Крочик сделал морс из ягод, которые отыскал в маленьком холодильнике, угостил Пиуса бутербродами с сыром и разложил на сундуке колоду карт. Он показал какие-то приемы игры и даже несколько карточных фокусов. Сидеть так было здорово, но вскоре Пиус понял, что в отеле его могут потерять. Ведь Лирудж основательно взялась за его питание и к обеду наверняка ждала мальчика в ресторане.

Корабль с незнакомцем в коричневом пальто уже отплыл. Мальчики оглядели морской простор и зашагали прочь из порта. Они возвращались другой дорогой, теперь не сворачивая к банку, поэтому Пиусу в этот день удалось увидеть немалую часть города.

Крочик проводил его до отеля, пообещав выяснить что-нибудь о незнакомце. На этом они расстались, и Пиус направился прямиком в ресторан, где его в самом деле ждала Лирудж.

— Вы там поосторожнее, — сказала она, узнав про поход в порт (но не про слежку, разумеется). — Есть такие места, куда детям лучше не соваться, и порт, между прочим, я бы назвала одним из таких мест.

Пиус заверил, что в сопровождении Крочика был в полной безопасности, и особенно в порту. В конце концов Лирудж сдалась.

— Не знаю, — улыбнулась она. — Твой приятель может быть неплохим малым, и тем не менее.

Получив обещание не впутываться в неприятности, она ушла на кухню, оставив мальчика за накрытым столом. Все было съедено наполовину, другую половину осилить не представлялось возможным. Несмотря на то, что все как всегда было вкусно, всего как всегда было слишком много.

Хотя Пиус довольно долго просидел в ресторане, Джозиз так и не заглянула.

К вечеру в отеле поднялась шумиха из-за появления нового номера, к немалому удивлению сотрудников, предназначенного для полиции. Так было указано на двери в одном из коридоров 2К и на ключах в ящике возле стойки регистрации. Отель сам желал привлечь полицию к расследованию отравления. Многие спрашивали, означает ли это, что он больше не способен заботиться о себе? Кто-то считал, что в истории с отравлением все-таки не обошлось без черной магии. Другие утверждали, что эта неприятность является недоразумением. Например, работники ресторана, которые видели отравителем обычного преступника. И все соглашались, что только болезнь господина Клопа могла позволить такую дерзость. С его выздоровлением связывали поправление всех дел. Пока же полицию пустили в новый номер: идти против воли отеля никто не собирался.

Пиуса тянуло рассказать всем про агента Даэркрона, но что рассказывать? Их слежка с Крочиком ни на что явно не указывала. Для них все было ясно, но вряд ли остальные воспримут их всерьез. Нужны были доказательства того, что агент Даэркрона замешан в отравлении. Однако какой опасности до сих пор подвергался знаменитый воин? Этот вопрос тревожил Пиуса, и он не знал, что ему предпринять.

На следующий день Пиус проснулся только к полудню. Но не потому, что так утомился походом в порт или мыслями об агенте Даэркрона, просто с ночи по окнам забил дождь, который усыплял всех, кто прятался в тепле.

С трудом разлепив глаза, Пиус подошел к окну и выглянул на улицу. Дождь лил не переставая, парк со своими дорожками и беседками промок насквозь, а горизонт превратился в непроглядную серую массу. Было очевидно, что в ближайшее время ливень не прекратится.

"Если Джозиз спускалась в ресторан к завтраку, то не меньше двух часов назад", — рассудил Пиус. Он, безусловно, опоздал. В потертом чемоданчике под кроватью лежала одна замечательная вещица, про которую он вспомнил, подумав о Джозиз: красивая позолоченная брошка, найденная в порту. Пиус достал ее из чемодана и рассмотрел. Внутри изящного узора блестели камешки. Мальчик надеялся, что преподнесет Джозиз чудесный подарок. Он не представлял, когда и как появится такая возможность, но решил, что появится. А пока убрал брошку назад в чемодан.

