В первые же дни своего пребывания в должности он проявил себя как держиморда и самодур, видящий в других только слепых исполнителей его воли. Самым неприятным оказалось, что как и Зверев, он с какой-то паталогической ненавистью относился к органам правопорядка.

На первом же совещании с партактивом города, где присутствовали прокурор, начальник милиции и председатель суда, Плахотченко выразил недовольство состоянием преступности и пообещал заняться этим лично. И это при том, она у нас в тот период была самой низких в области.

Теперь о новом прокуроре.

Касяненко был достаточно опытным руководителем и грамотным юристом. Однако все предшествовавшее назначению время трудился в сельских районах, где объем работы был неизмеримо ниже, чем в городе. Кроме того, Владимир Павлович не знал специфики промышленных предприятий угольной и машиностроительной отрасли, которые составляли у нас большинство.

Уже через неделю после его назначения, в поселке Михайловка произошло убийство, взбудоражившее население. Жертвой стала престарелая женщина по фамилии Троян, староста крупной религиозной общины.

Я в ту ночь дежурил и вместе с прокурором выехал на место происшествия.

Старушку убили в собственном доме, размозжив ей голову. Следов взлома на входной двери и окнах не было. По словам соседей, из вещей исчезли несколько старинных икон, причем одна очень древняя, принадлежавших общине и хранившихся у Троян.

На месте уже находились оперативники во главе с начальником угро.

Поручив им опрос соседей, приступаем к осмотру. Выполняем его с участием судмедэксперта и криминалиста. Результаты следующие: потерпевшую навестил кто-то из знакомых, которого она сама впустила в дом. Сначала он нанес ей удар в затылок, а когда женщина упала, надел на голову наволочку и чем-то тяжелым размозжил лицо. Затем похитил со стоящего в углу иконостаса упомянутые предметы культа и перерыл в доме все вещи.

Опрошенные соседи показали, что по характеру Троян была замкнута, немногословна и общалась в основном только с членами общины. О том, что у нее в доме хранятся иконы, знали многие, так как в дни религиозных праздников они выставлялись в молельном доме, куда приезжали верующие из других городов и районов.

К утру состав нашей группы вырос – из области, для оказания помощи, вместе с начальником управления уголовного розыска полковником Польским, прибыл прокурор – криминалист Станкевич.

Но если полковник, с которым впоследствии мне не раз приходилось встречаться по службе, действительно был мастером своего дела и без веских к тому причин не вмешивался в работу оперативно-следственных групп на месте преступления, то о Станкевиче этого сказать было нельзя.

Он вносил только сумятицу, вел себя по-барски и, как я потом понял, работал лишь на свой авторитет.

Так произошло и в этот раз.

Для начала криминалист обхаял наш протокол осмотра, хотя тот был составлен в соответствии со всеми процессуальными нормами и подробно отображал всю картину места происшествия.

К чести Касяненко он быстро поставил Станкевича на место, тот поумерил пыл и через пару часов убыл в область. Однако не успокоился, и там доложил руководству, что мы «запороли» осмотр, отказались от его помощи и некорректно вели себя.

По этому поводу пришлось объясняться с курирующим следствие заместителем прокурора области Соколиковым, который не усмотрел каких-либо «ляпов» в нашей работе и осадил ретивого подчиненного. Являясь по своей природе мстительным, Станкевич этого не забыл и впоследствии не раз пытался делать мне пакости. Однако, как говорят в народе: «бог не фраер, он все видит». Кончил Игорь Станиславович весьма плачевно.

А пока мы активно работали по делу.

Для начала прокурор передал его к производству Лельчук, которая специализировалась в расследовании убийств. Затем его распоряжением была создана оперативно-следственная группа, которую курировал сам Касяненко.

Раскрыть преступление «по горячим следам» не удалось, однако спустя месяц месяц оперативники вышли на предполагаемого убийцу.

