Без работы и без стипухи я не протяну всё лето… Вернее, мне самой бы вполне хватило накопленных средств, но хотелось кое-что отремонтировать… Мы с мамой не ездили на дачу уже много лет – с тех пор, как умерла бабушка. За это время постройки обветшали, а на восстановление мама денег не давала. Она вообще грозилась дачу продать, но благо после развода у неё сразу появился богатенький кавалер, и они после наших с мамой ссор из-за Осётрино спокойно съехали жить в загородный дом, который Виктор широким жестом оформил на мою мать.

Мне вообще казалось странным, что человек способен вот так сразу и навсегда влюбиться во взрослую женщину, у которой ещё и дочь на руках. Но как бы подозрительно ни было, жили они вместе уже давно и скоро даже собирались отмечать десятилетие совместной жизни.

За это время они ругались лишь один раз – из-за меня. Вернее, из-за Осётрино и решения продать дачу. Видя, что я очень не хочу терять любимое место, Виктор через подставное лицо выкупил дачу у матери и переоформил на меня. Маме это не понравилось, но со временем она смирилась и даже находила такое решение Виктора мудрым и щедрым.

Виктор был хорошим и мирным, так что его утомляли мои склоки с матерью. Я вечно кричала, что мы с бабушкой любили дачу и это место так много значит, и что мама, если так не любит его, могла бы и потрудиться рассказать мне причины. На что мама заявляла, что дача её и что ей решать, как поступать с недвижимостью.

Тогда-то Виктор и решил вопрос, купив дачу для меня, а на маму оформив загородный дом, находящийся далеко от Осётрино.

Таким образом любимая дача стала принадлежать мне, только вот средств на её содержание у меня не хватало, а от этого становилось грустно: я провела здесь всё детство и самые лучшие воспоминания мои были связаны с этим местом.

Я вздохнула, закончив производить подсчёты на калькуляторе и признавая, что денег на ремонт даже крыши у сарая у меня нет.

Оставался последний вариант: сдавать избушку. Она располагалась в дальнем углу участка и была довольно старенькой – служила времянкой, пока не построили дом. Много не запросить: ни печки, ни техники в избушке не было, но всё же я надеялась, что какой-нибудь заядлый рыбак решит снимать такое жильё. Хоть посуточно – и то плюс. Рыбы в наших краях полно, так что можно попытаться найти непривередливого жильца.

И я, недолго думая, наваяла объявление и разместила его в интернете. Хотела и в соцсети, но не стала – а то напишет какой-нибудь знакомый или знакомая, с которых и деньги будет неудобно брать. А ведь всё затевается именно ради прибыли!

И я стала ждать, откликнется ли кто-нибудь…

ГЛАВА 4

/В далёкие счастливые годы/

– Почему Рыба? – спросила Неля у Грача на второй день знакомства.

Ей не нравилось такое прозвище. От него пахло болотом и затхлостью, запруженным водоёмом и… собственно рыбой. Девочка ничего против рыбы не имела, но хотелось бы ассоциировать себя с плавающим в воде красивым созданием, а не со скользким продуктом питания.

– Потому что ты сама хвасталась, что ты Рыба! – ответил Грач.

Он сидел на пирсе, накинув на плечи полотенце, и болтал ногами в воде, как и сама Неля, сидевшая по правую руку от него.

– Не Рыба, а Рыбы – знак так называется! – возмутилась девочка. – Знак Зодиака. Не знаешь, что ли?

– Знаю. – Ответил он. – И что с того?

– То, что имя у меня есть! – продолжала негодовать Неля.

– Не помню я его уже… – признался Грач как-то растерянно, но без толики раскаяния в голосе.

– Так вспоминай! – потребовала девочка. У неё было простое имя, и она по праву считала, что его не сложно запомнить.

– Очень надо! – фыркнул парень. – Рыба ты!

Он и правда не запоминал имён. Он много гулял по посёлку и с ним часто знакомились мальчишки и девчонки – он был общителен, но не мог запоминать имена всех. Да и зачем? Большинство оказывались скучными занудами. Или их родители оказывались скучными занудами. Но суть сводилась к одному: ничего интересного с этими знакомыми было не поделать, они даже не купались до тёплых дней лета!

«Рыба!» – в который раз попробовала на вкус это имя Неля.

