— Вы хотите построить лагерь по подобию древних сиверйиских когорт, когда они продвигались в глубины Халь-Фаюма? — глаза майора заблестели. — Я читал в библиотеке офицерского училища о таких укреплениях в походных условиях. Полагаю, вы тоже знакомы с такими инженерными сооружениями…

— Не только знаком, но и применял на практике, — усмехнулся я, а картинки той жизни замелькали передо мной, услужливо предоставляя необходимую информацию. Да, в будущем майор Сиротин будет частенько заниматься обустройством таких лагерей, только с учетом современного ведения боевых действий. Почти вся южная провинция Сиверии будет пройдена его отрядом…

— А где, если не секрет?

— На Пакчете, — соврал я, уже зная, что комендант каторги никогда на острове не был.

— Отлично, — совсем взбодрился Мостан. — Тогда приступим? Что нужно от меня, господин Игнат?

— Как насчет питания? Хорошо ли снабжает Эскобето вас?

— Плохо, — покачал головой майор. — Денег почти не дает. То, что он выделил в самом начале нашего договора — заканчивается. Я не знаю, на какие первичные нужды их тратить. А нужно все! От теплых одеял до нормальной одежды! Они же все как оборванцы! Смотреть страшно!

— Через месяц мы оставим в лагере шесть десятков бойцов, которые выживут, — пообещал я. — Вот их и приоденем как нужно. А сейчас, господин майор, я хотел бы попросить вас встретиться с Эскобето и выбить продовольствие для лагеря. Начнем с питания. Голодное брюхо к учению глухо, знаете?

— Интересная сентенция, — хмыкнул Мостан, поднимаясь из-за стола. — Я сейчас же иду к командору. Кстати, покажу вам вашу комнату. Прошу в этот коридорчик. Со мной проживает женщина… Не жена, а кхм… Бывшая каторжанка. Она будет готовить для офицеров кушать. Так что столоваться будем здесь.

Майор показал мне небольшую каморку с грубовато сколоченным топчаном и застеленным соломенным матрацем. У меня мелькнула мысль переселиться к Хромому Заку, а точнее, под теплый бочок Элис. Там хотя бы мягкая и чистая постель, и женщина, готовая ублажать. Но во сколько все это благополучие выльется? Я и так уже на мели, а наш с Эскобето план и вовсе меня обезжирил. Откинув с сожалением великолепную идею, я с мысленным вздохом согласился на экономный вариант.

После небольшого осмотра и знакомства с Алианой — сожительницей майора, весьма энергичной и разбитной женщиной, не боявшейся жить среди опасного контингента — мы двинулись на плац, где по-прежнему оба моих друга гоняли употевших рекрутов.

Прекратив занятия, Мостан приказал построиться личному составу. Я покачал головой. Действительно, большая часть рекрутов была похожа на нищебродов. Рваные рубахи, куртки, штаны с заплатами; заляпанная грязью одежда, видать, не стиралась из опасения полностью развалиться. На ногах сплошное убожество. И как же я должен из такого ублюдочного воинства вылепить штурмовую бригаду? Да нас куры обсмеют, увидев подобное.

— Подравнялись, убогие! — рявкнул Ардио, часто подергивая плечом, что указывало на высокую степень раздражения. Он выхватил кортик и прошелся вдоль строя, чертя линию кончиком клинка. — Убрали свои пальцы за эту черту! Кто не способен, сразу скажите! Обрежу ровненько!

Рекруты заржали, несмотря на усталость, но выполнили приказ дона Ардио.

— Слушайте сюда, олухи! — рыкнул Мостан, заложив руки за спину, и шагнул вперед. — Вы здесь не для того, чтобы набивать брюхо и спать целыми днями! Командор Эскобето решил сделать из вас настоящих бойцов, поэтому с сегодняшнего дня мы меняем систему обучения!

По толпе пронесся ропот. Послышались выкрики, чтобы мы засунули себе в одно темное место эту систему обучения, потому как сначала нужно накормить людей нормальной едой, а не той жрачкой, от которой они скоро ноги протянут.

— Тихо, болваны! — Мостан выдержал паузу и рявкнул так, что птички с ярким оперением, сидевшие на щитах, вспорхнули в небо. — Вот этот человек становится моим заместителем, и именно он будет делать из вас мужиков! Хотите всю жизнь за собой каторжное прошлое тянуть? Пожалуйста! Вон там выход!

