Он попытался задать ей несколько вопросов, но она молчала и лишь изредка улыбалась своими белесыми губами. Через некоторое время он совсем устал и заснул.

Во сне он видел как путешествует c ней по снежной пустыни, как постепенно разрушается его одиночество, а жизнь становится осмысленнее. Но что-то было не так: её рука была по-прежнему холодна, а улыбка, как и взгляд, безжизненна, она была чужой. Его грудь заболела от разочарования, и тут она подошла к нему и поцеловала, её поцелуй был холоден и пугающ, ибо окружающий мир начал меняться. Исчезли снег и лед, облака и горы, одна только ночь плясала вокруг них, пока продолжался поцелуй. Она отняла губы, и он почувствовал себя пустым, а нечто в груди заболело ещё сильнее. В этот момент он проснулся.

С уходом сна, клокочущая боль в груди не уменьшилась, скорее даже усилилась, но он проигнорировал это, ибо ему показалось, что она плачет. И в самом деле, она сидела на корточках к нему спиной и склонила над чем-то голову, можно было подумать, что ей нехорошо или, что она что-то прячет от других. Он поднялся, чтобы утешить её. Она обернулась. Тусклый свет дня обнажил ужасную истину: лицо, которое ещё недавно казалось ему безупречно красивым, испугало его до глубины души. Бледная кожа была словно соткана из снега, а глаза были безжизненными осколками льда. Она улыбнулась до ушей, обнажив заостренные клыки, а вся её осанка приобрела что-то хищническое, нечеловеческое. Она что-то крепко сжимала в своей когтистой руке. Красное… Снова красное… Только на этот раз это красное было живым, оно двигалось, вернее ритмично билось. Это было сердце, его сердце. Он посмотрел вниз и увидел, что на том месте, где у него была грудь, зияет огромная дыра, уходящая до позвоночника. Она усмехнулась каким-то жутковатым, скрипучим звуком и вылетела из пещеры, растворившись в снежной буре. Он остался один… без сердца…

Он покинул пещеру и вновь побрел дальше, без целей, желаний и стремлений. Он не собирался искать существо, укравшее его сердце, он не боялся других, сквозивших вокруг него в снежном тумане, он шел вперед. Когда рассеялась буря, он увидел, что совсем рядом возвышается колоссальная гора, сверкающая сизыми всполохами света. Он шел к этой горе, сотворенной из чистого льда, и слышал голоса, шепчущие ему в глубины сознания нечто невыразимое. Он поднялся на вершину горы, окончательно отринув потребности человеческого тела. На вершине горы он обнаружил огромное ледяное зеркало, выглядящее, словно не от мира сего. В нем почти ничего не отражалось. Он подошел к этому зеркалу и, испытывая неизъяснимый трепет, поднял глаза и посмотрел в его гладь. Он увидел себя, но это был некто совершенно другой. Он был облачен в мрачные доспехи, а на его челе, подобно горам, украшающим долину, находился шлем с острыми зубцами, что делало его похожим на корону. Там же, где у него теперь зияла дыра, он видел сверкающий осколок синего льда, заменяющий его двойнику сердце. Глаза отражения тоже были синеватыми, но не лишенными жизни, хуже, они были наполнены смертью и источали её. Вид отражения был величественным и притягивал взгляд, он понял, что оно тоже наблюдает за ним.

Но это оказалось не самым страшным. Ему показалось, что за отражением находится что-то ещё, Нечто, наблюдающее за ним. Нечто, для чего вся эта ледяная пустыня, весь мир и вся вселенная помещались на плоскости зеркала, в которое Оно смотрело с той стороны. Бесконечный ужас охватил его, он попытался отвести взгляд от своего отражения и того, что скрывалось за ним, но не мог. Тогда он взглянул за своё отражение в бесконечную пустоту, где обитало Оно, и встретился с Ним взглядом. Его взгляд выходил за всякие мыслимые пределы, он не поддавался описанию и осмыслению, единственное, что он мог сказать о нем – это был холодной и недоброжелательный взгляд. Его зрение и рассудок не смогли выдержать увиденного по ту сторону зеркала, и он упал на колени, а его отражение село. Его глаза покрылись коркой льда и навсегда погасли, погрузив его в бесконечную тьму, где нет ничего, кроме холода и смерти…

