Вы стоите на пороге великолепных руин, но, возможно, то просто еще строящееся здание. Новое оно или старое сказать невозможно. Многие тайны и опасности ждут всякого, кто сделает шаг вперед. Но красота этого места и то, что в нем сокрыто, стоят этого риска. Осмелитесь ли вы войти?  

Холодный ветер яростно атаковал высокие, покрытые льдом и снегом горы. Вновь и вновь безуспешно бился он об их макушки, отбрасывавшие ветер к заиндевелому основанию гор, где этого свирепого злодея также ждала неудача в его, казалось бы, вечном стремлении обратить в ничто все препятствия, возникающие на его беспорядочном пути. В бессильной злобе от вековой борьбы с непреклонным камнем, погруженным в лёд, ветер перекидывался на тех несчастных, что оказались в этой снежной пустоши.

Казалось, что вся природа этой местности была настроена против любых проявлений тепла и жизни, ибо вместе с ветром поднимался и древний, оспаривающий у воды право первородства, снег. Из их союза возникала белая пелена, слепящая взор и уносящая голос, разделяя, тем самым, и без того разобщенных людей, тщетно мечтавших о спасении от безжалостной стихии.

Он укрылся под склоном небольшого холма, расположенным таким образом, что снег почти не проникал сюда. В его угнетенном сознании поочередно всплывали три мысли: не замерзнуть, поесть и найти остальных. Он успокаивал себя мыслью, что его одежда достаточно тепла, а снежная буря, вызванная войной ветра и гор, не может продолжаться вечно. Он оказался прав. Ближе к ночи, хотя здесь почти невозможно было отличить её от дня, ибо солнце было навечно скрыто голубовато-серыми облаками, неистовство ветра немного спало. Он осмелился выйти из своего маленького укрытия и попробовать найти хоть что-нибудь, кроме снега и льда в этой мёртвой долине.

Выйдя наружу, он обратил внимание на далёкие шпили гор, блеснувшие каким-то неестественным синевато-зелёным сиянием. Несколько ближе, но, всё равно, бесконечно далеко чах хвойный лес. Его внимание также привлекли еле заметные, но от того не менее внушительные провалы, холмы и спуски, которыми была испещрена вся долина. Вся эта скудная картина была затянута белым саваном никогда не таявшего снега. Это обстоятельство немного успокоило его, ибо столь старый и плотный снег не столь сильно замедлял его передвижение, как если бы он был молодым и юным, как в тех местах, куда зима лишь обращает свой взор или, в редких случаях, заходит недолгим гостем, но не полноправно властвует, как здесь.

Он подумал, что нужно крикнуть, чтобы найти хоть кого-нибудь. Он уже приготовился исполнить задуманное, но в самый последний момент крик остановился в его горле, а в голове прозвенела мысль, что его могут услышать не те. «Волки или другие хищники», – успокоил он себя и с опаской посмотрел в сторону леса. Лес был безжизненно тих и спокоен, деревья слабо покачивались и скрипели под воздействием усмирившегося ветра, однако, что-то в их скрипе показалось ему неправильным, подобно гоготанию птиц, что напоминает искаженный человеческий голос, пронзительное и опасное. Ему казалось, что он слышит что-то ещё в этом древесном скрипе, нет, не шёпот, как легко мог бы подумать вдохновенный природой чудак, но что-то иное.

Он отогнал от себя эти странные мысли, вновь вспомнив о волках и том обстоятельстве, что в ночное время люди острее реагируют на всё в окружающем мире, словно наступающая тьма не скрывает истину, дарованную светом, а обнажает её, и, всё равно, обманывает. Он направился вперед, стараясь передвигаться быстро и бесшумно. Ему постоянно хотелось оглянуться назад, ибо казалось, что кто-то должен преследовать его, однако, преследователи не спешили себя обнаружить.

Через пару часов, спустившись с небольшого холма в низину, расположенную почти вплотную к лесу, он решил отдохнуть. «Разумеется, снежная буря уничтожила все следы, потому и кажется, что здесь никогда не было ни одного живого существа», – подумал он, присев под вековой елью, стоящей на отшибе леса.

Быстрое движение, еле ощутимое, но заметное, даже не столько боковым зрением, сколько каким-то внутренним чувством угрозы, и его охватило смятение. Что-то нездоровое было в этом движение, как и в скрипе деревьев. «Пустое, показалось», – настойчиво решил он.

Под елью было не так холодно, несмотря на то, что она казалась такой же мертвенной и безжизненной, как и всё вокруг. Он выпил что-то нетеплое, но и не замерзшее, и довольно быстро погрузился в сон посреди открытого всем ветрам поля. Ему снилась чёрная пустота, столь непохожая на однообразие белого, царящего наяву. В этой пустоте он видел какие-то мимолетные образы и девушку, взывающую к нему о помощи. Её черты были эфемерными, но привлекательными, она кружилась по бездне, постепенно проваливаясь в её глубь, зовя его и плавно исчезая. Затем он увидел во тьме контуры фигур, подходящих к нему до того изящно, ровно и необычно, что такая походка выглядела какой-то неестественной, нереальной.

