– А что не так? – поинтересовался я, не понимая, чего все так реагируют на броню в моих руках.

– Да вообще-то все так, – ответил Амнис. – Просто это броня из того периода, когда инквизиция только-только возникла, как раз после раскола империи Ларт на множество независимых государств. Часть этих государств впоследствии удалось вновь объединить уже в империю Карн, не в последнюю очередь благодаря инквизиции, но она, к сожалению, занимает лишь малую долю былой территории.

– А с остальными что произошло? – продолжил расспрашивать я.

– Частично были уничтожены нелюдью, частично – порабощены. Кто-то, как Кайратский султанат, сохраняет видимость независимости, но, в общем, ничего хорошего.

– А почему империя развалилась?

– Потому что пришедшей в наш мир нелюди нужны были ресурсы и территории, – печально улыбнулся Диконтра, закончив за Амниса.

– В этой броне первые инквизиторы огнем, мечом и железной рукой восстанавливали мир и карали стервятников, пирующих на костях империи, в первых рядах отбивали наскоки эльфов, вампиров и прочих жадных до наживы врагов, не щадя ни своих, ни чужих, – после недолгой паузы вернулся к теме мой наставник. – Сейчас уже мало кто помнит, как она выглядит, да и вообще тот период истории не принято вспоминать, но когда-то она внушала страх и трепет одним своим видом. Материал нагрудника остался секретом империи Ларт, поэтому других таких больше не делали. Впрочем, инквизиция давно уже использует современные материалы, которые ничуть не хуже и даже более легкие в сравнении с этим, но и данная броня вполне себе надежна.

– А что за иероглиф? – спросил я, еще раз внимательно изучив выпуклый металл, отмечая ранее не замеченные мной царапины и выправленные вмятины.

– Это знак инквизитора, а до того он был знаком армейского комиссара армии Ларта.

– Что-то напоминает… – нахмурился я.

– На кольцо свое взгляни, – буркнул Амнис, и я действительно, подняв печатку к глазам, обнаружил там похожий, хоть и немного отличающийся иероглиф.

– А этот что означает?

– Инквизитор, он же комиссар третьего ранга.

– И у вас?

– И у меня, – наставник показал свое кольцо. – Только в моем случае – комиссар первого ранга.

– То есть, – я пристально взглянул на старших товарищей, – инквизиторы – это, по сути, комиссары ушедшей империи?

– Так и есть, – кивнул Диконтра. – После развала империи комиссары остались единственной почти не поддавшейся тлетворному влиянию этого «парада суверенитетов», – глава почти выплюнул последние слова, – структурой, что в новых реалиях и была преобразована в инквизицию, которую ты видишь теперь.

Я лишь помотал головой, с очумением воспринимая новую для себя информацию. Да уж, чем больше я узнавал об этом мире, тем серьезней к нему относился.

Армейские комиссары, это ж надо!

– А портаните меня в академию…

Не успел я договорить, как передо мной открылась воронка прохода, и, не прощаясь, я, держа перед собой обеими руками тюк с инквизиторской броней, шагнул в нее, чтобы мгновением спустя оказаться на брусчатке прямо перед собственным общежитием.

«Удобно, – с мысленным вздохом подумал я. – Когда уже сам так смогу?»

– Вот ты где! – раздался знакомый голос, и, опустив тюк, я увидел стоящего возле общаги Глушакова.

Сергей внешне выглядел спокойным, но казалось, что внутри у него засела скрученная и сжатая до предела пружина, настолько он был напряжен. В темном, каком-то полувоенном облачении, с блестящими на предплечьях металлическими накладками да перепоясанный ножнами с не слишком длинным клинком, он вызывал стойкое ощущение нависшей над головой грозовой тучи, только и ждущей повода грянуть.

– Эм… – я с опаской оглядел его сверху донизу. – Случилось чего?

– А вот это ты мне скажи, – ответил трудовик. – По городу гуляют слухи, что инквизиция пачками арестовывает магистров. Архимаг, говорят, тоже в тюрьме. Кто-то слышал крики пытаемых. Несколько весьма влиятельных людей спешно покинули империю. Еще и Иквус куда-то пропал. Как считаешь, это тянет на «случилось»?

