегда ненавидел это определение. — Итак, твой сосед отсосал тебе?

— Ну, типа того... Да. На самом деле это было несколько раз. Это стало своеобразной забавой между нами, что он делал со мной по выходным.

— Тебе понравилось? — Я не понимал, какого хера я спрашиваю об этом. Меня это совсем не должно заботить.

— Первые несколько раз я закрывал глаза и представлял, что он цыпочка. Но это был горячий и влажный рот на возбужденном члене восемнадцатилетнего парня. Как ты думаешь, нравилось ли мне это?

Я засмеялся, но это звучало так, будто я глубоко вздохнул.

— Конечно, как я мог подумать, что натуралу может понравиться, как гей манипулирует им ради своих забав, но чем черт не шутит.

Мэддокс недовольно нахмурил брови.

— Мэтт не гей. Все было не так. Он давал мне много шансов отказаться и всегда спрашивал, не противоречит ли это моим принципам. С его стороны не было никакого манипулирования. И я ни разу не прикасался к нему. Я не предлагал ему ответных услуг, а он и не просил об этом.

— Мэтт? Мэтти и Мэдди? Какая прелесть.

Я поймал себя на мысли, что ревную, и это мне чертовски не нравилось, я совсем недавно думал, что не могу мечтать о сексе с Мэддоксом, и тут же раздражаюсь по поводу того, что у него было что-то с другим парнем.

— Мэтт утверждал, что он гетерофлекс.

— Отлично. Он был геем только по выходным. Теперь я понял, — не сдерживая смеха, ответил я.

— Почему ты так раздражен?

Мэддокс начинает защищаться, и он прав в данной ситуации, я должен остыть.

Я изо всех сил старался сдержать в себе то, что накипело, чтобы не высказать ему все.

— Во-первых, термин «гетерофлекс» используют те, кто не в силах признать свою бисексуальность. Если тебя привлекают парни и девушки, даже если до этого ты имел отношения только с представителями одного пола, то поздравляю, ты – бисексуал. Довольно простая логика. Но ты знаешь многих натуралов, которые будут сосать член просто так? Твой Мэтт просто гей.

Мэддокс стоит с открытым ртом, но не произносит ни звука.

— Прости, если я разрушил мир твоих иллюзий и представлений, в котором ты жил.

— Ну и хрен с ним.

ГЛАВА 7

Мэддокс

Дэймон сумел проанализировать поведение Мэтта по моему короткому рассказу и сделал более логичный вывод, чем то, что мы умозаключили с Уиллом. Моя ошибка заключалась в том, что я обратился за советом к натуралу после того, как все это произошло.

Дело в том, что я преуменьшаю то, что происходило между мной и Мэттом. Первые несколько раз я, конечно, представлял девушку на его месте. Но потом, когда это стало регулярным, мне нравилось наблюдать, как он опускается передо мной на колени. Мне нравилось держать его за короткие волосы, когда мой член погружался в его рот, его щетина щекотала мою кожу. И возможно, что я ухлестывал за Стейси дольше, чем за всеми остальными, именно потому, что каждый раз, когда она меня отшивала, я находил утешение в отличном минете от соседа по комнате. Иногда я задаюсь вопросом, а была ли мне нужна Стейси вообще.

Я с нетерпением ждал каждой ночи с Мэттом, но так и не нашел в себе силы попросить его о чем-то большем.

Самое личное, что у нас было с ним – это тот момент, когда я, будучи на стажировке в маркетинговом отделе, попросил его навестить меня. Он ответил категорическим отказом, заявив, что мы отлично провели время вместе, и что я был отличным соседом, также он добавил, что искренне будет скучать по мне. Это было похоже на расставание, хотя у нас никогда не было отношений. Это казалось мне странным, но ещё более странным было то, что после того как Мэтт положил этому конец, я испытал жуткое разочарование.