Босяк восхищенно смотрел на меня, когда я подошел к столику и рухнул на лавку напротив мальчишки.

— Что пьешь? — хмуро спросил я, глядя на глиняный кувшин и деревянную дощечку с печеной рыбой. Парочку Босяк уже оприходовал, осталась еще одна недоеденная.

— Пиво, — откликнулся подросток. — Вот это был удар, брат! Тощий летел и повизгивал!

— Кто? — я недоуменно посмотрел на Босяка. — Какой тощий?

— Прозвище его — Тощий! Он помощником капитана на «Скумбрии» ходит, — пояснил мой агент. — Ну, в шутку его прозвали вроде бы. Он ведь жирный, ну и получил свое прозвище наоборот… Козел еще тот, в борделях от него плачут.

— Надо было не плакать, а кишки ему выпустить, — проворчал я, схватив кувшин. Пиво было теплым, противным, но мне было плевать. — Девчонку убил.

— А-аа, — протянул мальчишка. — Так не в первый раз. Поговаривают, что и раньше за ним грешок водился. То-то шлюхи визжали, бегали здесь друг за другом. Это твоя баба была?

— Пасть захлопни, щенок, — предупредил я. — Ты зачем сюда заявился? Я тебе нормальным языком сказал, что сам приеду на Рачий.

— Так это…, - Босяк озадаченно почесал затылок. — Меня Тира прислала.

— Что ты сказал? — я встрепенулся. — Тира?

— Слушай, Игнат, — пацан наклонился через стол с видом заговорщика, и мне пришлось тоже нагнуться. Забавная картина, должно быть, со стороны. Но ничего смешного я не видел, с трудом сдерживая свое желание идти к Эскобето и требовать голову Тощего. — Тира просила передать, что через три ждет тебя в «Гордом Селезне». Есть новости чири…через. Тьфу! Чрезвычайной важности! Тебе нужно быть там день в день, ближе к вечеру. Понял?

— Я не знаю, где находится твой «Селезень».

— В Клифпорте. База флотилии Дикого Кота. Ну? Что передать? Сможешь?

— Смогу. Тира там тоже будет?

— Само собой, — Босяк придвинул к себе дощечку и стал уплетать остатки своего ужина.

— Ты как сюда попал? На «Скумбрии»?

— Ага, за один риал. Гони возврат. Я и так свои денежки потратил.

— У меня сейчас нет денег, — поморщился я от мысли, как хреново быть некредитоспособным. — Время трудное, корабли только через месяц в море выйдут. Так что не наглей, шкет.

Босяк запыхтел, сверкнув обидчиво глазами.

— Да серьезно тебе говорю, — я тяжело поднялся. — Отдам, как разбогатею. Пойду, пожалуй. Дельце одно наметилось. Прощай, Босяк. Не забывай, о чем я просил.

— Бывай, брат!

Я вышел на улицу и глубоко вздохнул воздух, насыщенный морской солью, водорослями и промозглой свежестью. Уже вечерело; солнце опускалось за клыкастую вершину безымянного острова, отбрасывая на воду мрачную тень, похожую на клинок кортика. Багрово-красные облака с размытыми желтыми пятнами расползлись по горизонту, усиливая и без того дерьмовое настроение.

Ленивец покивал головой, встречая меня. Он вдоволь нажевался сена и попил водички, и был не против размяться. Я запрыгнул в седло и медленно поехал по улице в сторону лагеря. Увы, сейчас нужно было успокоиться и обдумать, как наказать Тощего. Так просто оставлять безнаказанной смерть Элис я не собирался. Меня останавливали неписанные законы Вольной республики, которые учитывали только интересы фрайманов, командный состав пиратов и обычных моряков. Даже торгаши имели какую-то защиту. И как я буду выглядеть, если убью Тощего за какую-то шлюху?

Впереди наметилось оживление. Навстречу мне бежал, спотыкаясь на каждом шагу, молодой морячок, придерживая шляпу. Увидев меня, резко затормозил, задрал голову. Точно, он же на «Ласке» служит юнгой. Принеси-Подай, кажется, его кличут.

— Господин Игнат! — юнга, чуть ли не вываливая язык на плечо, уперся ладонями в колени, приводя дыхание в норму. Я его не торопил. — Вас командор требует на пристань! Срочно! Он там вместе с Амирой! Ждут срочно!

— Зачем, малыш? — нахмурился я. Бандерша-то каким образом там появилась? Уже знает о произошедшем? Хочет прибить торгаша?

— Не могу знать! Велено вас найти и позвать в гавань!

