Самым любимым местом времяпровождения Шахри-Зады является священный дуб. Она через его корни, которые ушли глубоко в землю, добираясь до подземной реки, ветки, обращенные в небо, заряжалась энергией Неба и Земли. У дуба, под бдительной охраной ядовитых змей она могла быть защищенной. Там ей никто не мешал мыслить, разрабатывать комбинации, разные программы завоевания Мира, восточной части Земли: Индии, Китая, даже России. Куда бы ни отправлялась Шахри-Зада, в первую очередь ее душа тянулась к этому дубу. Она связь с пещерой Дюрк, Родовым огнем держала через этот дуб, который трасформировал ей и принимал от нее любую информацию. Посредством этого дуба она держала постоянную связь с Ассирией, верховными жрецами храма Ашшур, другими жрецами храмов ассирийских, египетских, мексиканских богов.

Каждый раз, когда она встречалась с этим гигантом, ей казалось, именно под ним сейчас произойдут революционные преобразования ее сознания. Начнется активизация ее энергетических полей, посредством которых она преобразится, преобразит весь мир. Она желала преодолеть барьер жизни и смерти, стать выше смерти и жизни, выше всех царей, султанов, падишахов, выше звезд, выше самих богов.

Шахри-Заде, владеющей колоссальными потенциальными возможностями мозга, сознания, осуществлению ее мечты мог помешать лишь один Горбун. Поэтому она решила стать его соратницей. Выкачивая из него источники знаний, энергии, решила одновременно выполнять несколько задач, стоящих перед ней. Во-первых, превратить Горбуна в своего слугу, раба, энергетическую капсулу, откуда вычерпывала бы необходимую энергию. Во-вторых, самой стать энергическим реактором огромной мощности, превосходящим энергию Земли. В-третьих, Шахри-Зада видела тот день, когда Горбун будет валяться у нее в ногах, языком облизывая ее сандалии, прося пощады. Она видела тот день, когда царицу Семирамиду посадит в клетку кормилицей зверей. Царица будет скармливать им трупы врагов, убитых ею. А в самом конце Шахри-Зада выведет Семирамиду на арену гладиаторского боя с мазандаранскими силачами, геркулесами-нубийцами, черными воинами, плененными на Черном континенте.

Шахри-Зада, стоя на коленях, прильнув щекой к шершавой коре, обнимала мощный ствол могучего геркулеса. Она слезно просила его сделать ее недосягаемой для земных людей:

– Ты могучий, всесильный, владеющий всеми тайнами, секретами Земли, Небес и Подземелья! Ты – величайший символ земли, торчишь на животе земли ее пуповиной, соединенной с пуповиной всей Вселенной! Ты – символ подземных миров, своими корнями достигающий краев всех подземных царств! Ты – нос Марса, своим могучим обонянием чующий все, что происходит в глубинах Земли, на ее поверхности, высоко в других мирах! Ты – дыхание Венеры, своими ветрами, посылаемыми из ее глубин, выискивающий все, что происходит на поверхности других планет! Ты – глаза Луны, освещающие ночь, все, что скрыто в мире, – движение, падение, рождение новых звезд! Я хочу постичь мудрость всех этих планет! Я хочу постичь их глубины, высоты, ширины! Если для этого нужна моя жизнь, я готова отдать ее тебе по крупицам, капелькам. Только сделай, гордый дуб, меня владычицей Мира!

Не успела Шахри-Зада произнести эти слова, неожиданно небеса пришли в невероятное движение. Безоблачное небо почернело. По его лику понеслись облака, завертелись в вихре. Погасло солнце, вместо него на том месте обозначилась луна. На почерневшем небосклоне меж бушующих облаков местами замерцали звезды. Небеса закрутились, перегоняя огромные массы облаков. Их разрывали воздушные вихри, рождая гром, падая на Землю огнедышащими снопами.

В своем движении звезды и другие светила сошли с заданной орбиты, ввергая их в хаос. В середине небосклона на глазах главной жрицы рождалась, увеличиваясь до гигантских размеров, молния-паук. Она была с одним горящим глазом во лбу, меняющим поминутно свой цвет, свою окраску. Она, разрастаясь среди облаков, опрокинулась на Землю, водя по ней зрачком, где рождались огненные смерчи. Из глубин глазницы на Землю крутящимися вихрями неслись огненные смерчи, там рождались громы, разрывающие небеса на части. Они неслись по небосклону, грохоча, изрыгая всеохватывающий огонь. С небес исчезали звезды, планеты Солнечной системы переворачивались другими сторонами. Смерчи, громыхая, плюясь огнем, воя, разрывая небесный склон на части, устремились вниз, к ветвям гигантского дуба. Сотни молний за считаные мгновения, пронзая небо, с огромной высоты накинулись на дуб, шипя, расплавляя его ветки, ствол в сталь. Молнии с того же места с утроенной силой устремились на верхушку горы Дюрк. Дуб от нашествия огненных стрел не упал, не загорелся. Он, искрясь горящим металлом, рос ввысь и вширь. И на месте живого священного дуба образовался гигантский железный монстр, изрыгающий расплавленным металлом из дупла, глазниц, ноздрей, образовавшихся на его лике.

