Казем-Бек многозначительно поднял вверх указательный палец правой руки.

– Государь своим непререкаемым авторитетом, заставит их или прийти к компромиссу, или распустит совет. Контроль над Высшим советом и возможность на него влиять, будет одной из обязанностей Государя, другой его обязанностью будет служить образцом подражания для целой нации. Он должен быть примером и в нравственном и в житейском отношении.

Дмитрий прибавил газу и «Паккард» вылетел на безлюдный пляж. Он притормозил лишь, когда достиг края берега, так что волны почти добирались до шин. Со стороны моря светила луна и звезды, со стороны города светили огни вилл, кафе, ресторанов. После шумной и душной обстановки виллы «Алам», всем троим было приятно ощутить своей кожей прикосновение свежего бриза. Дмитрий откинулся на спинку сиденья. Светлана положила голову на плечо мужа и прикрыла глаза.

– Если Высший совет, выбранный таким тщательным и сложным образом, перестанет быть эффективен, уже через два года, то какой в нем прок? – спросил Дмитрий.

– Сформировать эффективный совет, это как вывести породу лошадей – много-много попыток, прежде чем мы получим элитную породу парламентариев, – уже немного устав говорить, ответил Казем-Бек.

– Значит, вам предстоит долго жить, – усмехнулся Дмитрий и вынул из портсигара сигарету.

Он протянул портсигар Казем-Беку, но тот, улыбнувшись, вежливо отказался и положил свою голову на голову Светланы.

Закурив, Дмитрий посмотрел на часы, была полночь. Заметив, что Светлана поеживается от похолодевшего ветра, Дмитрий вышел из кабины и, порывшись в багажнике, вынул из него плед, который протянул Казем-Беку; тот укрыл жену и себя.

Казем-Бек начал рассказывать о младороссах. Дмитрий узнал, что Союз состоит преимущественно из молодежи благородного происхождения, хотя Казем-Бек утверждал, что их двери открыты для всех и каждого, кто готов был разделить их ценности и задачи. Юношей и девушек было примерно поровну, и всем им приходилось тянуть ту же жизнь, что и большинству эмигрантов, а именно перебиваться тяжелой, неквалифицированной работой, приносящей гроши. Однако, когда они собирались в их клубе на рю д’Аллери, который они с любовью именовали «Дом младороссов», то забывали про свои безрадостные будни. Рассуждения о славной истории их предков, подготовка и выступления с докладами по истории России, русской литературе, религиозной философской мысли, а также игры, заполняли их свободное время, заставляя на время забыть о несчастливом жребии, выпавшем на их долю. Дмитрий слушал и недоумевал, как он раньше не заметил среди русской молодежи Парижа настоящий всплеск национального самосознания, а ведь младороссы наверняка были не единственной организацией такого рода. Казем-Бек подтвердил, что у них хватает конкурентов, среди которых самый агрессивный Народно-Трудовой Союз во главе с Байдалаковым.

– Карьерист и оппортунист, – сказал о нем Казем-Бек – Хотя, по-видимому, не без организационных и, особенно, интриганских способностей.

Дмитрий подумал, что спроси он мнение этого самого Байдалакова о Казем-Беке, то наверняка, услышал бы то же самое.

– Какую цель вы преследуете, – спросил он – Неужели вы, в самом деле, рассчитываете вернуться в Россию?

Казем-Бек посмотрел на Дмитрия так, словно тот оскорбил его в самых лучших чувствах, но затем взгляд его подобрел и он ответил:

– Даже если наша мечта не осуществиться, я и мои сторонники, мы даем людям надежду, с которой им не так тошно жить на свете.

Он еще хотел что-то сказать, но тут поблизости остановилось авто с шумной компанией молодых людей и девушек. Один из молодых людей, видимо изрядно пьяный, тут же выпрыгнул из авто и сбросив пиджак пошел в воду.

Дмитрий снова посмотрел на часы, было уже половина первого ночи и пора уже было возвращаться к Мари. Он завел мотор и «Паккард» двинулся в обратный путь.

***

– Я думала, что ты меня бросил, – было первое, что Дмитрий услышал от Мари, когда нашел ее в обществе Графа и Бискупского на пороге виллы.

– Прости, – целуя ее в щеку, сказал Дмитрий – За политическими разговорами время летит незаметно.

– Мы уже хотели сами подвезти ее высочество, – сказал Бискупский.

