Она на мгновение всхлипывает, словно вспоминая, как и я, что наши чувства не меняют наших обстоятельств. Кому-то придется отказаться от чего-то, чтобы мы были вместе. Или нам придется расстаться. Нет никакого способа иметь всё и сразу.

– О, как трогательно, – притягивает Грегори Шоу, танцуя с Кендрой по танцполу в противоположном направлении.

Кендра посылает мне умоляющий взгляд с извинениями. Она пытается... в рамках своих возможностей. Ее отец не слушает ее или кого-либо еще.

– Это так, на самом деле, – рычу я, потому что с меня хватит, что он манипулирует мной. – Перестаньте выплевывать саркастические шутки при любом удобном случае и начните больше заботиться о том, что вы делаете всех вокруг себя – даже свою собственную дочь – несчастными из-за каких-то амбиций или соперничества, которые никто из нас даже не понимает. – Я прекращаю танцевать и хватаю Эллу за руку. – Вы знаете, мое сердце с Эллой. Но если вы хотите продолжать настаивать и заставлять меня жениться на Кендре, вы попадете в катастрофу. Я похороню себя в работе, чтобы быть уверенным, что вы никогда не добьетесь большего влияния в «Свит Дарлин».

Не ждите внуков. И не удивляйтесь, когда ваша дочь будет проскальзывать за моей спиной и неоднократно нарушать свои брачные клятвы. Я не остановлю ее, потому что знаю, что она будет искать глубокую, настоящую любовь – которую мы не разделяем. Она придет, чтобы обвинить вас в ее одиночестве и невыносимом положении, в которое вы ее поставили. Она убежит, как только получит свой трастовый фонд. Никто из нас не сможет ничего сделать, чтобы остановить ее. Поэтому, если вы не хотите видеть нас в суде по бракоразводным делам через три года, я предлагаю вам выбрать другую тактику. Или идите нахер сами. – Я дергаю Эллу за руку. – Пошли.

Она следует за мной с танцпола, крепко сжимая мою руку в молчаливой поддержке. Я не знаю, кто нас услышал, и мне уже все равно. Если мне придется жениться на Кендре через пятнадцать дней, не имеет значения, что люди знают, что никто из нас не счастлив в этом браке. Я уверен, что это будет чертовски очевидно для них потом.

Когда открываю дверь для Эллы, я очень рад сбежать из отеля. Я даю камердинеру свой чек. Он бросается прочь, и мы ждем завершения нашего побега.

– Это была хорошая речь, – хвалит она меня.

– Это была правда. Надеюсь, я не испортил все.

– То, что ты сказал, нужно было сказать. Если Шоу не видит, насколько ты прав, это потому, что он не хочет.

Я киваю.

– Но это также ничего не меняет, дорогая. Я либо должен полностью разорвать сделку и прийти к тебе бедняком, у которого нет ничего похожего на способ зарабатывать на жизнь, либо попросить тебя подождать, пока Кендра получит трастовый фонд, когда ей исполнится двадцать пять лет, и мне удастся развестись с ней. Это через три года.

Она должно быть чувствовала мое напряжение, потому что прижалась ко мне, обнимая и защищая от ударов горячего ветра и гнева, обхватив мою щеку ладонью.

– Мы не должны получить все ответы сегодня вечером.

– Нет, но, если мы собираемся продолжать, они нам скоро понадобятся.

Элла не спорит. Она знает, что я прав.

– Прости, – говорю я в тишине.

– За что?

– Что втянул тебя в эту безнадежную ситуацию. Если бы я хоть что-то знал в…

– В любви и невозможности узнать, как хорошо нам может быть вместе? – Она ласкает мое лицо. – Как ты мог знать?

– Я позвонил тебе, а не кому-то другому, потому что ты заставила меня почувствовать что-то, когда мы встретились

– И, кроме денег, я сказала «да» по той же причине. – Она дарит мне грустную улыбку. – Даже если мы не сможем остаться вместе, я бы ни за что не упустила шанс провести время с тобой. Я искала любовь годами, не зная, чего я хочу и нужны ли мне отношения. Теперь я знаю. Я, вероятно, никогда не найду ее снова, – мягко признается она. – Но, по крайней мере, я буду знать.

Черт возьми, как эта женщина может быть настолько удивительной?