Нет, так ей не нравилось категорически. Услышав из его уст вновь, она ещё раз убедилась, что «Рыба» – всё-таки слишком холодно и скользко, слишком гастрономично и слишком грубо. Но в целом сравнение с рыбой её устраивало, тем более что и фамилия была подходящая – Сомова.

Надо было как-то подкорректировать только это прозвище, чтобы стало не таким жёстким. Нежнее сделать, поласковей… Чтоб прям слух радовало!

– Тогда уж Рыбка, что ли… – предложила девочка. – Ты ж мой друг. Друг ведь?

Друзья должны уступать друг другу. Вот, она уступит и разрешит забыть своё имя, а он пусть зовёт её так, как она предлагает.

Грач пораскинул мозгами и решил, что в чём-то подруга права. Она ведь зовёт его так, как он сказал – даже имя ни разу не спросила за столько времени… так что, пожалуй, можно было и пойти ей навстречу!

– Друг, – признал Грач спокойно: он не считал зазорным дружить с девчонкой, раз с ней веселей, чем с многими пацанами. – Ладно. Рыбка ты. Так пойдёт?

– Так пойдёт!

***

/Нелли/

Я всё чаще приходила к мысли, что не понимаю Глеба. Совсем.

Однажды я так ушла в размышления на тему, почему он меня ненавидит, что решила узнать мнение людей в интернете.

Глупейшая мысль. Но я тут же её реализовала.

«Почему парень без видимых причин обижает девушку? Любовь, ревность или ненависть? Как определить?» – написала я у себя на страничке.

Ну как у себя? У Осетрины Рыбкиной.

И ко мне сразу пришёл Ангел. С небес практически спустился и сразу же ответил: «Хочет он тебя, вот и всё. Дай ему, и он отвянет».

Я вздохнула. Настроения ругаться с Мрачным не было, но всё же я ответила: «У Вас, Мрачный, смотрю, на всё один ответ».

«Это инстинкты, Осетрина, – было мне ответом. – Можешь не верить. Думай, что любовь или ненависть – ага. В любом конечном итоге он хочет тебя – либо заняться любовью, либо жёстко поиметь».

Я вновь вздохнула, но вновь ответила: «Думаю, у нормальных людей желания более разнообразны, да и мотивация поинтересней. Но спасибо за ответ, интересно было узнать мнение. Даже Ваше».

«Обращайся», – ответил Мрачный, после чего я удалила весь пост, поскольку Ангел окончательно испортил мне настроение и убедил в том, что понять Глеба я смогу только сама. Если захочу и буду пытаться. Но я не захочу и не буду.

***

/В далёкие счастливые годы/

– Грач! – крикнула Нелли радостно. – Смотри!

И она с разбегу бросилась в озеро с пирса, в воздухе поворачиваясь лицом к другу. Глаза зажмурены, нос зажат пальцами, но счастливая улыбка, от которой невозможно оторвать взгляд, сияет и выдаёт абсолютное счастье.

Поднялись брызги, крупными каплями осев на и без того мокрое тело Грача. Тот рассмеялся и тоже нырнул.

Рыбка в начале лета боялась прыгать, а сейчас сигала в воду наравне с ним. Грач считал это личной заслугой. Вроде как ей не страшно прыгать, потому что рядом он и потому что она хочет, чтобы он считал её равной себе. Это безумно нравилось осознавать.

Близилась осень, и в воде уже плавали первые жёлтые листочки от берёз. Даже ветер шелестел листвой уже как-то совсем по-осеннему, и от этого хотелось купаться и купаться, чтобы успеть насладиться последними тёплыми деньками.

– Рыбка! – крикнул Грач, когда они плыли к берегу. – Пора выходить!

Он знал, что она будет купаться, не зная меры. Да и сам уже замёрз в воде и хотел пойти греться под благовидным предлогом заботы о подруге.

– Ну, Грач, ну давай ещё раз прыгнем, а? Последний! – заканючила девочка, забираясь на пирс и оставляя на нём новый ряд мокрых следов.

– Прошлый был последним! – он постарался сказать это строго, как взрослый.

– А давай… – она задумалась: они уже как только не прыгали, придумывая всё новые и новые способы, но, кажется, разнообразие давно закончилось. – А давай за руки держась прыгнем, а? – предложила новую идею, и Грач вздохнул: