– Давай, но потом – на берег!

Они подошли к краю пирса, и Рыбка вложила свою ладонь в его. Ребята переглянулись и, не сговариваясь, прыгнули. Они вообще многое делали, не сговариваясь, – за это лето они отлично научились понимать друг друга без слов, тем более что их мысли зачастую совпадали.

Нелли часто потом вспоминала эти летние дни с Грачём и с тоской думала о том, что так, как он, её не понимал больше никто.

***

/Нелли/

Я шла по просёлочной дорожке в сторону дачи, весело припрыгивая. Так бывает, когда хорошее настроение: мне всё равно, что я уже студентка и даже уже не первокурсница – буду весело припрыгивать в любом возрасте, пока здоровье позволит!

Вообще, следовало волноваться – сегодня ко мне приедет человек, желающий снять избушку. Человек оказался шустрым – написал в первые же часы после выкладки объявления, потом позвонил и настоятельно попросил удалить моё предложение со всех ресурсов, ссылаясь на то, что он снимет по-любому. Мол, ему прям очень надо и условия проживания не так и важны.

Наверно, от этого волнительно и не было: молодой человек говорил со мной вежливо и сумел убедить, что точно снимет избушку. Так что следовало лишь позаботиться о своей безопасности – приучить себя запирать двери на ночь и первые дни присматриваться к жильцу, чтоб понять, нормальный он человек или нет.

Мой позитивный настрой был сбит звонком от соседа – деда Василия. Он крайне не любил использовать мобильную связь, так что звонок этот насторожил, и я замерла на месте, принимая вызов.

– Слышь, дочь, – сказал он мне взволнованно вместо приветствия. – Тут к тебе какой-то охальник пробрался! Я его доской оглушил, но это оно ненадолго – ты приходи. Ментов звать или так погоним? Сегодня Кентич дежурит – могу позвать, коли надо!

– Ох! – только и смогла вымолвить я, бросаясь в сторону своего дома. – Это ж мой… жилец…

– Жилец– не жилец… – пробормотал в ответ сосед, не поняв меня. – Вроде жилец, жить будет.

– Я ему избушку сдавать хотела! Дед Василий, простите, что не предупредила! Он к вечеру приехать должен был, не знаю, чего так рано… – лепетала я, несясь по дороге.

Как же неудобно! Причём и перед парнем, и перед дедом! Надо было соседу сразу рассказать о том, что сегодня ко мне приедет человек! Вот ведь я растяпа!

Моя давно не крашенная калитка оказалась не заперта, и я влетела в неё. Увидела Василия и метнулась к нему.

Прислонившись спиной к стене избушки, сидел парень, а вокруг него валялись две спортивные сумки с вещами. Он держался за голову, которую наклонил так, что я могла видеть лишь запущенные в густые русые волосы пальцы.

На первый взгляд крови в волосах не было – и то хорошо! Фух…

Я приготовилась к долгим извинениям и открыла было рот, но тут парень поднял голову и посмотрел на меня.

Слова остались невысказанными, у меня перехватило дыхание, и я просто часто заморгала, словно надеясь прогнать это видение.

Как так может быть? Наваждение какое-то…

– Ты? – почти хором переспросили мы друг у друга.

Первые минуты я не верила своим глазам и таращилась на парня, не зная, что сказать. Мой сказочно прекрасный избушкосъёмщик оказался моим знакомым, да ещё тем единственным, кого я ненавидела сильней Ангела и Кузнецова вместе взятых и помноженных на сто.

Глеб Ивлев.

В следующие минуты я перевела взгляд с серо-зелёных глаз парня на его голову – взлохмаченные волосы придавали образу Ивлева какой-то особый шарм, словно я видела его в непривычной, домашней обстановке, только что проснувшимся и не успевшим причесаться.

– Вот, холодное принёс! – послышался голос Василия Петровича, который незамедлительно протянул Глебу пакет пельменей, покрытый тонким слоем заледеневшего снега. – Ты, парень, извини, что так… И ты, Нель…

– Да ничего, Василий Петрович! – развеселилась я, неожиданно испытывая облегчение от того, что извиняться не придётся. – Этому полезно!

Сосед оглядел нас, неуверенно кивнул, а потом ретировался, оставив меня с Ивлевым наедине.

Глеб приложил к голове упаковку пельменей и поморщился не то от боли, не то от холода, не то от чего-то другого.

