На этих словах голос Дэймона срывается.

— Ты не обязан рассказывать мне это, если тебе тяжело вспоминать.

— Дело не в этом. Я просто... бля, еще до сих пор не могу простить себе того, что не обратил должного внимания на травму раньше. Я сделал подачу, и в ту же секунду оказался на земле, стараясь не потерять сознание от боли. Ублюдок из Массачусетского универа отбил мяч далеко в левую часть поля, и двое противников пересекли домашнюю линию до того момента, как мяч оказался у кэтчера.

— Дерьмово, — произнес я.

— Клоузер не смог повернуть ход игры, и мы проиграли. У меня сильно болело плечо, но я продолжал игнорировать это. Врачи сказали, что у меня, скорее всего, была незначительная травма, но так как я продолжал играть, то усугубил ситуацию. Я сам поставил крест на своей карьере.

— Но ведь спортсменов учат играть, превозмогая боль?

— Именно так. Я дал себе установку превозмогать ее, потому что боялся, что меня посадят на скамейку запасных, если узнают о травме. И я часто задумываюсь о том, что моя карьера могла бы сложиться иначе, если бы я не был открыт. Если бы я был номером один в списках на драфт, будучи натуралом, то сомневаюсь, что пресса с такой хваткой вцепилась бы в это.

— Давай-ка выпьем еще, — предложил я, — а то эта история меня угнетает.

— Добро пожаловать в мою жизнь.

Мы берем себе по новой порции спиртного, и когда возвращаемся к столу, наше настроение гораздо мрачнее, чем раньше. Мечта Дэймона разрушилась буквально в считанные секунды, но он нашел в себе силы и пошел дальше, сделав целью своей жизни стать спортивным агентом. Это то, что ему нравится… наверное. Вполне логично, что бейсболист стал спортивным агентом. Моей единственной целью было выбраться из маленького городка, и я добился этого. Но что дальше?

— Ты знаешь, — говорит Дэймон, склонившись ко мне, — а твоя бывшая оказалась не такой, как я ожидал. Я теперь ничего не понимаю.

— Что не понимаешь?

— Почему ты так стремился сбежать от всей этой ситуации и своей бывшей девушки? Наверное, я чего-то не знаю в этой истории.

Ненавижу то, что парень, которого я знаю всего сутки, читает меня как открытую книгу. Он смотрит на меня, делая меня уязвимым, но при этом не ставит в неудобное положение. Чувство смятения и непонимания происходящего вновь накрывает меня уже раз в шестидесятый за вечер.

— Почему ты так на меня смотришь? — спрашивает Дэймон.

— Просто никто, и даже твоя сестра, не пытались узнать, почему я такой, какой есть.

— Так почему ты такой?

— Ты спрашиваешь о моих тайнах и секретах так непосредственно, как будто это какие-то мелочи.

— Если ты не убил человека, не подвергся насилию или не состоишь в ИГИЛ, то даже твои самые темные тайны не так страшны, — промолвил Дэймон, слегка поглаживая себя по подбородку, будто стараясь не засмеяться.

Я делаю глубокий вдох, чтобы решиться говорить о том, о чем я никому не рассказывал.

— Этот городок был моим домом восемнадцать лет, но я никогда не считал себя здесь своим. Я даже не могу сказать почему, потому что сам этого не понимаю. Я жил здесь, мне было здесь весело, я был обычным подростком, но мысль застрять здесь на всю жизнь вызывала во мне непреодолимый зуд. И с Честити…

— Ты бы оказался здесь в ловушке.

— В точку. Мои родители замечательные люди, но я никогда не был с ними достаточно близок. Такая же ситуация и с моей сестрой. Я совсем не такой, как они, не живу теми же принципами, что они. Вся моя жизнь тут была одной сплошной игрой, ничего не сближало меня с этим местом.

— Может, тебя просто подменили при рождении, — отшутился Дэймон.

— Ты удивишься, если узнаешь, сколько раз я задавал себе этот вопрос в детстве, но дело не только в родне. И не в этом городке, если на то пошло. Я никогда ни к чему не привязывался. Даже в Нью-Йорке. Я чуть не перевелся со второго курса, потому что мне было жутко скучно. Теперь, закончив учиться и отработав целый год, мне кажется, что я снова ступил на бесконечный конвейер, от которого хотел бы избавиться, сбежав. Я всегда мечтал путешествовать и познавать мир, но так ничего и не сделал.