Дождь стучал по черепице, бежал по водостокам и словно впитывался в камни стен. Во всем отеле не было места, где бы он не оставил меланхоличного настроения. Разве что на кухне продолжалась суета. Да и то какая-то расслабленная или вовсе наигранная.

— Пусть хоть этот дождь смоет с отеля все напасти, — говорил шеф-повар ресторана господин Лазар, встряхивая сковороду над огнем.

Эпизод с отравлением за пределами отеля вызвал даже больший интерес, чем в нем самом, вышло несколько статей в газетах, велись разговоры и споры. Постояльцы же держались от этого события в стороне. От Лазара с его командой они по-прежнему ждали высокого уровня, и кухня работала в привычном режиме. В глазах клиентов репутация ресторана, похоже, не пострадала, однако его работники требовали скорейшей поимки отравителя. "Даже полицией не стоит пренебрегать", — говорили они, быстрее других забыв о ночи дознания. Зато остальные сотрудники отеля к присутствию посторонних относились как к вторжению.

О личном пространстве, возможно, беспокоились и постояльцы. В ресторане Пиус слышал, как обсуждалось здоровье старого господина Клопа. Напоминание о деде, который находился в отеле, но до которого Пиус не представлял, как добраться, заставили мальчика загрустить. И даже когда Лирудж обменяла выигранный им чесночный суп Снука на большой красивый торт с розовым кремом, Пиус смог лишь изобразить вежливую улыбку на лице. Он заверил, что не заболел, свое настроение объяснил дождливой погодой и побрел в общий зал с диванами.

В зале было темно и безлюдно, и Пиус не заметил, как среди мягких подушек под стук капель в окна стал проваливаться в сон. Последние его воспоминания были о торте и одиночестве, которое он испытывает, являясь его обладателем. Лирудж поставила этот торт на Сума в Состязании Двух Обжор, где как и Пиус вышла победительницей. Ее всегда интересовал хранящийся в секрете рецепт знаменитого чесночного супа от бабушки Снука, и теперь она хотела лучше разобраться в нем, имея целую фляжку. Еще у нее оказалась бутылка портвейна от проигравшего господина Ривилиана. Конечно, для Пиуса из этого предпочтительней всего был торт. Но Крочик, с которым бы он его разделил, не мог появиться в такой дождь. И Снук куда-то пропал. В итоге сон выглядел заманчивей любых десертов.

Чье-то тихое покашливание разбудило мальчика. Ему было неловко, что он заснул. Хотя в таком помещении с плотно завешанными как сейчас шторами его вообще могли не заметить. Пиус огляделся и обнаружил на полу тонкую полоску света, идущую от окна. Там, перевалившись через диван и отодвинув одну из портьер, кто-то смотрел на улицу. В этой маленькой фигуре Пиус узнал мальчика, который крутился возле Джозиз перед состязанием. Пиус тогда решил, что это ее брат, поэтому теперь был рад встрече, несмотря на то, что с неудовольствием вышел из сна. Брат Джозиз заранее становился хорошим приятелем.

— Проснулся? — раздался неподходяще бодрый для такой погоды голос.

— Я-э… Привет, — залепетал Пиус.

— Привет, — сказал мальчик, обернувшись, и соскочил с дивана.

В первую очередь Пиус заметил несколько зеленых и пурпурных локонов на его челке.

— Ты ведь Пиус? Джозиз говорила, что познакомилась с тобой. Я ее сестра, Лилил.

Перед Пиусом стояла девочка. Она было ростом меньше сестры, и в ее глазах светился огонек. Но вообще-то как в девочке Пиус больше не находил в ней сходства с сестрой. Разве что цвет волос, только в отличие от длинных шелковистых кудрей Джозиз у Лилил была короткая стрижка, украшенная спутанными локонами, и возникали сомнения, не обрезала ли она свои волосы тупыми ножницами или каким-нибудь ржавым клинком, а то и вовсе не подожгла ли она их. Пиусу оставалось порадоваться, что он не успел назвать ее братом Джозиз.

— Давно ты здесь? — спросил он, пытаясь понять, сколько проспал.

— Не очень. Ну и погодка! Так значит, ты все-таки Пиус?