— Доброе утро, леор сент Доркес! — дружелюбно улыбнулась ему, — я в порядке.

— Вижу, милая, — со свойственной ему беззастенчивостью врач провел беглую диагностику, не полагаясь на сканер, и довольно улыбнулся.

— Кстати, когда тебя сюда доставили, на тебе практически не было одежды. От тех обгорелых рваных тряпок пришлось избавиться. Но вот это, думаю, ты захочешь сохранить.

Леор протянул мне небольшой сверток и, не дождавшись моей реакции, скрылся за выпустившей его дверью, пообещав зайти через час.

Я оглядела сверток из плотной серой бумаги и, разорвав, высыпала содержимое себе на кровать. Слезы заструились по щекам. Я осторожно прикоснулась к колье. Его подарку. Прикоснулась, провела пальцами по витой цепочке из редчайшего метала. Сжала в ладони. Перед глазами мелькали картинки прошлого, такого близкого. Всего несколько дней отделяло меня от счастливой семейной жизни с любимым человеком. Любимым. Я поняла это слишком поздно, когда уже ничего нельзя изменить.

— О, нет, это же…

— Моя жена заслуживает носить такие камешки.

— Леонар… — шепнула я в пустоте палаты, — Леонар!

— Мечтаю увидеть тебя в нем ночью, обнаженную, в лучах Сирила, отдающуюся мне и выкрикивающую мое имя.

Я свернулась на кровати клубочком, по-прежнему сжимая в ладони колье. Его последний подарок.

— Прости! Прости! Прости! — я не знала, был ли мой порыв спасти лидера решающим в опале генерала Старка. Но почему-то испытывала потребность попросить прощения хотя бы мысленно, хотя бы на расстоянии нескольких сотен световых лет. У того, кто, быть может, меня уже и не вспомнит. У того, кто, возможно, уже мертв.

— Ты жив! Ты должен выжить. Пожалуйста, только останься живым!

Эмиссар Рейс, застыл мрачным неприступным изваянием. Высокий, мощный, одетый в форму Псов Каганата, он производил угнетающее впечатление одним своим видом. К тому же, легкая тень морока скрывала его глаза и часть лица, как у одного из приближенных к кагану, оставляя на виду лишь квадратную челюсть, высокие скулы и тонкие губы. Хотя ощущение холодного пронизывающего взгляда было сложно игнорировать. А уже то, что он потребовал, точнее, пригласил меня на беседу, которая, скорее всего, подразумевала допрос, делала его и вовсе опасным. Наверное, мне нужно было испытывать перед ним больший трепет. Но… не получалось. Мною овладело равнодушие ко всему, что касалось меня самой и моей дальнейшей жизни. Сочтут шпионкой и решат казнить? Какая разница, где? В Союзе или в Каганате? Лишь бы все быстрее закончилось и меня оставили в покое. Единственное, что меня сейчас тревожило… Я должна была узнать, что случилось с моей семьей. Живы ли они? Успели спастись? Не знаю, сможет и захочет ли эмиссар помочь мне узнать об этом?

— Доброе утро, леора сент Маар. Как ваше самочувствие?

Вопрос был задан из вежливости, судя по бесстрастному тону, мое самочувствие интересовало его в последнюю очередь.

— Я в порядке. Благодарю, — повинуясь небрежному жесту, присела, расправив на коленях широкие брюки, доставшиеся мне от щедрости корабельного шкипера. Брюки, как и рубашка, были мне слегка великоваты, и вообще, мужскими. Но на коллекцию из последнего показа мод я не претендовала. Я вообще старалась быть как можно незаметнее, но это не помогло. Сегодня поступило приглашение от эмиссара и пришлось покинуть уютный и тихий медицинский блок, чтобы в сопровождении юного Пса пересечь половину корабля и оказаться перед замораживающим от чрезмерного дружелюбия взглядом эмиссара.

— Мне передали, что вы были на грани выгорания. Сожалею.

— Вы в этом не виноваты, — я улыбнулась, и напомнила, не желая затягивать беседу, — вы хотели меня видеть.

— Да, мне стало известно, что вы принадлежите к известному роду сент Маар. И если хотите, можете воссоединиться со своей семьей, как только мы доберемся до Каганата.