Где-то далеко, в одной изящной бледной руке, принадлежащей красивой женщине, в последний раз ударилось чье-то сердце и обратилось в пепел, опалив ей руку…

Желающий узнать, почему стоит дом, разумеется, должен спуститься вниз к его основанию. Именно там – в глубине открывается вся правда о доме: когда он возник, каким он планировался изначально, и сколько лет ему еще осталось существовать. Желающий узнать секреты цивилизации копает землю, снимая слои эпохи один за другим. Желающий же раскрыть тайны бытия, увидев первооснову всех вещей, спускается в пещеру.

Он стоял на границе полумрака пещеры и того сверкающего мира, что так пугал людей древности, мира, от которого и он сам теперь бежал. Своим резким движением он прорезал застывший во времени воздух пещеры. Узкий каменный свод становился все шире и выше по мере того, как он продвигался вглубь. Он прикоснулся к прохладной неровной стене и провел ладонью вниз. От осознания, что он только что прикоснулся к тому, что возникло до появления человека и останется после его исчезновения, по его спине пробежала почтительная дрожь.

Оказавшись в центральной, как ему казалось, части пещеры, он обратил внимание на небольшой круг из черных камней, в котором, по всей видимости, когда-то разгорался первый огонь. В былые времена дрожащие блики пламени танцевали по стенам этой пещеры, воскрешая древние рисунки, изображенные здесь. Но и без огня он увидел множество животных и темных фигур, скачущих в нескончаемом круговороте бытия. Наскальная живопись повела его куда-то дальше и глубже. Несмотря на схожесть картин, изображающих преимущественно охоту, он обратил внимание, что чем дальше он идет, тем проще и условнее становились изображения. Животные и люди становились неотличимы друг от друга. Пещера здесь снова стала достаточно узкой, так что на очередном крутом повороте, он споткнулся обо что-то и упал. Ощупав предмет, ставший причиной его падения, показалось, что это огромная палка, но потом пришло осознание, что это чья-то исполинская кость. Ему стало страшно, возникло наваждение, что ему нельзя здесь находиться. В почти кромешной тьме ему стали слышны отзвуки всех его шагов, падения и даже прикосновения к чьим-то костям. Звуки искажались, словно какой-то маленький зверь крадется где-то далеко, и эхом уплывали в бескрайние дали пещеры. Однако, он вспомнил от чего бежал, и новый страх был преодолен. Он направился дальше.

Рисунки привели его в полукруглый проем, в дальней части которого висел чей-то огромный рогатый череп. Он не понимал, кому именно принадлежал этот череп, но ощущал странный трепет, глядя в его бездонные и пустые глазницы. Так чувствует себя сын, когда впервые видит деда и осознает, что у отца, обладающего в глазах ребенка абсолютной силой и властью, тоже есть отец, и у отца его отца есть отец… Вокруг этого внушительного черепа располагались плотными рядами по двум краям сталагмиты. Во мраке здешних мест их очертания напоминали ему спящих существ, отдаленно похожих на людей. В первый, но не в последний раз он ошибочно решил, что дальше и глубже того, что он видит сейчас, ничего быть не может. Рядом с черепом обнаружился едва заметный проход, настолько крутой и глубокий, что почти походил на пропасть. Он последовал вниз.

В этой части пещеры стало заметно холоднее и темнее, чем в верхней. Он практически не видел своих рук, но каким-то непостижимым образом ощущал наскальные рисунки и видел их очертания. Собственно, кроме очертаний в них больше ничего и не осталось. Они упростились настолько, что живые существа превратились в геометрические фигуры и ломаные линии. Чаще всего встречался круг, из которого выходили лучи, тянущиеся наверх. Эти круги напоминали ему отдаленно солнце и луну, но его удивляло, что они были изображены внизу, а не наверху. Только сейчас он задумался, что совершенно не помнит, как долго уже находится в пещере, насколько глубоко он спустился и как пришел сюда. Время в этом месте терялось, словно его и вовсе не существовало, а пространство искажалось и путалось. Он начал чувствовать себя по-настоящему потерянным. Тем не менее, он решил идти дальше, так как его влекло что-то запретное и неизведанное.