— Откуда у тебя честь? — усмехнулась Тира, вскочила с кресла и гибко выгнулась, а Слюнька опустил глаза, унимая сердцебиение. — Ты же обычный искатель сокровищ, притворившийся дурачком! А я ведь рассказала Игнату, какой ты несчастный, тысячи миль на лодке плыл, чтобы добраться до архипелага!

— Он не поверил, — убежденно произнес Слюнька. — Зря ты меня подставляешь. Начнет копать — много интересного нароет. Не убивать же его за это.

— Только попробуй! — Тира, оказавшись возле окна, чтобы закрыть ставни, угрожающе повернулась к мужчине. — Он еще должен меня домой вернуть!

— И жениться на тебе, а потом принять на себя обязательства Дома Толессо!

— Аттикус, я тебя прибью, если еще раз напомнишь мне об этом! — ноздри Тиры раздулись в нешуточном гневе. — И давай ложиться спать! Завтра утром мы должны отплыть на Рачий, пока Плясун не спохватился.

— А что ты сказала своей старой хрычовке? — стало интересно Слюньке. — Она же за тобой бдит постоянно!

— Сказала, что хочу навестить подругу на Фортаве. Помнишь Кару?

— Эту прелестницу с белыми короткими волосами? Угу, — промычал мужчина, вызвал улыбку у Тиры. — Хороша чертовка! Жаль, что Плясун продал ее Одноухому.

— Она рабыня, — напомнила Тира. — Ее судьба гораздо тяжелее, чем моя. Жаль, не удалось с ней встретиться. Да и жива ли она?

Девушка примолкла. О рабыне по имени Кара она старалась не вспоминать. Эта самая Кара, попавшая в руки корсаров Лихого Плясуна после захвата одного небольшого каравана из Сиверии, стала личной рабыней Тиры. Ее проблема была в постоянном желании сбежать из логова пиратов. И как бы ее Тира не уговаривала, приводя аргументы против такого безрассудства, Кара дважды уходила в побег. И оба раза попадалась. Не зная досконально проливов и фарватеров, немудрено заблудиться в переплетениях островов и береговых линий.

После второго побега Лихой Плясун в гневе собрался казнить девушку прилюдно, чтобы другим неповадно было дергаться с места, но Тира уговорила его продать Кару какому-нибудь важному корсару. Вот и подвернулся Одноухий, шкипер одного из кораблей флотилии Дикого Кота. Все лучше, чем гнить в земле.

— Ладно, я выйду, а ты ложись спать, — Слюнька вздохнул. Придется ему сегодня в кресле корячиться. Комната ведь снята на одного человека, и кровать решительно заняла Тира, хотя там можно было и двоим поместиться. Но девушка недвусмысленно намекнула, чтобы Слюнька и не думал даже о таком варианте. Есть кресло, пол на худой конец. Слуга должен терпеть неудобства.

Слюнька вздохнул и вышел за дверь, чтобы не стеснять Тиру. В конце концов вся эта комедия, которую он играл уже четыре года, никак не касалась девушки. Но раз уж так удачно ему подвернулась молодая прелестница, почему бы и не прикрыться ею? Кажется, получается очень удачно.

Примечание:

[1] Туак — алкогольный напиток, традиционный для южных и восточных областей Аксума. Чаще всего изготавливают надомным или кустарным способом. При перегонке получается крепкий туак — туак керас, который экспортируют в Сиверию и Дарсию.

Воняющая выхлопами газов бронированная колонна втягивается в узкую горловину между нависающими над дорогой холмами. Холодок страха ползет по позвоночнику, а жаркие капли пота скапливаются под тактическим шлемом. Я знаю, что нас ожидает, но не могу препятствовать грядущим событиям. У меня почему-то не двигаются ноги. Чернокожий боец, имени которого я не помню, скалится в полутьме железной машины и что-то кричит. Пробую пошевелиться, но все впустую. Рядом со мной кто-то хнычет, тихонько, как котенок. Девочка, которую мы подобрали в уничтоженном повстанцами городе. Как же ее зовут?

— Как твое имя? — бормочу я, вцепившись в кресло странной конструкции. Опутывающие меня провода и прозрачные шланги уходят в глубину броневика. — Скажи свое имя…

— Салиска! — всхлипывая, говорит девочка и хватает меня ледяными руками за запястье, в котором торчит катетер. Что за чертовщина? — Забыл, что ли?