— Садись в седло, — пожалел я паренька. Юнга с опаской посмотрел наверх, неумело вскарабкался и сел боком, по-дамски. Я пришпорил Ленивца и погнал его по улице, разгоняя по углам остервенелых от лая шавок.

Ленивец, недовольно хрипя, выскочил на берег; я направил его на пристань. Сухой дробный топот копыт заставил толпящихся на пути праздно шатающихся людей разбежаться по сторонам. На третьем, крайнем пирсе, я увидел Эскобето, Свейни, Амиру и еще пару человек, незнакомых мне. Подлетев к этой группе, остановил коня и столкнул юнгу вниз, после чего и сам спешился.

— Привет, Игнат, — лицо Эскобето не выражало никаких эмоций.

— Здорово, командор, — я тоже не был склонен расшаркиваться. Свейни же я проигнорировал. Кивнул Амире. Женщина с бледным лицом ничего не ответила и повернулась к бородатому сухопарому мужику в черном расстегнутом кафтане, из-под которого виднелась красная рубаха.

— Я требую выдать мне этого ублюдка Тощего! — разъяренно прошипела бандерша. — Его выходки уже переходят все границы! На его гнилой душонке уже три несчастных девочки! Командор Эскобето, вы должны наказать помощника капитана!

— Дамочка, вы бы сбавили тон, — прогудел мужик в черном камзоле. — Все три несчастные девочки — это шлюхи, продажный товар. Мистер Римардо не нарушил никаких правил. Если бы не ваш пьяный матрос, решивший перебить очередь к шлюхе, она бы жива осталась. Обошлось бы разбитой губой или парой синяков. Впервой что ли? И мы бы не стояли здесь и не спорили. Мне нужно вести «Скумбрию» на остров Магов. Каждая минута простоя бьет по моему карману.

Эскобето с интересом посмотрел на меня. Дескать, что скажешь? Я пока молчал, внутренне соглашаясь, что оказался причиной гибели Элис. Но… Существуют же какие-то нормы поведения. Беззаконие порождает хаос и бардак. Если за Римардо тянется шлейф из покалеченных бесправных девчонок, его надо останавливать. В назидание другим.

Стоящий рядом с мужиком в черном камзоле молодой высокорослый парень, не отрываясь, глядел почему-то на меня, силясь понять, какого черта сюда примчался странный тип и ничего не говорит. Телохранитель? Или сын? Больно похож.

Взгляд метнулся вниз, под пирс, где болталась шлюпка с десятком крепких матросов, и у каждого в руках был или пистолет, или аркебуза. Нехило ребята вооружились.

— Кодекс Вольного братства не учитывает таких неприятных моментов, — все-таки решил вставить свое слово Эскобето. Судя по недовольному лицу, командор хотел как можно быстрее закончить дело и убраться восвояси. Но Амира могла обидеться и прекратить обслуживать пиратов с «Ласки». За спиной бандерши, как я понял, стояли весьма серьезные люди, не боящиеся Эскобето. Судя по всему, подвязки уходили к старым фрайманам. И командор прекрасно понимал, что играет с огнем. Разгневанная женщина может серьезно испортить жизнь даже одиозному корсару. — Смерть девушки — досадное недоразумение, и исправить положение может штраф. Скажем, сто риалов.

— Сто риалов? — завопил мужик. — Да чтобы я, капитан Грэйкасл, платил за убиенную девку такие деньги?

— Платить будет Римардо, — мягко произнес парень. — Господа, штраф весьма серьезный. Обычная цена за такие неприятные…кхм, инциденты — от сорока до пятидесяти.

— Так дело не пойдет! — Амира выступила вперед, положив ладони на свои бедра, аппетитно обтягиваемые темно-серым дорожным платьем. — Ублюдок Тощий должен понести наказание, и не только в виде монет! Если на острове нет мужиков, способных защитить несчастных женщин, я сама брошу вызов Римардо на дуэль. Ну? Готова драться любым оружием, от ножа до интрепеля!

— Уважаемая Амира, — удивленно пошатнулся Грэйкасл, — никогда такого не было, чтобы за девицу из борделя выставляли бретера. Это глупо! Неужели нельзя сойтись на штрафе? Хорошо, помощник лично уплатит вам сорок крон. А королевская монета идет за два риала, как наиболее котируемая. Так что? Вопрос решен?

— Игнат! — Амира, наконец, обратила на меня внимание. — Говорят, ты был пьян, когда вошел в комнату Элис, и пытался выгнать господина Римардо. Или все было не так?