Им оказался некий Малярчук, периодически не работавший и живший на подачки сердобольных старух, в том числе и Троян. Временами он оказывал ей помощь в быту и был частым гостем в доме верующей, которая в меру сил пыталась приобщить Малярчука к богу. Сразу же после убийства он исчез из поселка и, как было установлено, с довольно крупной суммой денег. После задержания долго не отпирался и признался в убийстве Троян из корысти.

Поскольку прямых доказательств вины Малярчука не было, его сразу же допросил лично прокурор, а затем подозреваемого вывезли на место происшествия, где он уверенно воспроизвел событие совершенного им преступления, что было зафиксировано на фотопленку. Хотя все доказательства были косвенными, мы не сомневались в виновности этого типа, в связи с чем он был арестован, а после завершения следствия, предан суду. Тот же посчитал улики недостаточными, вернув дело на доследование.

Возмущенная община обратилась с жалобой в горком.

Вняв требованиям верующих, Юрий Павлович вызвал «на ковер» прокурора с начальником милиции и устроил им разнос. А заодно приказал разобраться и с имеющимися в городе притонами.

Последнее, к слову, было справедливо, поскольку таких «блатхат» у нас действительно было не мало, как, впрочем, и в других республиках Однако – невыполнимо, поскольку существовавшая в ту пору норма уголовного права, определяющая ответственность за это преступление, была «мертворожденной» и практически не работала.

Доведенных до суда таких уголовных дел, по стране насчитывались единицы.

Юрий Павлович знал, куда ударить. Не иначе, кто-то подсказал.

Пока Касяненко с Ляшенко организовывали дополнительное расследование громкого убийства, я, по его указанию, был брошен на борьбу с притонами.

По злому року, наверное еще со времен Вышинского, общий надзор был «во всех бочках затычкой». И если осуществлявшие другие его виды помощники жили довольно спокойно, то общенадзорники вертелись как белка в колесе. Не зря его тогда называли на ведомственном жаргоне «огульный нагляд».

Внимательно изучив приснопамятную норму, комментарии к ней, все имеющиеся «Следственные практики» и разъяснения Пленума Верховного суда по этому вопросу, я понял, что без помощи не обойтись и направился к своему наставнику Савицкому.

Богохульствуя, как обычно, он спорил в кабинете с Кружилиным по формуле обвинения, поступившего к нему на изучение милицейского дела. Истина у них почему-то не рождалась, и оппоненты здорово орали. Здесь же находился начальник следственного отделения ГОВД подполковник Бондарь. Минут через десять стороны все-таки пришли к консенсусу, и я изложил свой вопрос.

– М-да,– пробурчал Савицкий, – вытирая платком лысину, – последний раз я встречался с таким делом в суде лет десять назад, и то мы его вернули на доследование. Помнишь, Николай Иванович, в Славяносербске? Ты еще следователем тогда был.

Кружилин молча кивает, глубоко затягиваясь беломориной и приходя в себя после бурных дебатов.

– Мертвая статья и недоказуемый состав, – констатирует Бондарь,– а в связи с чем вопрос?

– Тебе Ляшенко разве еще не передал указание Первого – пересажать всех шалманщиков ?* – щурится от дыма Кружилин.

– Н-нет, – делает большие глаза начальник следствия.

– Значит, с перепугу забыл. Мы, видишь, уже трудимся, а вы ни хрена не знаете. Плахотченко верно говорит, – не милиция вы, а раздолбаи, – хитро щурится Николай Иванович

– Ну, так уж и раздолбаи, – обижается Бондарь,– сейчас приеду и все у шефа узнаю. Только если этот действительно так, то нам труба. Пару – тройку дел, может и возбудим, но в суде они не пройдут, развалятся.

– И знает же гад, как нас раком поставить! – внезапно ярится Илья Савельевич. -Ты Валера не тушуйся, согласуй с шефом и дуй в область, к Троценко. Он этим вопросом одно время занимался, я точно знаю. Заодно и к Лившицу с Коганом зайдешь, глядишь, они что-нибудь подскажут.