– В этом нет необходимости, – ответил Дмитрий – Вот кого вам следует подвести.

Он мотнул головой в сторону Казем-Бека и Светланы, которые в это время выходили из «Паккарда».

– С удовольствием, – сказал Бискупский, довольный тем, что может выполнить поручение Дмитрия.

Когда стали расходиться по авто, Граф вспомнил, что так и не поговорил с Дмитрием. Он догнал Дмитрия, когда тот заводил мотор.

– Ваше высочество, как же наш разговор!

– О чем? – удивленно спросил Дмитрий.

– Нужно повлиять на Николая Николаевича, он очень вредит нашему делу.

Хорошо, хорошо, – поспешно сказал Дмитрий, уже устав от политики – Напишите мне ваши соображения и отправьте их на адрес Мари, я теперь буду там.

***

Прошла неделя с того вечера, как Кшесинская принимала поздравления на своей вилле. За это время Александр Казем-Бек успел поставить в известность всех членов Союза, о желании Дмитрия принять участие в их судьбе. Это вызвало всеобщий энтузиазм, ведь его поддержка сразу возвысило бы их над другими монархическими организациями. И вот вечером, после работы в банке, сев в такси, Казем-Бек приехал по адресу указанному на визитке, которую ему дал Дмитрий.

Оказавшись у двери дмитриевой квартиры, Казем-Бек уже предвкушал как очень скоро он проведет съезд младороссов и как на нем выступит Дмитрий с заявлением о своем желании вступить в Союз, и как обрадуется сидящая в зале молодежь, и как он, Казем-Бек, будет стоять возле Дмитрия и на следующий день их фото попадет в газеты, чем поспособствует его, Казем-Бека, узнаваемости. С такими радужными мыслями он позвонил в дверь.

Открыли не сразу, когда же дверь отворилась, то на пороге стоял двухметровый седовласый гигант, в котором было нетрудно распознать бывшего военного, а точнее ординарца.

– Я к его высочеству, – бодро произнес Казем-Бек, снимая с головы шляпу.

Гигант смерил его взглядом и ответил басом:

– Его высочества нет.

– Еще не пришли с работы, – поинтересовался Казем-Бек, глядя поверх плеча гиганта вглубь квартиры.

По коробкам стоящим в ближайшей от прихожей комнате, было видно, что из этого жилища съезжают.

– Нет, – ответил гигант – Переехали.

– Куда? Можно адрес?

– Нет, – ответил гигант.

Казем-Бек удивленно захлопал глазами.

– Послушай-ка, братец, – заговорил Казем-Бек тоном, каким прежде господа разговаривали с холопами – Я к его высочеству по делу, он сам дал мне свой адрес и звал в гости.

– Я все понимаю, – ответил гигант, которому сразу стал претить тон Казем-Бека – Но дать адрес не могу, его высочество не велели.

Повисла пауза. Гигант начал закрывать дверь, но Казем-Бек подставил плечо и уперся им в дверь.

– Что хоть случилось, можешь сказать? – воскликнул он – Почему его высочество скрывается?

– Не могу, не велели, – ответил гигант, осторожно отпихивая Казем-Бека от двери, – Да я и не знаю, сказали не говорить и все.

Гиганту удалось отпихнуть Казем-Бека от двери, однако закрывать дверь прямо перед его лицом, гигант не решился. Снова повисла пауза.

Казем-Бек был расстроен и гигант это видел и, похоже, даже сочувствовал.

– Если его высочество что-то обещали, то вы не принимайте сильно всерьез, – сказал он – Его высочество быстро загораются чем-то, но и быстро остывают.

Сказав это, гигант все же закрыл перед лицом расстроенного Казем-Бек дверь. Постояв минуту в растерянности, словно на него вылили ушат холодной воды, Казем-Бек усмехнулся своей наивности, которая еще минуту назад так живо питала его воображение (а ведь он никогда не считал себя наивным), надел шляпу и зашагал прочь.

2. Разговор Мари с Дмитрием

Был вечер пятницы. Мари со своей служанкой Мадлен хлопотала на кухне. Она готовилась к приходу своих друзей-клиентов, владельцев ателье. Прошел ровно год, как она открыла «Китмир» и по этому поводу она решила устроить ужин, на который пригласила своих самых надежных заказчиков. Они должны были прийти с женами, и стол был накрыт на десять персон.