– Ты? – глупо улыбнувшись, переспросила я. – Эм… Как сказать-то… Ну, ты – это ты… – Сформулировать не получалось, и я решила переложить это на него: – Да и разве ты хочешь снимать домик у меня? – Я даже пальцем на себя ткнула, чтобы он ещё раз посмотрел на меня и вспомнил, что я – это я, и нельзя хотеть снимать избушку у того, кого ненавидишь.

– Не хочу, – признался парень. – Но хочу снимать в этих местах, так что выбора у меня нет: все приличные дома уже заняты с осени. Осётрино – очень популярное место, если ты не знала. Твоё объявление появилось недавно, и я не собираюсь упускать этот вариант.

Не собирается он упускать! Ага, как же! Можно подумать, здесь только его мнение имеет значение!

– Так, Глеб. Всё, избушка не сдаётся, ясно? – Решила предельно чётко обозначить своё мнение я.

Он занервничал, и это было заметно: появившаяся спесь мигом улетучилась, парень вновь стал серьёзным и… настоящим.

Боится!

А пусть! Пусть знает, что я и другого жильца найду, а он останется ни с чем. Поделом ему, а то вечно мешал мне жить и, надо признать, вечно был на высоте!

– Не дури, Сомова! – воззвал к моему благоразумию парень. – Тебе нужны деньги или нет? Я заплачу втройне, если не станешь мешать приводить на ночь девушек, идёт? – и он подмигнул мне.

Девушек? Он собирается снять избушку, в ней тискать местных девиц и платить за это тройную аренду? Звучит мерзко, но… почему бы и нет? За мою избушку без удобств, техники и даже без печки никто не заплатит такую цену! А деньги нужны…

Да и, в конце концов, Глеб хоть заплатит, а неизвестный мне арендатор мог бы просто таскать к себе и девиц, и собутыльников, и ничего мне за это не перепало бы.

В сравнении с неизвестным мифическим бабником-алкоголиком Глеб казался не таким плохим вариантом.

– Хорошо, идёт, – сдалась я.

– Отлично! – парень явно был доволен.

Что ж… Его версия вполне смахивала на правду: посёлок наш довольно большой, но тихий, хоть популярностью всегда пользовался. Летом и осенью бетонные столбы пестрели объявлениями с предложениями о покупке или съеме дач. Неудивительно, в общем-то: вокруг шикарные сосновые леса, широкая быстрая речка с большим количеством разнообразной рыбы, озёра разнокалиберные разбросаны как по территории посёлка, так и по окрестным лесам. Красота, словом. И для детей свежий воздух, и для рыбаков раздолье, и народу много – скучать не приходится. Транспортная доступность, опять же…

Интересно, что именно привело сюда Ивлева?

Я оглядела парня. Не качок, но мышцы у него рельефные – это сквозь обтягивающую чёрную футболку заметно отлично. Возможно, этот парень решил провести лето в экологически чистом районе, сейчас такое модно… Может, он даже вегетарианец – это тоже сейчас в тренде…

Но всё равно было странно, что Глеб Ивлев с такой готовностью решил снимать избушку у меня. Он ведь совсем недавно ненавидел, презирал меня, и я это знала, хоть и не до конца понимала причин.

Может, удастся всё выведать? Понять, чем я ему не угодила?

Только казалось, что он это всё специально… Нет, удивление в первые минуты его было неподдельно, но вот остался он наверняка, чтобы сделать моё лето невыносимым!

Я разглядывала его руки: он держал в них сумки со своими вещами, и потому мышцы были напряжены… красиво так напряжены. Опомнившись, я перевела взгляд на лицо Глеба и с удивлением обнаружила, что он смотрит на мои волосы, на макушку – с его ростом это было легко.

Я насторожилась, понимая, что не просто так он мной любуется. Парень заметил мой взгляд быстро.

– О, а у тебя в волосах гусеница! – обрадовал меня Глеб, и при этом сам тоже выглядел весьма радостным.

– Так сними! – отреагировала я, передёрнув плечами: неприятные насекомые!

Глеб посмотрел на меня пристально, и я нахмурилась, недовольная и тем, что пришлось согласиться пустить такого жильца, и тем, что теперь этот жилец медлит с избавлением меня от гусеницы.

Парень всё же удосужился протянуть руку к моим волосам, и я даже не успела почувствовать прикосновение, как гусеница уже была в его пальцах. Глеб не нашёл ничего лучше, чем протянуть её мне.

– Вот. На. – Прокомментировал он своё действие, а я с отвращением покосилась на зелёную противную извивающуюся гусеницу и ответила:

– Выкинь, блин, её!