Я мог продолжать рассуждать об этом. Я мог бы сколько угодно болтать о том, что хочу увидеть весь мир, но не быть связанным, жить полной жизнью, встречаться новыми людьми, но обычно об этом я не говорю вслух. Я не могу объяснить, почему до усрачки боюсь застрять в одном месте до конца своих дней.

— А что держит тебя в Нью-Йорке? — спросил Дэймон.

— Твоя сестра, — с легкостью отвечаю я.

Д3ймон скорчил гримасу, как будто съел целый лимон.

— Не-а, мужик, это не то, что ты думаешь. Не отрицаю, что у меня была симпатия к Стейси на первом курсе, но после того, как я бросил попытки затащить ее в постель, мы с ней стали настоящими друзьями. Я рад, что она стояла на своем, потому что, если бы она не дала мне отпор тогда, то у меня бы не было того, что я имею сейчас. Я говорю что-то связное или алкоголь уже дает о себе знать?

— В этом есть смысл, — сказал Дэймон с невозмутимым лицом.

— Когда я хотел перевестись из университета, она настояла, чтобы я остался, и я её послушал.

— Просто ты не мог собраться с духом и сделать то, что действительно хотел? Я начинаю понимать, в чем дело. Честити не давала тебе покинуть родной город, а Стейси не отпускает тебя из Нью-Йорка.

— Нет, со Стейси все по-другому, когда она попросила меня остаться, я понял, что она самый близкий мне по духу человек.

— Так, я спрошу тебя всего один раз, и что бы ты ни ответил, я приму это за истину. Ты уверен, что не влюблен в мою сестру? — поинтересовался Дэймон, сделав глоток из своего стакана.

— Не вариант. А если бы было и так, то Джаред уже опробовал ее, а я тоже не люблю скрещивать шпаги. Честно говоря, она мне больше сестра, чем моя родная Джесси, — расхохотался я.

Дэймон откидывается на спинку стула и наконец-то выглядит так, будто окончательно убедился, что между мной и его сестрой нет ничего, кроме дружбы.

— Хорошо. Должны ли мы потанцевать? Тебе нужно сейчас сделать выбор, потому что я больше чем уверен, большинство из присутствующих в курсе, что мы не пара, а ты не гей. Сейчас ты либо удваиваешь свою ложь, либо говоришь всем правду. Я лично за последнее, но если ты решишь выбрать первый вариант, я подыграю тебе.

— Ну, тогда покажи мне, как ты танцуешь.

— О’кей. Сначала мне нужно отойти по нужде, а потом вытащу тебя на танцпол, — качая головой, отвечает Дэймон.

Когда Дэймон отходит, мои глаза устремляются к его заднице, к той самой, которую он умолял трахнуть во сне.

Я неловко ерзаю на стуле.

— Что между вами за история? — спрашивает меня Уилл, присев рядом со мной.

— Какая история?

— Говоришь, что ваши отношения фейковые, но так ли это?

— А Дэймон считает, что мы недостаточно убедительны, — попытался я отшутиться, — но на самом деле он классный парень, я думаю, мы с ним станем друзьями после этого.

— Ты бесконечно пялишься на его зад.

— Ревнуешь, что ли? Хочешь, чтобы я пялился на твой?

— Ну, бля, извини, что тревожусь за друга после того, как на первом курсе ты вернулся домой и...

— Это тут вообще ни при чём, — отрезал я, хотя понимал, что все-таки это очень похоже.

Уилл единственный человек, который знает, что произошло между мной и моим соседом по комнате на первом курсе университета, но я никак не ожидал, что он бросит мне это в лицо.

— Как все-таки на тебя это повлияло?

Я стараюсь глубоко дышать и разминаю шею, потому что не имею желания сейчас об этом говорить. Я и так уже предельно запутался.

— Готов? — Голос Дэймона выводит меня из моего убийственного настроения. Значит, Уиллу повезло.

— Всегда готов, — ответил я, вставая с места.

Дэймон ведет меня на танцпол и притягивает ближе к себе.

— Я не собираюсь быть цыпочкой, — говорю я, когда мы тушуемся, не зная, куда положить руки.

Он закатывает глаза, обхватывает меня за талию, а другой рукой сжимает мою руку.