Машина прибывает, и камердинер помогает сесть Элле внутрь. Мы безмолвно едем домой, я рулю одной рукой и сжимаю ее руку другой. Все, о чем я могу думать, это о том, как остаться рядом с ней.

Поездка, кажется, длится больше, чем пятнадцать минут, но мы наконец подъезжаем к моему дому. Не говоря ни слова, мы входим внутрь. Я ощущаю торжественное волнение, которое смущает меня. Мы оба знаем, что наше время ограничено, количеством дней можно сосчитать по пальцам. Но теперь мы вместе, одни, с осознанием, что влюбляемся друг в друга.

Она ставит сумочку на стол в прихожей прямо за дверью. Я бросаю ключи от машины рядом с ней. Наши взгляды встречаются. Тяга между нами словно буксиры. Наша химия заполняет все пространство в комнате.

– Покажи мне молнию на своем платье.

Элла поворачивается ко мне спиной, поднимая руки, чтобы распустить волосы из элегантной прически. Когда я сжимаю язычок и тяну, ее волосы падают, длинные кудри слегка касаются бледной кожи спины. Я ласкаю ее плечи, стягивая тонкие лямки ее платья. Ткань настолько шелковистая, что цепляется за каждый ее изгиб, когда падает на пол. Прежде чем я говорю, она выходит из шелковой лужи, одетая только в бюстгальтер без бретелек, сексуальные стринги и каблуки, которые делают ее ноги бесконечными и стройными.

– Сними трусики, – бормочу я ей на ухо, радуясь, когда она вздрагивает и подчиняется. Я одновременно расстегиваю ее лифчик. Белье оказывается на полу через несколько мгновений, рядом с ее мерцающим платьем. Но она все еще не голая, а мне нужно, чтобы она такой была.

– Туфли.

По моей просьбе Элла выходит из них на деревянный пол. Она скользит ближе, пока ее задница не прикасается ко мне спереди. Она обнажена с головы до пят, ее мягкая кожа касается ткани моего смокинга, когда я кладу ладонь на ее живот, лаская все выше, чтобы уложить ее тяжелую грудь. Когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее шею, она наклоняет голову, чтобы дать мне больше доступа к ее грациозному горлу, у нее вырывается стон. Я кусаю ее кожу и посасываю, пока моя другая рука оказывается между ее ногами, пальцы тонут между ее складками. Она полностью промокла.

– Почему так мокро? – спрашиваю я, пока играю с ее клитором. – О чем ты думала, дорогая?

Она не играет в скромницу.

– О тебе. Что произойдет, как только мы войдем в дверь. Как хорошо будет.

Я сгибаю колени, утыкаясь в ее задницу своим твердым членом.

– Я думал о том же. Я хочу тебя сейчас, Элла.

Она задыхается, ее голова падает назад. Ее глаза закрываются, когда она корчится под моим прикосновением. Боже, она такая красивая, не зная этого, такая чувственная, не осознавая своей собственной женской силы.

– Да.

– Ты хочешь кончить на мои пальцы или со мной внутри? – Я кусаю ее мочку, слегка улыбаясь, когда она дрожит в моих руках.

– Я должна выбирать?

– Не жадничай, – ругаю я, подавляя смех. – Скажи мне, как ты хочешь кончить.

– С тобой внутри, – выдыхает она.

Ее ответ волнует меня. Я бы тоже этого хотел. Я не буду отрицать, что хотел бы просто наблюдать за ней в муках экстаза для чисто визуального удовольствия, но я не уверен, что мое терпение позволит это.

К сожалению, я отхожу и отпускаю Эллу, протягивая ей руку.

– Иди со мной.

Она без колебаний кладет свою ладонь в мою. Наши глаза встречаются. Нить связи между нами утолщается, укрепляется. Это совершенно новый опыт, но я не сомневаюсь, что это за чувство.

Беззвучно закрыв дверь, я провел ее через спальню в ванную. У меня есть гигантская гидромассажная ванна, которой я никогда не пользовался. И вдруг я решаю опробовать ее правильным образом.

Посреди комнаты я обхватываю бедра Эллы.

– Стоп.

Элла останавливается без колебаний, и мой разум полон всеми возможными приказами, которые я могу отдать ее телу. Она, несомненно, сдастся им, мне. Осознание этого опьяняет. Мне всегда нравилось контролировать ситуацию в постели, но с ней потребность вырвалась на совершенно новый уровень.