И вот теперь судьба привела меня в этот город. Что это? Случайность?

Помимо той информации, я знаю, что Первомайск значительно крупнее Брянки, но сам там раньше не бывал. Как-то не доводилось

– А это далеко отсюда? (интересуюсь у Исаева).

– В сторону Северского Донца, километров двадцать.

– По меркам Заполярья пешком можно дойти, – говорю я. – Считай, совсем рядом.

– Так я звоню? – вопрошает Валентин, после чего снимает трубку и набирает межгород.

– Виктор Петрович? Привет, Исаев. У вас вакансия помощника по общему надзору еще свободна? Отлично. У меня сидит человек, думаю, вам подойдет. С опытом работы в госбезопасности. Закончил Высшую школу КГБ в Москве. Сам местный, из Брянки.

– Сможешь завтра к десяти? (прикрывает ладонью трубку).

– Я утвердительно киваю.

– Завтра в это время будет у вас. Всего хорошего. Николаю Ивановичу привет, – опускает Исаев на рычаг трубку.

– Кстати, предлагаю перейти на «ты».

Я не возражаю.

– Значит, с утра поезжай к Веденееву, – закуривает Валентин очередную папиросу, а там будет видно. Если не получится, я позвоню кадровикам в область. А с милицией не спеши. Не тот уровень.

Затем объясняет, как доехать в Первомайск, после чего пожав друг другу руки, мы расстаемся.

Вернувшись, на Луговую домой, рассказываю о результатах отцу, тот их одобряет.

Добраться до Первомайска оказывается значительно проще, чем я предполагал и в девять утра следующего дня я схожу с рейсового «ЛАЗа» на местном автовокзале.

С первого же взгляда город мне, как у нас говорят «глянулся».

Он раскинулся на живописных пологих холмах, омываемых текущей в долине Луганью, с разбросанными по заливным лугам тут и там, плакучими ивами. Старая часть города, с добротными, окруженными садами домами, опускалась к реке, над которой высился арочный мост, новая радовала глаз современными высотками, с ухоженными дворами.

В качестве непременного атрибута старого Донбасса, на дальних его окраинах и у горизонта, синели несколько шахтных терриконов.

Как и в прошлый раз, по настоянию отца я облачился в офицерскую форму с золотыми шевронами на рукавах тужурки и щегольскую мичманку с шитым крабом, чем сразу же привлек внимание местных аборигенов.

У одного из них, старика в соломенном брыле*, торгующего парниковыми огурцами, спрашиваю, как проехать в прокуратуру.

– А чого туды ихать? – удивляется дед, – вона тут нэподалэку, ось крокуй в тому напрямку (показывает рукой в сторону идущей вдоль автовокзала улицы.

– Щиро дякую,– отвечаю по украински, и следую в заданном направлении. Улица носит имя неизвестного мне Макушкина, обсажена пирамидальными тополями и застроена аккуратными двухэтажными коттеджами.

Метров через шестьсот, у белого здания клуба с высоким портиком и афишами на тумбе, она сворачивает влево, и я оказываюсь перед двухэтажным современным особняком с высоким крыльцом и большими окнами, на стене которого, под навесом с металлическими опорами, блестит под стеклом черная табличка «Прокуратура города Первомайска».

Перед особняком, за вычурной металлической оградой, на зеленом газоне, две высокие плакучие ивы по бокам высокого крыльца, клумба с красными и желтыми тюльпанами и несколько молодых каштанов. За ним – бетонный гараж на два бокса, к которому ведет асфальтированная дорожка.

– М-да, – говорю сам себе. – Не учреждение, а картинка

Поднимаюсь по бетонным ступеням, открываю тяжелую двухстворчатую дверь и попадаю в просторный вестибюль, с черно-белым, из гранитных плиток полом и стоящими у боковых стен театральными креслами.

Он пересекается светлым высоким коридором, вдоль которого тянутся несколько обитых черным дерматином дверей. На трех из них привинчены латунные таблички «Старший следователь», на четвертой «Помощник прокурора».

Напротив входа, в противоположной стене вестибюля, еще одна открытая дверь, через которую виден черный ход и спуск в подвальный этаж.

Планировка и отделка здания впечатляют, и я поднимаюсь на второй этаж, откуда слышится хриплый бас, распекающий какого-то Василия Петровича.

