Зазвучала музыка. Я сразу понял, что музыкальный размер здесь – вальс, три четверти. Наверное, в музыке я что-то понимаю. Фортепьяно играет незатейливую простую партию, которая погружает в атмосферу серого утра, фоном слышна скрипка, которая заставляет звучать однообразную партию фортепьяно по-разному. Потом вступает девушка, она очень медленно поёт, я не понимаю слов, но слышу эмоции – меланхолия, созерцание дождя. Мужской вокал просто произносит отдельные слова каждый восьмой такт, но всё это сливается в картину серого утра. Первое, что приходит на ум – двое разделённых километрами, но под одним дождём смотрят в окно, думая друг о друге. Возможно, они пока не знакомы. Как только заканчивается эта композиция, её сменяет другая. Её обозначает ритмичная акустическая гитара, играющая ломанную фигуру, потом вокал и всё это резко перетекает в тяжёлый металл. Аня говорит, что это всё та же группа.

Я снова разлил вино, и мы сразу же отпили, каждый из своего фужера. Тем временем в комнате стало слишком темно, и я включил свет. Меня мучило странное чувство, будто я стою на тонком-тонком канате, а подо мной пропасть, но дна я не вижу. Если не удержу равновесия, то рухну вниз и неизвестно, что там, на дне. Не дав мне распробовать это чувство на вкус, Аня сама подлила вина мне и себе, а потом предложила тост:

– Этот тост за то, чтобы твои воспоминания были только хорошими! Чтобы они открыли тебе много нового, а точнее старого, и чтобы ты наконец-то окончательно поправился и начал жить полноценной жизнью! Не зря же говорят, всё новое, это хорошо забытое старое!

– Было бы неплохо – Мы чокнулись и выпили. Аня наполовину, а я до дна.

В какой-то момент я обнаружил себя сидящим в углу комнаты с зажжённой сигаретой. Я стряхиваю пепел в пустую бутылку из-под вина, рядом со мной ещё одна бутылка – в ней осталось немного, не хватит и на фужер. Что-то мне подсказывает, что её я выпил один. Аня спит на диване, нечёткая, размытая, как и всё вокруг. В окне я вижу первые намёки на рассвет, но попытка встать, чтобы дойти до балкона и встретить его – проваливается.

7

Я не смог открыть глаза – я их прищурил и прикрыл ладонью от яркого утреннего солнца, которое ворвалось в мой угол, который приютил меня этой ночью. Две пустые бутылки вина по-прежнему рядом со мной, но одну, судя по всему, я во сне закатил недалеко от себя. Может быть, как-то задел ногой или рукой во сне. В той, которая от меня откатилась – что-то ещё осталось, но пить это я не собираюсь.

Не смотря на бурный вечер, голова у меня не болит и ни малейшего намёка на похмелье, которое, по идее сейчас должно меня гнать к крану с холодной водой. Стоп. Аня. На диване её нет, я встаю и иду на кухню – муха безрезультатно пытается пролететь сквозь стекло. Туалет, ванная – никого, дверь закрыта изнутри на щеколду. Что не так?

Свой мобильник я нашёл на столе, на котором по-прежнему не хватает компьютера. Последний исходящий вызов – Аня. Значит, я ей всё-таки звонил. Я набираю её, гудки сменяют друг друга, превращаясь в мантру безответности – теперь я знаю, как звучит тишина. К горлу подступает ком, судя по ощущениям, следом за ним ещё один, а ноги заявляют о независимости и валят меня на пол. Я стою на коленях, мобильник валяется прямо передо мной. На экране «Аня. Набор номера», а через секунду «Аня. Завершён».

Ком застрявший в горле вырывается лужей непереваренного вина. Отвратительный запах и жжение в горле, в носу. Мобильник тоже попал под раздачу. Я вытащил его из лужи неусвоенного алкоголя и вытер о джинсы, чтобы набрать Аню ещё раз.

Опираясь правой рукой о стену, я встал. Набираю всё тот же номер. Снова продолжительный звук тишины. Сила притяжения делает один оборот вокруг своей оси, снова повалив меня на пол. Кажется, Аня так и не возьмёт трубку, даже если я встану и упаду ещё несколько раз.

Мне снова удалось встать и, взяв телефон, по стеночке я дошёл до балкона через кухню. Только сейчас, выйдя на балкон я вижу, что солнца и след простыл, его сменили тёмно-синие грузные облака. Вдалеке сверкнула молния, а следом за ней ударил ливень с градом под вой сигнализаций. Я не успел заметить, как к ливню примешался ураган, наклоняющий деревья во дворе. В звуки дождя вклинивается навязчивая мелодия звонка. Номер неизвестен, но я отвечаю:

– Алло, кто это? – вместо ответа я слышу помехи, где-то среди тресков и белого шума затерялся женский голос, который что-то мне говорит, но слова превращаются в бесконечный треск сломанного радиоприёмника. – Я вас не слышу! – Говорю я максимально громко, но через помехи голос девушки пробивается: вставай!

8

Вставай! Хватит спать! – Аня аккуратно трясёт меня за плечо. – Пойдём пить чай. Наверное, голова болит после вина? – Каждое сказанное ею слово отзывалось болью внутри моего черепа.

– Что-то такое есть. А мне снилось, что ты куда-то ушла, не попрощавшись пока я спал. – сказал я не вполне разборчиво.

– Какая гадость тебе снится. Бегом пить чай, соня, вставай!

Встать мне пришлось не смотря на то, что угол уже успел стать мне родным. Мой мочевой пузырь также требовал от меня движений в сторону туалета, а сухость во рту требовала воды. Холодной. Чем больше, тем лучше.

И вот я уже сижу на кухне и пью чай, приготовленный Аней. Чёрный чай с лимоном и сахаром. Он очень сладкий и, лимона, судя по всему в нём тоже достаточно. Это именно то, что нужно, чтобы прийти в себя. Аня мне что-то рассказывает, обрывки фраз «я думаю, что стоит…», «у меня была ситуация…», «также пили…» – доносятся до меня. Абсолютно лишённые смысла слова витают в воздухе, ими наполнена кухня, пока я пытаюсь найти смысл в своём прошлом. Почему Кристина пропала со связи? Я могу найти тысячу и одно оправдание этому: мы поругались, и она знать ничего обо мне не хочет, она уехала на курорт с семьёй или, если она работает в какой-нибудь фирме – её отправили в командировку. Бред. Надо что-то делать, бесконечные рассуждения мне не помогут. Если я не могу вспомнить сам, тогда я должен найти тех, кто помнит то, что нужно знать мне.

Подношу кружку горячего чая к губам. Еле заметный пар оседает тонкой плёнкой воды на моём лице. Теперь мои мысли собираются вокруг плавающего кусочка лимона в чае. В этот момент, Аня, заметив, что я где-то в других измерениях выдёргивает меня в обратно к столу:

– Артём, и вот скажи мне, для кого я тут распинаюсь? Я, может быть, тебе душу выкладываю, а ты вот так вот сидишь и не слушаешь! – Она обиделась, хотя попыталась превратить это в иронию.

– Прости… Я просто, я… Я задумался на одну волнующую меня тему. Тему из моего прошлого, которое я не помню, но мне кажется, там что-то очень важное, что-то, что я должен вспомнить. – Говорю я, не отрывая глаз от плавающего кусочка лимона.

– Что именно? Расскажи мне, а я постараюсь помочь.

– Даже не знаю с чего начать. Принято начинать сначала, а где начало я не помню. Всё запутанно, но ниточки есть, и я пытаюсь их как-то сопоставить в голове. Пока, выходит плохо. Очень плохо. – Отпиваю чай, ставлю кружку на стол и, нарушив правила своего дома – закуриваю сигарету использовав как пепельницу пустую пачку.

– Давай колись, что там у тебя! Я сказала, что постараюсь помочь, значит, постараюсь, но не обещаю, я же не знаю что там у тебя за «тёмное» прошлое. – Сделав глубокую затяжку едким дымом, опередив сомнения я начал свой рассказ:

– У меня есть, или была девушка, не уверен точно. Её зовут Кристина и мы знакомы очень давно. Я помню это, я вспомнил, когда приехал домой, пока я был во дворе. Я уверен, она может помочь вспомнить значительную часть моей жизни. Мы давно с ней знакомы. Мне нужно её найти, пока не знаю как, но нужно и другого выбора у меня нет.

– А разве у тебя нет других знакомых, которые тоже могут тебе помочь?

– Есть, в любом случае есть. Понимаешь, с Кристиной мы были близки, и она… Она явно знает обо мне больше чем кто-либо другой. Намного больше. Я уверен.