А как-то раз я подошла к бабушкиной кровати, мне тогда было лет десять, а там другая тётя. Я так испугалась, как пуля вылетела из палаты вся в слезах. Санитарка меня поймала на лестнице и сказала, что бабушке стало лучше, и её перевели в другую палату. Я тогда от радости даже поцеловала тётю-санитарочку в щёку. Бабушка ещё слаба была, и нам разрешили около палаты на лавочке встречаться. Потом уже мы начали выходить с ней во двор и сидели под черёмухой и долго обо всём говорили. Я очень любила бабушку. Ведь она у меня была одна. У некоторых было по две, и даже дедушки были. А у меня она была одна. Её муж, дедушка мой, умер за два года до моего рождения. А папиных я видела всего один раз, да и то мне было года два. Мама говорит, что я не могу этого помнить, но я ей рассказывала, как их помню, и она говорила, что так и было. В общем, некого мне было любить из бабушек, кроме моей бабушки Оли. Просто в школе девчонки рассказывали, что одну бабушку любят больше, чем другую. А мне и сравнивать было не с кем.
В тот вечер, ближе к ночи, бабушке опять стало плохо. У неё стали губы фиолетовые и руки очень холодные. Мама снова вызвала скорую. Врач сказал, что у бабушки инфаркт и её срочно надо в больницу. Бабушка не хотела уезжать, и у неё всё время текли слёзы. Мы вместе все поехали. В больнице бабушку сразу увезли на каталке. Мама ушла с ней, а я осталась сидеть одна в приёмном покое. Сколько её не было по времени, я не знаю. Мне казалось, целую вечность. Наконец-то она вышла вся заплаканная, и мы пешком пошли домой. Ночью общественный транспорт не ходил у нас в городе. Где-то на полпути нас подвёз какой-то добрый дядя на грузовой машине.
Дома всё было печально без бабушки. Я даже в комнате, которая была одна на двоих, не могла находиться. Мы ждали восьми часов утра, чтобы позвонить доктору. Мама что-то долго выспрашивала у него, потом ему объясняла. Потом сказала, что сегодня к ней нельзя, только передать самое необходимое из одежды и небольшую передачу. А завтра она сходит с утра к бабушке, а я после работы забегу к ней. Я стала думать, что собрать бабушке вкусненького, потому что мама собирала сорочки, полотенца, ложки, кружки. Набрался целый пакет, там и чай её любимый со слоном. Бабушка его так интересно называла: «Осьмушка». Я только спустя много лет задумалась над этим и пришла к такому выводу: осьмушка, по-нашему восьмушка, то есть восьмая часть от килограмма, что составляет сто двадцать пять грамм. В СССР чай был в квадратных пачках. Маленькие, «осьмушки», были бумажные, а большие уже из тонкого белого картона со слоном на этикетке. Ещё положила её любимые конфетки «Дунькина радость», это подушечки, печенье к чаю, яблоки помыла. Мы не знали, чего разрешит врач, поэтому всё, что бабушка любила, я и собрала. А вдруг вечером разрешат уже к бабушке.
Мне надо было сегодня от работы идти в какую-то контору к девяти часам, чтобы там выписали пропуск на завод. Там была такая очередь, что получили мы их только к обеду. Потом повели нас в заводскую столовку, чтобы выдать талоны на питание. Потом в душевые, чтобы выдать ключи от шкафчиков для переодевания. Потом два часа инструктаж по технике безопасности, и рабочий день на сегодня, как сказала Светкина мама, закончился. Времени было часов около двух. В больницу пускают после 4-х. «Ещё времени вагон, поеду домой, а потом лучше с бабушкой подольше посижу. Возьму ей передачу, и мы снова будем с ней о чём-нибудь разговаривать, вспоминая, как мы жили с ней в Матурино», – размышляла я. Эти мысли придали мне сил и бодрости, и я без лифта взлетела на седьмой этаж.
Захожу домой и не узнаю квартиру. Как-то темно и голоса какие-то в большой комнате, хотя мама должна быть на работе. Первая мысль была – воры. Прислушалась ещё… Так это мамин голос и ещё какого-то дядьки, такого знакомого… Ну, думаю, не воры и хорошо. И ставлю пакет на столик в прихожей, а над ним у нас зеркало висело. И, естественно, по привычке смотрюсь в него, ожидая увидеть своё отражение. А там нет моего отражения… простынь висит белая. У меня мысль сразу: Мама задумала потолки побелить, пока бабушка в больнице. Она так завешивала стёкла в дверях, когда клеила обои, но только газетами. «Ну, наверно, кончились…» – подумала я и разуваюсь… И вдруг так тихо, почти на цыпочках мама выходит из большой комнаты. Наша с бабушкой комната закрыта, значит, бабушку отпустили из больницы и она спит, раз мама на цыпочках идёт, чтобы бабушку не разбудить. Вот, думаю, хорошо, что сразу не поехала к ней больницу, а то бы только время на поездку потеряла, а бабушка уже дома.