Там тоже, аналогичный нижнему коридор, а в крайнем к лестничному маршу кабинете с открытой дверью, сидящий за столом крупный седой мужчина в прокурорском мундире с двумя большими звездами на петлицах и орденскими планками на кителе, общается с этим самым Петровичем по телефону.

К моему появлению, их разговор, судя по всему, достигает апогея – прокурор (а это по видимому он), грозно рычит,– и если на тебя поступит еще хоть одна жалоба, считай, ты не нотариус! Будешь волам хвосты крутить! – бросает на рычаг трубку.

– Здравия желаю, – возникаю я в дверном проеме. – Вы прокурор?

– Нет, помощник прокурора, – заинтересованно разглядывая меня, рокочет ветеран, – а вам нужен именно он?

– Точно так, мне назначено к десяти.

– Кабинет прокурора слева по коридору, да ты не торопись лейтенант, у тебя еще целых десять минут, присядь пока. Ты с какого флота?

– С Северного, – отвечаю, войдя внутрь и присев на одни из стульев у стены.

– Плавсостав? – кивает помощник на мои шевроны.

– Вроде того.

– У меня сын тоже моряк, штурман. В Клайпедском пароходстве. Может слыхал?

– Доводилось.

– Слушай, лейтенант, дай мне на пару минут твою фуражку, а сам посиди пока здесь,– внезапно оживляется собеседник.

Я снимаю мичманку с дубовыми листьями на козырьке и отдаю ему, недоумевая, для чего она понадобилась.

Помощник водружает ее на голову и, лукаво подмигнув мне, исчезает. Через несколько минут возвращается в сопровождении коренастого мужчины средних лет, в таком же мундире. В зубах у того дымится папироса и щурясь, он протягивает мне руку.

– Будем знакомы, заместитель прокурора Кружилин Николай Иванович. Вы от Исаева?

– От него.

– Пойдемте со мной, Виктор Петрович на месте. Илья Савельевич, отдайте лейтенанту фуражку, – улыбаясь, обращается к ветерану.

– Эх, Николай Иванович, не дал поговорить с парнем, – сокрушается тот. – Держи, (возвращает мне мичманку).

Вслед за Кружилиным следую в конец коридора и мы вместе заходим приемную. Там, в окружении многочисленных цветов в кадках и нескольких шкафов с папками, скучает очень большая и колоритная девушка, листающая «Огонек».

– Наташа, шеф один? – интересуется Николай Иванович.

– Эгэ ж,– певуче отвечает красавица, уставившись на меня цыганскими очами.

– Пошли,– приглашает заместитель, и мы входим в кабинет.

Тот побольше, чем у нашего адмирала в Заполярье и тоже впечатляет.

Слева – три громадных окна, с бархатными шторами, затененные ветвями ивы, под ними длиннющий полированный стол, с двумя рядами мягких стульев. С той же стороны, в углу, приоткрытая дверь второго помещения, где виднеется несгораемый сейф и еще что-то.

На противоположной входу стене, в золоченой раме висит картина «Ходоки у Ленина», а под ней (я выпучиваю глаза), за двух тумбовым столом, сидит и что-то пишет вылитый второй! Только в светлом костюме с галстуком, без бороды и моложе.

– Бывает же такое, – мелькает в голове и хочется сказать, «здравствуйте, товарищ Ленин».

Теперь хочу сделать небольшое отступление: как я узнал позже, партийно-хозяйственный актив города и коллеги в области, за глаза называл прокурора «маленький Ленин». А когда он уходил в отпуск, то отпускал усы с бородкой, чем достигал потрясающего сходства. Речь была тоже весьма похожей – грассирующей и звонкой.

Кроме того, я в некотором роде физиономист, что не раз помогало в оперативной, а затем прокурорско-следственной работе и в дальнейшем буду применять внешние сравнения для наглядности, в описании еще ряда лиц, с которыми приходилось общаться.

– Виктор Петрович, – между тем говорит Кружилин. – Это от Исаева, Ковалев,– после чего проходит вперед и усаживается за приставной столик.

«Ленин» прекращает писать, поднимает голову, с минуту на меня глядит и показывает рукой на стул, против заместителя.