— Мои родные покинули вашу систему много лет назад и не поддерживали связи со своим родом. Не думаю, что представители рода сент Маар захотят меня видеть. К тому же, я их не знаю.

Эмиссар Рейс скрестил руки на груди, и, судя по возросшему дискомфорту и давящему ощущению, его внимание было сосредоточено не только на моих ответах. Он меня изучал? Но почему?

— Хотя до последнего времени между нашими системами официально был мир, и мы не запрещали гражданам Союза визиты в Каганат, теперь все намного сложнее. В Каганате объявлено военное положение. Вы, как представительница вражеского государства, к тому же, жена одного из ее генералов, доставившего нам в свое время много проблем, и оказавшегося Пожирателем, вряд ли сможете рассчитывать на то, что вас оставят в покое.

Голос эмиссара звучал тихо и завораживающе, словно он окутывал мое сознание паутиной, из которой было трудно выбраться. Мысли разбегались, и что-то все время мешало сосредоточиться.

— Я никогда не была врагом Каганата. Как и моя семья, — с незыблемой уверенностью произнесла я.

Мне показалось, что эмиссар усмехнулся.

— Уже то, что вы жена генерала Леонара Старка, делает вас врагом Каганата. Вы знаете, что за голову вашего мужа была объявлена награда в нескольких звездных системах? Его мечтали лично лишить всех выпирающих частей тела дружественные нам соседи. Но Каганат не воюет с женщинами.

Рейс-каган продолжал стоять на месте, его поза была расслабленной, но почему-то мне показалась, что вокруг меня сгущается воздух, а кожа начала неприятно покалывать.

— Вы должны понимать, насколько серьезно ваше положение. В последние три года нам стали поступать сведения об исчезновении людей, обладающих силой. Выходцев из Каганата, мигрантов и их потомков. Мы не имели права вмешиваться, если бы из приграничной с Аквилонским Союзом зоны не стали поступать такие же сведения.

— Мне ничего об этом неизвестно, — у меня внутри все похолодело от скверного предчувствия.

— Еще бы! Ваш дед сделал все, чтобы оградить вас от любой угрозы. Устроил брак с генералом Старком, чтобы обезопасить вас, заключил сделку с сыном лидера, чтобы его семья осталась неприкосновенной.

Слова эмиссара меня поразили и возмутили до глубины души. Да как он смеет говорить о моем дедушке такие жуткие вещи!

— Нет, — я замотала головой, — вы ошибаетесь. Дедушка бы никогда такого не сделал. Он порядочный человек.

— А еще он слишком сильно любил свою внучку, в которой проснулись силы, так востребованные в Союзе. Думаете, его бы остановили какие-то моральные терзания, если бы выбор был между вашей жизнью и жизнью сотен малознакомых ему людей, пусть и бывших соотечественников?

— Он представлял диаспору бывшего Содружества. Давал клятву верности лиру Хайльду, которую бы никогда не нарушил.

— Мне пришлось лететь на Сантиру чтобы лично разобраться в том, что происходит, — не особенно прислушиваясь к моим словам, продолжал эмиссар, — если бы мы собрались направить Союзу ноту протеста, нужны были бы неоспоримые факты. Теперь же, в связи с известными вам обстоятельствами, эта информация станет уместной лишь на межгалактическом трибунале, куда мы обратимся в связи с событиями в Аквилоне.

— Вы собираетесь выставить моего деда одним из преступников? — напряглась я от страха.

— Я собираюсь сделать все, чтобы остановить кровопролитие. Если для этого потребуется найти и допросить еще одного преступника, я это сделаю.

— Мой дед не преступник!

Резко поднялась, даже не смутившись, что на фоне темной фигуры эмиссара выгляжу как потрепанная жизнью бродяжка. Фамильную гордость никто не отменял. Здесь и сейчас Рейс-каган был не тем человеком, от кого я была готова выслушивать оскорбления в адрес собственной семьи.

— Я понимаю. Вы приложили столько сил, чтобы я выглядела в собственных глазах ничтожеством, внучкой предателя, женой кровавого убийцы. Вы имеете право считать так, как подсказывает вам ваша совесть и честь. Но вам не под силу заставить меня поверить в этот бред.