– Да блин… – протянул я, понимая, что людская молва опять раздула из мухи слона. Вот и Глушаков уже в полной готовности, и не он один, похоже. – Все не так, Серег, как кажется. Ты, главное, не волнуйся, это просто недоразумение.

Я торопливо обрисовал товарищу истинную подноготную происходящего, и Глушаков пусть не сразу, но расслабился, становясь вновь привычно добродушным, хоть и с легким налетом печали в глазах, преподавателем академии.

– Точно? – переспросил он в конце еще раз.

– Точнее некуда, – кивнул я.

– Ну и заварил же ты кашу… – вздохнул Глушаков и посмотрел на хмурящееся небо. Судя по поднявшемуся ветру и тому, что кучевые облака начали сменяться одним широким темным грозовым фронтом, скоро должен был ливануть дождь. Передернув плечами, он качнул головой в сторону входа. – Пошли уж.

На ходу создав небольшую воронку местной дальней голосовой связи, которую я, увы, тоже пока не освоил, трудовик произнес:

– Лика, отбой. Архимаг в порядке, подробности лично.

– Все настолько серьезно? – удивился я, бросив взгляд на товарища.

– Более чем, – ответил тот. – За всю историю империи инквизиция арестовывала архимага и такое количество магистров всего трижды, а делала это ни много ни мало за попытку организации вооруженного переворота и установления магократии. Но там дважды эльфийские уши торчали и еще единожды дело активно финансировалось гномьим золотом. А вот наш архимаг, каким бы ни был, но о перевороте даже не думал. Поверь моей жене, она в этой среде ой как давно крутится. Среди магистров же всякие, конечно, попадаются, но «активно» недовольных не более одной десятой. Поэтому-то магические роды и напряглись. Болтать про душителей свободы и произвол инквизиции легко, но вот когда реально с этим самым произволом сталкиваешься, становится уже совсем не до смеха.

– Да не было произвола, – вздохнул я, – объяснил ведь уже.

– Объяснил, – усмехнулся Сергей. – Вот только со стороны все выглядело совсем иначе. Хотя узнай я сразу, что тут ты замешан…

– А что сразу я? – раздалось ему в ответ мое бурчание.

– Ну, ты меня извини, конечно, Паш, – Глушаков хлопнул по моему плечу, – парень ты хороший, правильный, но с тобой постоянно какая-то ерунда происходит. Не обижайся.

– Да не обижаюсь я. Что поделать, коль везение у меня такое – влипать во все подряд.

– Не только у тебя, – хмыкнул снова Сергей. – Помнится, когда я здесь появился, инквизиция прямо взвыла. Первые полгода я у них через день бывал. Но ничего, обвык, вжился как-то. То ли привык неприятности стороной обходить, то ли они уже сами меня обходят…

– Везет, – протянул я.

Тут мы как раз добрались до моего чердака, где Глушаков сразу по-свойски расположился за столом, наколдовав себе кружку кофе, а я с облегчением опустил на пол тюк.

– Ладно, хватит о везении, – решил Сергей, с видимым удовольствием втянув в себя аромат дымящегося напитка. – Ты лучше расскажи, что такого прихватил. Чувствую ведь – фон магический есть, слабый, но явственный. Вроде что-то знакомое, а вспомнить не могу.

– Да выклянчил в инквизиции на замену балахона этого, – взявшись двумя пальцами, я брезгливо подергал мешковатую ткань. – Какая-то ПСИ-защита, сказали, более удобная, а то с этой я через раз хожу и запинаюсь.

Медленно поставив кружку на стол, Глушаков сглотнул и переспросил:

– Какая, говоришь, защита?

– Ну, ПСИ, – повторил я немного смущенно. – Ты не думай, это просто аббревиатура такая, расшифровывается как «полевое снаряжение инквизитора».

– Я знаю, как она расшифровывается, – сказал Сергей, поднимаясь из-за стола. Подошел к тюку. Посмотрел искоса. Добавил: – Просто не поверил сразу. ПСИ-защита – это тебе не просто броня. Это произведение искусства. Сплав магии и технологии. Она не только защищает, но и усиливает носителя, даруя невероятные скорость и ловкость. Видел боевую группу инквизиции в такой защите в деле – крайне занимательное зрелище.