– Твоя гусеница, ты и выкидывай! – усмехнулся парень, но всё же стряхнул живность с пальца на траву.

Я прищурилась и спросила прямо:

– Я пожалею, что сдала тебе избушку?

Вопрос парня удивил, и он несколько секунд молча смотрел мне в глаза, отчего я даже смутилась и потупила взор.

– А я пожалею? – задал он встречный вопрос.

– Давай начистоту, – предложила я. – Деньги мне нужны, так что живи тут и развлекайся, как хочешь, только мне жить не мешай, ладно?

– Если ты про гусеницу, то не я её на тебя посадил, – попытался отследить мою логику Глеб.

– Я не про неё. Я вообще. – Постаралась объяснить я. – Ты меня ненавидишь…

– Так заметно? – поразился парень, перебивая.

– Ещё как! – хмыкнула и сложила руки на груди: рядом с Ивлевым было неуютно, хотелось отгородиться от него, чтобы он не смог пробраться в мой мир.

– Не переживай, Сомова, моя жизнь твоей касаться не будет… – Заверил он, но тут же уточнил: – По крайней мере, по моей воле. Ты говорила, тебе нужны деньги, так вот: плачу две тройных цены, если обещаешь, что не прогонишь меня до осени, чтобы ни случилось.

Что бы ни случилось? Какая чушь! Это же Ивлев – с ним у нас может случиться, что угодно! Я не уверена, что и сутки-то протяну с таким соседом, не то что лето!

А Глеб ждал ответа. Кажется, он считал наш разговор важным, а не абсурдным. Глубокое заблуждение!

– Чего? – опешила я. – Ты что, серьёзно?

– Да, – пожал плечами он. – А ещё я переколю все дрова, – он кивком указал на сложенные пирамидой начавшие подгнивать чурки. – И вообще буду помогать всем, чем смогу.

– И что? Этого хватит, чтобы покрыть фразу «что бы ни случилось»? – поразилась я его простоте. Вот поистине: простота – хуже воровства! – Ты в своём уме? Может, ты маньяк какой или… охотник?

– Не любишь охотников, приравнивая их к маньякам? – прищурился парень, отчего-то заинтересованно поглядев на меня.

Точно охотник. Или маньяк. Одна фигня, я такого точно выгоню…

– Не нужна мне твоя помощь и двойная тройная оплата! – гордо заявила я, вздёрнув подбородок.

Да, Глеб, это мой дом, и здесь твои приёмчики и твоё обаяние не помогут добиться цели!

– Нель… – надо же, по имени обратился! – Мне, правда, очень надо прожить здесь до осени…Ты не представляешь, насколько это важно.

Вот странный он человек! Всё же в его руках: можно жить здесь до осени, к чему всякие лишние договорённости? Жить и не бесить меня – всего-то! Тем более договариваться с Ивлевым казалось мне полным бредом: он достаточно непредсказуем, чтобы учудить нечто непростительное.

– Так живи до осени! – ответила я. – Не косячь и живи!

– Понимаешь… – он замялся, а потом сказал как-то глухо и неуверенно: – Вдруг кто-то будет против, что я здесь… – он посмотрел мне в глаза, но я всё равно ничего не поняла.

Псих. Как же трудно с ним разговаривать! «До осени»! Да я уже от него устать успела за этот разговор!

– Кто? Кто будет против? – угрюмо спросила я, Глеб начинал надоедать.

Если сейчас начнёт выведывать, есть ли у меня парень, я точно прогоню этого типа взашей, а то вдруг Ира всё-таки права…

– Ну ты ж не одна здесь всё лето? – спросил так, что я поняла: это важный вопрос.

Это начинало злить, поскольку выходило, что ему развлекаться можно, но сам он переживает, чтобы его не выгнали… мои ухажёры? Или мои родители? Или кто?

Я совершенно не понимала логику его вопросов, но решила не отвечать. Ни к чему ему знать про то, что родители ненавидят Осётрино, а парня у меня нет.

– Слушай, Глеб! Если будешь так мне мозги есть с каждым вопросом, я с ума сойду! Да, я живу одна здесь! – было нелегко признаться, потому что показалось, что опасно говорить Глебу такое, и потому я добавила: – Большую часть времени живу одна. Но, может, в отпуск мой парень приедет жить сюда. Или приедут родители, друзья или просто родственники. Но, поверь, уж к тебе-то они точно не станут ревновать и выгонять из избушки… – я прыснула, поскольку мне показалась смешной формулировка. – Как лиса зайчика!