Рука офицера показала в сторону импровизированного шлагбаума, возле которого топталась парочка унылых типов, поставленных доном Ардио вместо покалеченным мною каторжан.

— Без дураков, начальник? — спросил кто-то осторожно.

— Валите, разрешаю, — прищурился Мостан и посмотрел на блеклое зимнее солнце. Потом достал из кармана мундира длинную серную спичку с черной головкой и залихватски чиркнул ею по каблуку сапога. Спичка вспыхнула и зачадила вонючим дымом. — Как только она догорит — ни одна сволочь отсюда и шагу не сделает. Сдохните здесь, но станете хорошими бойцами.

Строй дрогнул и едва не сломался. За черту шагнули трое. По их рожам я видел, что обладатели сих лучше будут грабить прохожих или перепивших пиратов, чем овладеть воинским искусством. Кстати, надо предупредить Эскобето, чтобы он побыстрее переправил этих экземпляров на дно бухты. Желательно, с камнем на шее.

Спичка догорела. Мехмен Мостан честно ждал до конца, не дрогнув ни единой мышцей лица, когда огонь облизал его пальцы. Больше никто не вышел, что меня очень удивило.

— Отлично, — хмыкнул офицер. — Впечатлен. Итак, господин Игнат, берите командование сбродом. Начиная с этого момента все подчиняются вам.

— Пишите завещание! — громко донеслось до меня. Голос-то знакомый.

— Кто там пищит? — я прошелся вдоль строя. — Призрак! Неужели ты еще жив?

— Как видишь, командир! — тот самый босяк, которого я проучил с помощью деревянного палаша несколько дней назад, выперся в первый ряд. — Я говорю, теперь нам всем хана наступила! У меня до сих пор ребра болят!

— Я предупреждал, — пожимаю плечами. — Дон Ансело, сколько в лагере топоров, лопат, кирок?

— Топоров пять штук, кирок нет. Лопаты есть, — призадумался Михель. — Не знаю, сколько. Но точно есть.

— Берите свой отряд и топайте к складу. Выделите несколько человек с топорами для заготовки жердей. Остальные будут носить их в лагерь. Пока на этом все.

— Сколько надо? — ничему не удивляясь, спросил дон Ансело.

— Как можно больше. Отряд дона Ардио идет к причалу, — продолжил я раздавать распоряжения. — Ко второму пакгаузу. Там, я знаю, хранится шанцевый инструмент. Скажете, по приказу Эскобето нужно выдать все, что имеется в наличии. Пилы, ломы, лопаты, топоры. Потом обратно со всем богатством. А я навещу командора, вытрясу из него поставку нормального продовольствия. Вечером кашу с мясом жрать будем.

Народ оживился и не так остро реагировал на странности, начавшиеся с моим приходом. Я же развил серьезную деятельность. Нельзя создать с нуля боевой отряд из людей, едва ноги волочащих после каторги и носящих обноски. В первую очередь нужно накормить, вымыть и приодеть этих босяков. И только потом требовать что-то. Иначе всех офицеров перережут в одну прекрасную ночь.

Эскобето едва не впал в состояние столбняка. Он долго смотрел в список вещей, которые нужны для отряда штурмовиков. Потом почесал затылок и взялся за рукоять ножа, висевшего на его широком поясном ремне.

— Тебя проще убить сразу, Игнат, — угрожающе проговорил командор. — Ты что задумал? Еще пару склянок назад ты пробкой вылетел с «Ласки», а теперь пытаешься разорить меня?

— Иначе ничего не получится, — пояснил я свои требования. — Вольные братья хорошо питаются, в рейде тоже не голодают. А бывших каторжан заставляешь копаться в земле и искать корешки подобно голодным свиньям, чтобы можно хоть что-то кинуть в котел.

— Идем к Белли, — решительно сказал Эскобето и вышел из кабака, где он в одиночестве уничтожал яичницу с беконом.

Белли — казначей флотилии. Весьма жутковатого вида мужичок, который смотрит на тебя не мигая, словно завораживая глубоким черным цветом радужки. Выслушав мою просьбу, казначей достал откуда-то древние счеты и увлеченно застучал костяшками, что-то бормоча под нос.

— Чтобы обеспечить дополнительным питанием и одеждой эту орду, нужно не меньше сорока золотых, — наконец, закончив подсчеты, сказал Белли, подняв продолговатую, словно сплющенную неведомой силой, голову.