В этот самый миг, он проснулся. Сквозь сон, когда явь и грёза действуют сообща, ему показалось, что он видит чьи-то силуэты, спрятанные порывами снега, поднятого утренним ветром. Быстрые и бледные, как ломкий лёд – всё, что можно было о них сказать. С его пробуждением, они почти сразу исчезли, или ему показалось, что они исчезли, или их и вовсе не было. В этом холодном плену явь и морок причудливо сливались, играя с сознанием человека. Мурашки впивались ему в спину, а сердце испуганно ускоряло свой темп, как будто пытаясь убежать из его груди. Хотя для волнения и не было реальных поводов, он чувствовал первобытный страх, подобный страху первых людей, увидевших вздымающийся океан.

Ему нужно было двигаться дальше, он успокоился и пошел. Весь день ему казалось, что за ним наблюдают, но вокруг не было и следа диких зверей, словно вместо них в лесу поселились сугробы и льдины. Говорить же о людях и вовсе не приходилось, хотя он знал, что не может быть один в этом снежном плену. Он шел бесконечно долго, потеряв счет времени, самые низменные человеческие потребности притупились, всё, чего ему хотелось, это найти ещё одно живое существо в этой бесконечной круговерти снега, льда и мрака. Наконец, ему повезло: у подножия крючковатой и невысокой скалы, закрывающей небольшую поляну от остервеневшего ветра, он заметил брошенную флягу, покрытую плёнкой инея. «Неужели? Хоть кто-то!» – в полуисступительном восторге подумал он. Внезапный порыв исчез так же быстро, как и появился, ибо разум подсказывал ему, что флягу человек оставил бы в последнюю очередь. Он подошел к самому основанию скалы и увидел непривычный цвет, запрещенный цвет, спрятанный под покровом белого. Красный. Это был красный цвет, столь ненавистный бледно-сизому миру вокруг. Страх охватил его, но не помешал, а может, и помог стряхнуть белую пелену и обнажить скрывающуюся под ней картину. На него смотрели пустые и безжизненные глазницы того, что когда-то можно было назвать человеком. Заиндевевший палец замерз на синеватых губах в знаке вечного молчания.

Этого ему хватило, он понял, что не один, но живых здесь нет. Он чувствовал сильнейшую усталость, но что-то поддерживало его, и он побежал прочь, так далеко, как только мог. Внезапно позади раздался тревожный и громкий звук, отдаленно напоминающий чей-то раскатистый смех или вой. Он обернулся и увидел чудовищных размеров лавину, пришедшую, словно из ниоткуда, и достигающую небес. Она накрыла всё, что он уже успел пройти, включая древний лес, и теперь двигалась к нему. Волей случая, она оказалась очень далеко, и ему удалось избежать этого страшного чудовища.

С приходом очередной ночи, более мрачной, чем предыдущие, он уединился в небольшой пещере, необычной по той причине, что в ней не было ни льда, ни снега, только голый камень. Вновь он слышал таинственные скрипы, напоминающие голоса, и вновь ему казалось, что где-то далеко во мраке ночи и буйстве снежного ветра, он видит чьи-то зловещие силуэты, скользящие по склонам гор. Они рядом, они есть, думал он. Он уже почти заснул с этой мыслью, как вдруг увидел в проеме пещеры хрупкую девушку в длинном шерстяном плаще. Он испугался, обрадовался и удивился почти одновременно. Девушка же заметила, что в пещере кто-то есть, и слегка отшатнулась в сторону. Ему показалось, что она чем-то напугана, но почти выбилась из сил, раз не пытается убежать. Он подошел к ней и протянул руку, она медленно приняла его руку и зашла в пещеру. Он решил, что девушка страшно замерзла, так как её бледная ручка была не теплее здешних камней. Он предложил ей воды и те скудные запасы еды, которые у него оставались, но она только помотала головой, не произнося ни слова. Чтобы согреть необщительную гостью, он сел с ней рядом и приобнял её. Находясь так близко, ему удалось лучше рассмотреть её. Она напомнила ему девушку из сна, только здесь её внешность казалась несколько более земной. Её светлые, почти белые волосы ниспадали на тонкие плечи, сочетаясь с её безупречной, но несколько излишне бледной кожей. Ярко-голубые, уходящие в синеву глаза сверкали на фоне элегантной бледности. Только одно показалось ему странным в её глазах: они были как стеклянные, не выражали никаких эмоций и чувств, словно были ненастоящими. Он объяснил для себя это тем, что девушка очень устала и, наверняка, его глаза выглядят даже хуже.