Небеса загрохотали так, что падали горы, переворачивались холмы, обнажая кровавые, зияющие глубины, реки текли вспять. Неожиданно с небес на лик Земли обрушился ливень с градом, гигантскими ползучими змеями такой величины, что ими за считаные секунды стали заполняться все ущелья, овраги, речные долины…

Шахри-Зада ослепла, оглохла от вспышек молний и грохота небес. У нее из носа, ушей пошла кровь. Голова затуманилась, закружилась… Шахри-Зада стала падать, падать… в оползень, образовавшийся под ногами…

Шахри-Зада очнулась, приоткрыла глаза. Странно. Она находилась в священной пещере Дюрк, у Родового огня. Но как попала она в пещеру Дюрк? В руках раскрытой держала одну из священных книг. Заглянула в первую попавшую на глаза строку: «…И потемнели небеса, на месте Солнца стала Луна. На Земле появилась необычная женщина. Земля покрылась мраком…»

Шахри-Зада оцепенела: «Что это? Знамение?» Из ее рук выскользнула книга.

До ее ушей донесся отдаленный гром. Он повторился еще и еще. Кажется, назревает гроза. Она не помнила, что до этого было: «Не наваждение ли это? Может, представление Небес перед моим восхождением на Олимп?» Пошел ливень. От ударов молний и грохота небес затряслась пещера. От очага отрывались языки пламени. Они неслись по пещере, образуя лики богов и демонов. Шахри-Зада грохнулась на пол.

Ее ноздри улавливали запахи чужого человека. «Горбун? Ведь он во время проведения таинственного обряда под священным дубом, направленного против него, мог меня убить!»

Огляделась. В пещере, кроме нее, никаких следов человека. «Показалось? Не может быть!» – ее глаза заглядывали во все места, где мог затаиться Горбун.

Гроза усиливалась, сотрясая небеса громами, ударами молний.

– Пойду посмотрю, как там священный дуб! – громко, чтобы успокоиться, если кто затаился в пещере, заговорила главная жрица. – Мне показалось, он, как металл, расплавился от ударов молний.

Вышла. Дуб стоит на месте. Живой, могучий. И не видно никакой грозы. Кругом все горит, плавится от солнца.

– Никаких следов грозы! Мистика? Значит, это было наваждение? – Все еще не верилось. – Тогда с психикой у меня не все в норме. Нет, скоро, с моим восхождением, как видела, все и случится. Я увидела начало своего возрождения. Тогда все разрушится. Я увидела еще конструкцию нового мироздания, к которому причастна моя рука.

Вернулась в пещеру. Села у Родового огня. Вздрогнула. Глядит – у проема, входа в пещеру сидит и ехидно улыбается Горбун.

Солнце сбоку падало на его лицо, показывая его во всей уродливой красе. Это был не человек, а какое-то чудище, состоящее из яйцевидной головы, горба, грудной клетки. С его плеч на пол свисало какое-то бесцветное одеяние без рукавов. Грудь его была приоткрыта. Под ней, пучась мочевым пузырем, на коротких ногах дрожал огромный живот. На ступеньке болтались, как лапы аллигатора, чешуйчатые кривые трехпалые ноги с заостренными ногтями. К себе приковал он взгляд Шахри-Зады. Она обратила внимание на его топорное лицо с чешуйчатой кожей, огромным крючковатым носом, из объемистых ноздрей которого метелочками торчат рыжие волоски. Нос огромным крючком свисает на кончик детского подбородка, разделяя пополам широченный рот до ушей. Рот с раздутыми, выпяченными губами, которые шлепали в ухмылке, разбрасывал пузыри слюны. На тонкой, невероятно длинной утиной шее, обросшей рыжей щетиной, еле держалась огромная голова с рыжими, до неприятности жидковатыми волосами, местами покрытая проплешинами. Чтобы эта яйцевидная голова не спадала с шеи, он держал ее одной очень длинной рукой одинаковой толщины от плеча до кисти. Рука заканчивалась огромной кистью с длинными сильными крючковатыми пальцами и треугольными когтями на них. Они своей величиной равнялись величине когтей полосатой кошки, что живет в степи. По бокам головы свисали уши огромной величины, которые кончиками доходили до широченных плеч. Самым невероятно большим был горб, растущий на спине. Горбуна из ряда обычных людей можно было выделять четырьмя выразительными элементами несуразного тела: носом, горбом, головой и необычным пузом.