– И почему же мне полезно, Сомова? – поднимаясь на ноги, спросил он и бросил пакет пельменей на траву.

Так, на ногах держится отлично,значит, не так и сильно его приложил дед Василий. Мог бы и посильней!

– Ну…– я даже растерялась: вроде же очевиден ответ, зачем спрашивать и заставлять меня его формулировать? – Во-первых, потому что в последнее время ты приносишь мне неудачи, а во-вторых, может, хоть пару дней отдохнёшь, а то ведь каждую ночь тебе не до сна…

Глеб шагнул ко мне, наклонился и посмотрел прямо в глаза, нагло усмехнувшись:

– Ревнуешь, что ли?

Я хмыкнула. Нашёл дуру! Мне он не нужен! Даже если и признать его красоту, то всё равно мне важнее, какой у человека характер и внутренние характеристики. Человек, как машина, тут начинка важна, а не внешний лоск.

А тут прям в пору оскорбиться: как можно считать, что мне может понравиться он?

– Да пошёл ты! – воскликнула я обиженно. – Из-за тебя мне и пришлось избушку сдавать! Может, это ты всё подстроил, а? Лишил стипендии, а потом приехал сюда? Влюбился – так и скажи. – Решила бить его же оружием, вдруг поможет.

Надежда хрупкая, но всё же интересно, что он станет делать, если я стану вести себя, как он? Провоцировать, шутить и подозревать в чувствах ко мне?

Но Ивлева оказалось не так легко застать врасплох. Он вообще не смутился, отчего я подумала, что совсем далека от истины, раз парень и глазом не моргнул.

– Девушек я обычно не стипендии лишаю, а кое-чего другого, – хмыкнул Глеб, нагло подмигивая мне. – А влюбляться… Даже вот не знаю, Сомова, чего и сказать, чтоб не обидеть. Не в моём ты вкусе, но чисто так, для разнообразия… я б, конечно, мог, но…

Мог бы он! Никто не сомневается!

Я насупилась, а потом усмехнулась: надо же, мы так и стоим около избушки и обсуждаем всякую ерунду, а ведь у нас теперь есть проблема! Особенно у меня, потому что надо снова искать жильца! А сперва спровадить этого… Он ведь может и не уйти… Хотя, зачем ему жить рядом со мной? За последнее время ненависть в его глазах уже не так горела, но всё же он ненавидел меня – меньше, слабее, чем прежде, но ненавидел… Такие чувства не могут проходить бесследно!

Смутилась, поняв, что излишне долго молчу и излишне открыто смотрю в серо-зелёные глаза. Парень тоже посерьёзнел и тоже смотрел на меня, думая о чём-то своём. На скулах его заиграли желваки, и я подумала, что он злится на меня. В общем-то, есть за что, если так подумать…

– Ладно… – Я попыталась взять себя в руки и трезво взглянуть на ситуацию: – За удар по голове– прости… Это не специально, я не знала даже, что приедешь так рано и тем более что это будешь именно ты…

– Я тоже не ожидал тебя увидеть, – тихо признался он, и это прозвучало так искренно, как ничто никогда не звучало из этих уст по отношению ко мне.

Так вот каким бывает его голос, когда он не заигрывает с девчонками и не потешается надо мной! Неудивительно, что я не узнала его по телефону, когда оговаривала сдачу избушки!

Голос Глеба заставил меня вновь замереть. Замереть, чтобы запомнить этот голос и проанализировать свои впечатления: негромкий и спокойный, глубокий и какой-то, как говорят, бархатный. Никогда прежде не понимала, как это, но теперь поняла: это как у Глеба, словами не описать.

Он разглядывал меня, смущая, и потому я нервно заправила прядь волос за ухо и вернулась к сути разговора:

– Слушай, давай не будем ссориться… – начала я и, смотря правде в глаза, добавила: – Не будем ссориться ещё больше… Просто разбежимся, и я найду себе нового жильца.

От моего прекрасного предложения парень заметно вздрогнул, будто опомнившись, и воззрился на меня с непониманием.

– Погоди, а я чем плох? – поражённо спросил он.

На полном серьёзе спросил. Аж морщинка меж бровей пролегла от сосредоточенности: он ждал внятного ответа. Будто на такой вопрос, да ещё под таким взглядом можно было дать внятный ответ!