— Почему ты ревешь?

— Тебя убьют! — всхлипывает она. — А ты обещал, что позаботишься обо мне!

— Кто меня убьет? — язык еле шевелится, во рту становится кисло.

— Эти противные пираты! Старые, противные ублюдки, свившие свое гребаное гнездо на острове!

Голос Салиски меняется до неузнаваемости, растягивается, как капля меда, падающая с ложки, а в уши врывается перестук пулемета, крик черного бойца и жуткий удар по железному корпусу.

— Чтоб тебя кракен поимел, Игнат! — орет кто-то голосом Свейни.

Я открываю глаза и смотрю на помощника капитана, скрючившегося возле моей койки. Неведомым образом мне удалось схватить его руку и выкрутить на болевом приеме. Причем во сне!

— Извини, кошмар приснился, — я отпускаю Свейни и рывком сажусь на краю кровати.

Свейни, тихо ругаясь, присел рядом, поглаживая запястье. Я быстро пробегаю взглядом по казарме. В узкие оконца льется солнечный свет, в помещении никого нет. Наверное, братва разбрелась по острову, одуревая от безделья.

— К дьяволу! — помощник капитана поднял голову и посмотрел на меня очень внимательно. Потом почесал аккуратную бородку. — У меня давно мысли крутятся, Игнат, что ты дурака валяешь. Ты даже не странный, ты опасный тип. Сначала Брадур, потом победа на ристалище, а теперь вот захват корабля в одиночку.

— Было бы что захватывать, — фыркнул я, энергично растирая лицо, чтобы снять дремотное состояние. — Куча перепивших вина идиотов.

— Угу, и руку мою чуть не сломал, даже не проснувшись, — Свейни наклонился ко мне, сверля взглядом темно-серых глаз, в которых плескалось недоверие. — Послушай, парень, ты бы признался сам, откуда взялся и чего тебе здесь надо. Если за дело возьмется Бьярти — тебе не поздоровится.

— Не дави на жилу, Свейни, — лениво ответил я. — Говорено уже: я обычный солдат, приговоренный к каторге. Вы меня вытащили из дерьма, чему я благодарен. Но копаться в моем прошлом не стоит. Оно такое же темное, как у всех нас на Керми.

— Хорошо, — помощник хлопнул меня по колену и встал. — Но хочу предупредить: увижу, что ты маячишь за моей спиной — убью… Пошли, с тобой хочет Эскобето поговорить.

Мы как ни в чем не бывало вышли из казармы, я поприветствовал Деревяшку-Сильвера, все так же околачивающегося возле крыльца, и потопал за Свейни, думая, что придется перебираться на «Ласку». Командор в последнее время частенько оставался на корабле, гоняя вахтенных и приглядывая за рабами, занимающимися самыми грязными работами: чистка гальюна, просмолка щелей в трюмах, плотницкие работы и много чего другого, на что руки экипажа не доходят.

Однако мы пошли не на причал, а свернули на дорогу, ведущую в поселение, где жили шкиперы нашей флотилии и их помощники. Кстати, Свейни и капитан Хаддинг тоже имели здесь свои аккуратные домики. Мне стало любопытно. Я еще ни разу не был в гостях у командора, и мне хотелось узнать, правда ли он женат или имеет подругу. Да и вообще, увидеть Эскобето в домашних условиях — это как прикоснуться к дивным чудесам. Значит ли приглашение в свой дом неким пропуском в ближний круг? Вот что интересно.

Остановившись перед низенькой деревянной оградкой с выкрашенной в зеленый цвет калиткой, я даже замер от неожиданности. Говорите, пират? Ну-ну. По моему мнению, настоящий дворянин вряд ли бы согласился поселиться в пиратской берлоге. Командор жил в небольшом особнячке, так я его назвал, когда увидел двухэтажный милый и аккуратный домик. Судя по всему, второй этаж из дерева достраивался позже вместе с балконом, опоясывающим фасадную часть. Свежая древесина, резные наличники в узких окнах, цветы в горшках на подоконнике. А вот первый этаж мрачноватым оказался, по моему мнению. Дикий камень резко контрастировал с веселым цветником во дворе. Женская рука чувствовалась здесь во всем. Значит, не обманывали люди. Не прислуга в этом доме заправляет, а хозяйка.