Я оживился. Кто-то явно спешит на секретное рандеву. В рваных просветах тумана мелькнула шлюпка, уже довольно далеко отошедшая от причалов. Интересно, подадут ли сигнал тревоги на «Лягушке», которая как раз оказалась ближе всех к идущему в море суденышку? Напрягая слух, жду криков, свиста вахтенной дудки… Нет, все дрыхнут. Н-да, если Эскобето еще пытался навести порядок на кораблях, то с системой дозора и охраны здесь полный швах.

Махнув рукой, я прикрыл окошко и вернулся в постель под теплый бочок Элис. Просто так транжирить свой законный золотой я не собирался. А некоторые тайны имеют способность иногда сами всплывать на поверхность.

Примечание:

[1] Кутласс — короткий, заостренный, с одной стороны, меч. Лезвие длиной около 60 сантиметров, слегка изогнуто. Внешне кутласс напоминает саблю, но короче и массивнее. Благодаря большой массе этим оружием можно было не только сражаться, но и рубить канаты и мачты. Имеет преимущество во время боя в узких помещениях.

— Лейтенант, командуйте разводом, — нетерпеливо поглядывая на мрачное небо, нависшее над приземистыми дозорными башнями и угрюмыми угловатыми тюремными корпусами с узкими зарешеченными окошками, приказал комендант Салангара майор Мехмен Мостан.

Странное имя и фамилия этого человека объяснялась просто. Высокий, поджарый мужчина сорока пяти лет с довольно необычной внешностью был халь-фаюмцем, что очень мешало ему в карьере военного. Отец Мехмена в молодости завербовался в сиверийскую армию, после чего успешно участвовал в военных компаниях против своих же единоверцев в полку легионеров, нисколько не сожалея о своем поступке. Через двадцать лет выслуги он получил крохотный надел в провинции Оксония, где и родился Мехмен. Желая пойти по стопам своего удачливого родителя, парень рвался в Арли, где находилась военная школа для младших чинов, в которую принимали простолюдинов и мещан. Так как семья Мостан в Имперском реестре народонаселения числилась в качестве земледельцев, принесших пользу Сиверии, Мехмен получил доступ к учебе. Он был грамотным парнем, хорошо читал и писал, что предопределило его успех в поступлении. К сожалению самих курсантов, к тому времени боевая горячка императора утихла, и все выпускники школы получили распределение по дальним гарнизонам, где сделать карьеру представлялось с большим трудом. Мехмен с шевроном лейтенанта был отправлен в цитадель Скалли для продолжения службы, не понимая, почему судьба так круто объехала его на повороте. Ведь он мечтал попасть в действующую армию, пусть даже и на границу с Халь-Фаюмом или, что было сверх удачи — на Пакчет, где беспрерывно шли боевые столкновения с королевскими войсками Дарсии. Но… Цитадель Скалли строили с расчетом контроля над северо-восточной оконечностью Сиверии и для охраны маяка Брандигана, что возвышался на скалистом островке, связанным с материком тонким перешейком, периодически затапливаемым морем.

В общем, молодому лейтенанту живо расписали причину такого отношения к выпускнику командной школы. Во-первых, для людей с темной кожей вопрос карьеры не должен стоят так остро, и строить из себя обиженного не следует. Все равно до генеральского шеврона ему не дорасти, и в Командный Штаб не попасть, даже в должности адъютанта. Рожей не вышел, грубо говоря. Во-вторых, если бы Мехмен внимательно изучил потоки распределения выпускников прошлых лет (что было весьма проблематично из-за невозможности доступа к архивам), то неприятно удивился бы. Большинство офицеров, не принадлежащих аристократическим родам, даже захудалым, раскидывалось по самым унылым местам службы, и заканчивали карьеру, в лучшем случае, майором в отдаленном форте, а то и в каторжных тюрьмах для проштрафившихся офицеров-дворян. Худшего уже и нельзя было представить.

Так что лейтенант Мостан еще счастливчик, что оказался в таком живописном месте, как прибрежная цитадель Скалли. Знай себе служи, получай жалование и жди отставки по выслуге лет. Ага, так судьба и разбежалась выстлать дорожку красным ковром. Она подкинула парню очередной фортель.

