— Хотел... найти одну вещь, - я глядел ровно, спокойно. – Не нашёл.

— Ну, это дело твоё, - землепашец глядел на меня чуть снисходительно. – Все вещи, которые уцелели в пожаре и могли бы нас заинтересовать, давно уже изъяты оттуда и перемещены в более надёжное место. Просто ты очень глупо подставился под удар.

О, так они задержали меня, чтобы читать нотации и заботливо наставлять? Я не удержался от скептического смешка.

— В общем, основная мысль, которую я хотел донести до тебя, Свердлов, такова, - теперь во взгляде землепашца виделись бульдожья цепкость и предельная серьёзность. – Мы следим за тобой. И не мы одни.

Спасибо, что обратили внимание; я уже понял это.

— Ты ведёшь опасную игру, - продолжал он. – Тьфу... клише какими-то говорю. Но ты понял.

— С нас причитается за этот пожар, — добавил Володя. – Поэтому – и только поэтому – мы встали в четыре утра и поехали вытаскивать тебя.

— Ну, так тоже не нужно, - усмехнулся землепашец. – Не только поэтому. То, что ты сделал – хорошо, но ещё лучше то, что ты можешь сделать дальше.

Дальше. И что же я могу сделать? Новые пожары, новые убийства?

— Как я понял, ты ведь не остановился, - мой собеседник полез в карман за мобильником и продемонстрировал мне фото на экране. – Твою работу ни с чем не спутаешь.

Усатый – а точнее, то, что от него осталось – лежал на металлическом столе, по грудь прикрытый клеёнкой.

— Тигран Орутян, также известный как Усатый, - кивнул землепашец. – Родился... да хер его знает там, когда он родился, но умер сегодня, примерно в два часа ночи. Мы оперативно забрали труп, лишь немного разминувшись с тобой, так что о его смерти пока знаешь только ты, да КОБР. Но скоро все сообразят, куда он пропал.

Картинка медленно складывалась у меня в голове. Похоже, КОБР...

совсем не против того, что я убил Усатого. Да и пожар в ё**нном маньяцком хостеле вовсе их не огорчил.

Понятное дело. Ни один нормальный человек не огорчится смерти этих ублюдков. Другое дело, что эти ублюдки – или те, кто за ним стоит – слишком влиятельны, чтобы КОБР и другие государственные структуры могли в открытую действовать против них.

Вот для чего они вытащили меня. Не «за что» - а именно «для чего». Их волнует не столько то, что я уже сделал, сколько то, что я ещё могу сделать. Только для этого они посчитали нужным поехать в четыре утра вытаскивать меня из западни, в которую я загнал себя сам.

— И что, - я продолжал глядеть на собеседника. – как долго вы собираетесь возить меня в этой машине? Ведь наши знакомые бычары есть не только там, откуда мы уехали. Стоит мне выйти – и всё повторится.

— Конечно, - согласился землепашец. – Поэтому сейчас мы завезём тебя в одно место. Дадим пару ценных советов. Но в общем и целом – это твоя задача, Свердлов. Мы верим в твои силы, но мы не спасатели, чтобы приходить на помощь всякий раз, как ты совершишь подобную глупость.

— Твоя деятельность... – заговорил Володя – и тут же замолчал, видимо, обдумывая, в какие слова обернуть мысль. – Твоя деятельность, конечно, незаконна. И ты сам, в каком-то смысле, ужасный человек, Свердлов.

— Но мы тоже, в каком-то смысле, ужасные люди, - продолжил землепашец, - И именно этим мы отличаемся от известных нам обоим чудесных, прекрасных нелюдей.

— Официально ты задержан КОБР для допроса по обвинению в поджоге и нескольких убийствах, - Володя умудрялся говорить и смотреть на дорогу совершенно синхронно. – Но если случится так, что ты сбежишь - мы окажемся в невыгодном положении. Задержанный по протоколу должен быть у нас, а фактически у нас его нет.

— Если только мы – как ужасные люди – не допустим преступную халатность и не забудем внести тебя в протоколы сразу по прибытии, - заключил землепашец. – Потом это будет нам, само собой, невыгодно: зачем сообщать о побеге?

Я глянул в окно. Машина летела по полупустым улочкам, но, кажется, мы были уже не на окраине. Это, конечно, не самый центр города с его мостами, каналами и историческими зданиями, но и, по крайней мере, не пустыри и не поля.

— Как вы помните, — заметил я, — я не местный. Если допустить, что я сбегу... мне будет некуда податься и всё такое.

— Тем лучше для тебя, — ответил землепашец. – Ведь если мы будем знать, где именно найдём тебя, то сразу же явимся туда, так?

Машина шуршала по мокрому асфальту, политому уборочными аппаратами. Я молча составлял в голове кубики, пытаясь найти следующую фразу. В момент, когда я уже, казалось, нащупал её, машина завернула за угол – и, заехав во двор приземистого двухэтажного здания, остановилась.

— Приехали, — кивнул землепашец, садясь нормально и отстёгивая ремень. – Вылезай и веди себя тихо. Помни, что ты задержан.

Я последовал его совету. Нет, даже если они хотят, чтобы я сбежал, случиться это должно не у них на глазах – тогда и там, где они будут обязаны меня задержать.

— Внутрь, - скомандовал Володя, блокируя двери машины и направляясь ко входу.

Здание было пустым. Оно не походило ни на отделение полиции, ни на штаб спецслужбы. Пожалуй, больше всего оно было похоже на маленький, полузаброшенный офис какой-то фирмы-однодневки.

Подёргав пару дверей на удачу, Володя нашёл одну незапертую.

— Вот, - он зажёг свет. Я увидел стол, пару стульев, диванчик в углу. В другом находился ещё один стол с кофе-машиной и принтером на нём.

— Кофе? – предложил мне землепашец, замыкая процессию и закрывая дверь за мной.

— Можно, — согласился я. Хотели бы моей смерти – убили бы давно, значит, кофе не отравлен.

Кофемашина зажужжала, наполняя покрытую пятнами кружку ароматным чёрным напитком со стойким привкусом цикория; землепашец поставил её передо мной.

— Итак, Свердлов, - проговорил он. – Как я уже сообщал, ты задержан – пока не арестован – для дачи показаний. Учти, что побег будет считаться за свидетельство твоей вины, и тогда в следующий раз мы с тобой встретимся уже как с обвиняемым.

— Прямо сейчас у нас ещё есть срочные дела, — продолжил Володя. – Так что допрос откладывается на часик-другой. Можешь полежать на диванчике, попить ещё кофе. Только принтер не трогай.

С этими словами оба КОБРовца вышли из помещения, захлопнув дверь. Но вновь её не заперев.

Я не трогался с места ещё минут десять, потягивая кофе. Он был отвратительным, но после бессонной ночи годился. Горячая, бодрящая жидкость вливала в меня, прогоняя усталость и оцепенение от того шока, что я испытал недавно, а остальное было уже второстепенно.

И только когда я поставил кружку на стол, раздумывая, не наполнить ли её снова, принтер в другом углу комнаты ожил и принялся с тихим жужжанием выплёвывать из себя листы бумаги, заполненные мелким текстом и какими-то фотографиями.

Я поглядел на дверь. Тихо. Кто бы и откуда бы не запустил принтер, он не там.

Ладно. Пора сыграть в их игру. Начнём с пункта «не трогай принтер».

Встав с места, я медленно огляделся. Снимают меня сейчас или не снимают?

Камер на стенах или потолке не было. Ну, или, по крайней мере, там не было таких камер, которые я мог бы заметить. Интересно, что это за место? Уж точно не их официальные помещения; возможно, какая-нибудь явочная квартира или что-то в этом роде.

Принтер продолжал жужжать, выбрасывая лист за листом. Подойдя, я взял в руки первый попавшийся лист.

Фотография. Большая, чёрно-белая фотография, а точнее – кадр с видео. И хотя это – судя по отсутствию зеркала – была другая комната в подземном бункере-хостеле, я сразу узнал это помещение.

В кадре – двое. Крупный мужчина и девушка, лет 15-16. Девушка буквально распята на стене, привязанная верёвками к чему-то, чего я не мог разглядеть, мужчина – рядом. В его руках какое-то орудие, вроде тех, что я видел у Паши на видео.

Суть ясна сразу.

Следующий лист испещрён мелкими буквами. Кажется, это какое-то досье. Маленькая фотография изображает того же мужчину. Ага... имя, фамилия... год рождения, должность – заместитель главы корпорации «Бикфорд»...