Я даже не обратила внимания сразу, что мама вся в чёрной одежде. А сзади мамы шёл мой любимый дядя Гена, к которому мы с бабушкой ездили в Пикалёво. И я так ему ещё в шутку говорю: «Приехали помогать ремонт делать?». И шасть мимо них в нашу с бабушкой комнату. Но бабушки там не было. Я на кухню. Значит, ей лучше, и она там ждёт меня с работы, чтобы чай пить. Но и там её не было. Мама поймала меня снова около зеркала. Я ей говорю: «Тебе это блузка не идёт, какая-то ты в ней мрачная». И лезу с дядей Геной обниматься. И чувствую, чего-то не то. Они молчат, а дядя Гена не так меня обнял, как всегда, и без улыбки на лице. И как-то холодно сделалось у нас в квартире… Хотя была середина августа. Я снова пробираюсь через них, уже в большую комнату. Значит, бабушка там с ними за столом сидит. Мама всегда большой стол накрывала, когда дядя Гена приезжал. И мама, распознав мои метания по квартире, говорит мне: «Не ищи. Бабушки нет». И заплакала, уткнувшись дяде Гене в плечо. «Как нет? Почему нет? Хватит меня разыгрывать! Где бабушка? Не отпустили её домой из больницы?» – проговорила я. А мама говорит: «Бабушки больше нет. Она умерла». Я оцепенела. Стала отступать назад, как бы пытаясь уйти от этих слов, перемотать плёнку назад и не слышать их. Я всё пятилась и пятилась назад. Во мне как будто что-то оборвалось, ноги подкосились, и я стала сползать по стенке.
Когда очнулась, мама брызгала мне в лицо водой. Я подскочила и побежала в нашу с бабушкой комнату… Её там не было. Мама встала на пороге и сказала мне ещё раз эту страшную фразу. «Ну как же так? Врач ведь разрешил уже её сегодня вечером проведать!» – неслись мысли в голове. А мама по телефону мне сказала, что бабушка самостоятельно позавтракала в больнице. Я и думала, что её отпустили домой. Во мне бушевало нехотение верить в это. И чувство какой-то несправедливости обрушилось на меня. «Почему её не спасли врачи? Не могла бабушка меня не дождаться!» – выкрикнула я, бросилась на её кровать и зарыдала навзрыд. Мама пыталась меня успокоить, что-то объясняла, но я не хотела ничего слушать. Все мысли были о бабушке…
Не знаю, сколько времени я проплакала на бабушкиной кровати… Нет, я не смирилась с такой несправедливостью, я просто поняла, если мне так плохо, то что же чувствует мама? Я вышла из комнаты и подошла к маме. Они с дядей Геной сидели на диване и просматривали фотографии. Я крепко обняла её, как бы хотела защитить и пожалеть её, что ли. Она меня целовала в носик, щёчки, глазки и сквозь слёзы пыталась узнать, как я себя чувствую. А я даже и не поняла, что упала в обморок. Немного успокоившись, мама рассказала, как всё было. Она в девять часов утра ещё раз позвонила врачу. И тот её обрадовал, сказав, что Ольга Ивановна чувствует себя лучше. И мама с хорошим настроением поехала на работу, тем более мы с ней договорились, что я проведаю сегодня бабушку после работы. А мама пойдёт к ней завтра с утра.
Мама всегда приходила на работу раньше начала смены. Ведь надо было расставить всё на витринах, принять товар, то есть ящики с вином и водкой. Они, заразы, были такие тяжёлые, не такие как сейчас пластиковые, а деревянные ящики на двадцать поллитровых, а то и семьсотграммовых бутылок. А ещё надо было сбегать через весь ресторан на кухню за выпечкой и бутербродами. А если выпечка не была принесена, то и через дорогу в кулинарию. И кофе намолоть для кофемашины. Вот сколько всего надо было успеть. Я знаю это потому, что часто приходила к ней и помогала. Даже работала на полставки мойщицей посуды. И сегодня мама пришла раньше на работу. Но как обычно ей не удалось начать рабочий день. Подошла директор ресторана и сказала, что звонили из больницы. И что сменщика уже вызвали и мама может не приходить три дня. И только потом сказали, по какой причине. Как так быстро приехал дядя Гена, для меня до сих пор загадка. Может на машине…