Через пять лет службы, в которую вместилась оборона цитадели от нападения наглого дарсийского вымпела, состоявшего из пятерки линкоров и такого же количества вспомогательных штурмовых судов, что вылилось в нагрудную Имперскую Звезду с перекрещенными клинками и листьями дуба по краю медали, покрытой белой эмалью, до захвата пиратского корабля, по дурости налетевшего на отмель и захваченного взводом молодого Мехмена в звании второго лейтенанта, он получил приказ о переводе на остров Салангар в качестве коменданта. Что, немаловажно, в должности майора. Это обстоятельство и радовало в плане финансов, и пугало своей нелогичностью. Как может второй лейтенант командовать гарнизонной крепостью и тюремной стражей одновременно? Скорее всего, как подсказали всезнающие однополчане, все дело в его происхождении, когда рыпаться себе дороже. Видать, предшественнику удалось выбить себе более легкое место службы на материке, а молодого амбициозного офицера запихали вместо него, соблазнив большим жалованием.

И все же Салангар… Как же так? Чертов остров, проклинаемый офицерским составом, вынужденным жить на нем и нести службу до тех пор, пока не придет приказ о переводе или об отставке по выслуге лет. Когда Мехмен Мостан прибыл на каторгу, он уже четко знал, что на Салангаре ему придется нести ярмо вместе с преступниками, как бы печально это не звучало, долгих двадцать лет с хвостиком. Или меньше, когда смерть соизволит его освободить от службы императору. А все потому, что мохнатой руки в Генеральном штабе (или Командном, как его простецки называли офицеры) у него не было. Отец? Что он сможет сделать? Не тот калибр для решения таких проблем.

Хотя бы одно радовало. В двух лигах от каменоломен, на берегу моря, в небольшой уютной бухточке выросла деревенька поселенцев, вышедших на свободу и не захотевших переселяться на материк. Нелюдимых или ищущих в своей жизни какой-то якорь, который дал бы им чувство нужности, хватало на каторге. Так Мехмен познакомился и стал жить с женщиной, оттрубившей десять лет за убийство своего сожителя. Комендант тюрьмы справедливо полагал, что в данном случае выбирать не приходится. Материковые дамы сюда ни за что не поедут, а жить как-то надо, да и без женской ласки совсем можно свихнуться.

Алиану майор приметил несколько лет назад, в мастерской по шлифовке мраморных плит, и аккуратно подводил ее к тому моменту, чтобы она осталась на Салангаре. Тридцатилетняя женщина, быстро сообразив, что от нее хочет комендант, согласилась на предложение. Ей просто некуда было возвращаться. Зато теперь у нее свой небольшой домик из дикого камня, личное подворье, несколько коз и стая неугомонных кроликов. А также крепкая защита в лице коменданта.

— Взвод! — рыкнул лейтенант Рейн, прерывая мысли впавшего в раздумья майора. — Слушай приказ! Отделение десятника Канитара — на внешние стены!

— Есть! — выкрикнул названный командир отделения, браво выпятив грудь.

— Десятник Тессель! Твое отделение занимает внутренний периметр!

— Есть!

— Десятник Арвин! Заступаете на охрану главного корпуса!

— Есть!

— Взвод! Налеее-во! Шагом марш!

И так каждый вечер. Ладно, что разводом на стены форта занимается помощник Мостана капитан Эвенвуд.

Гулко топая по вымощенной булыжником внутреннему плацу, охрана тюрьмы прошла до массивных дубовых ворот, потемневших от времени и сырости, дождалась, когда тяжелые створки распахнутся, и втянулась во внешний двор. Уже оттуда отделения начали расходиться по указанным постам.

— Господин майор, не угодно ли по бокалу «Идумейского»? — повернулся к Мехмену лейтенант. — Боюсь, к ночи погода совсем испортится. Вы сегодня не собираетесь в поселок?

— Нет. Останусь здесь, пожалуй, — комендант зябко дернул плечами от холода, пробравшегося под отсыревший от морской влаги плащ. — И охотно приму ваше предложение. Не мешает согреться. Вы проверяли Мортирную стену?