Потянув на себя половицу, все услышали характерный скрежет, скрип, а затем деревяшка отлетела в сторону.

В небольшом глубоком отделении лежал холщевый мешочек. Он был толстым, явно хранил в себе какие-то бумаги. Рядом с ним лежал маленький серебренный ключик, который никто кроме меня так и не увидел. Я искренне полагала, что команда первым делом начнет рассматривать его, но ошиблась. Никто не протянул к ключу руки, просто потому, что этот предмет для всех казался невидимым. Магия Розенкранц была чудом.

Вампир неотрывно следил за моими движениями, он прекрасно видел, куда я смотрю, видел, как провожу кончиками пальцев по тайному отделению, что-то забирая тонкими пальцами, но ничего мне не сказал.

— Тут фотографии, — изумилась Василина, — а еще старые портреты, нарисованные … углем… наверное это уголь, он почти стерся, но здесь есть надпись. А еще смотрите — маленький кулон на цепочке.

Она слегка надавила на кабошон и кулон раскрылся.

— Будь счастлив, мой юный принц, — прочитал Михаил, — я не узнаю лица на этих двух рисунках. Младенец и совсем юная девушка. Странно, что они вообще так долго сохранились, учитывая то, сколько прошло времени. Леонид, ты что-нибудь знаешь об этом?

Мы вновь рассматривали изображения, вновь разложили карточки на столе.

Люди. Много людей. Из разных эпох. Почти половина средневековья, много мужских лиц и все они были нам незнакомы. Я вновь и вновь перелистывала изображения до тех пор, пока возле одного из них не сел Орион.

— Мариша всегда была красавицей, — проворчала птица, аккуратно пододвигая ко мне рисунок. Именно рисунок, на котором была изображена Розенкранц в компании своей дочери и… И странного молодого парня… за спиной которого стояла незнакомка.

— Анна Хольц, — резко вымолвили Вернер с Воэром, — это точно она! А этот парень наверное ее сын… Он же тоже погиб в том сражении… Подождите-ка… почему они все вместе? Хольц же искали Розенкранц почти всю свою жизнь, поклялись уничтожить их род, но здесь они рядом.

Колдун, как и все остальные, ничего не понимал, но я видела, как на этом изображении дочь Розенкранц еле заметно прикасается рукой к ладони сына Анны…

— Они были вместе, — удивленно прошептала я, — Дебора и этот мужчина. Смотрите, как они стоят — они рядом, очень близко…

На других рисунках были еще изображения. Дебора вместе с сыном Анны. Они везде, повсюду, счастливо обнимают друг друга, был даже изображен поцелуй.

— Так, эту информацию нужно переварить, — Воэр сел на корточки и схватился за голову, — Просто тогда я окончательно запутался. Если Дебора и этот мужчина были вместе, то почему Анна Хольц их всех убила? Чувство долга? Не думаю, что ведьма окончательно рехнулась, чтобы убить родного сына.

— А что если Анна не убивала? — предположила я, — что, если история неверна? Что вы знаете о последней битве Розенкранц?

— Что в тот день почти все кланы были уничтожены, — прошептал Михаил. Оборотень внимательно рассматривал изображения, затем уже взял фотографии и вновь нас ошарашил, — тут все родственники. Разные поколения, но они все родные по крови. Смотрите — черты лиц, анатомия лицевого скелета, в каждом изображенном мужчине есть что-то от Марии или Анны. Ну посмотрите сами.

— Так выходит, что был еще кто-то? — прошептала Василина, внимательно рассматривая изображения, — но кто?

— Видимо тот, кто дал моему роду жизнь, — в горле застрял ком. На одной из достаточно свежих фотографий я увидела его… — это мой отец. Я уже видела это изображение — оно единственное, которое моя мама сохранила. Она не показывала мне, но я сама случайно наткнулась и… Мамочки…

— Слушай. То, что в тебе течет кровь ведьмы и так было понятно, — валькирия прикрывала рот рукой, пыль мешала девушке, скрипела на зубах и та постоянно кривила лицо, — просто мы не понимали откуда. Точнее как именно сохранился род Розенкранц. Теперь все ясно — был ребенок, о котором никто ничего не знал. Но возникает еще один вопрос — что за дитя? Кто воспитывал? Куда пропал? Это ребенок Марии или Деборы?

— Скорее Деборы, — Леонид подошел ко мне и обнял, стараясь успокоить, — Марианна приняла частицу дара Хольц, это значит, что в ней течет и ее кровь. Но это плохо. Стоит ведьмам узнать об этой смеси, они не оставят нам ни единого шанса. Хольц и Розенкранц в одном сосуде — это может привести к концу всего.

— И ты совершенно прав, мой юный друг. — Риэль возникла внезапно… Она медленно вышла со стороны лестницы, но не касалась при этом пола. Левитация? Вот почему ее не было слышно. Внутри все мгновенно рухнуло, и в теле появился всепоглощающий страх, — теперь ни один из кланов не проголосует за ее жизнь. Только смерть, ведьма, только смерть…

Больше не было разговоров.

Нас ждали.

Вернер ударил первым. Именно в этот момент колдун отскочил в сторону и вновь стал незримым для окружающих. Риэль была к этому готова, но все равно промазала — она целилась в главу клана, но пульсар все же не задел мага. Леонид нанес колющий удар острыми когтями ей в руку и задел кожу. На пыльный пол упали капли крови, боль заставила ведьму взвыть и стать от этого еще сильнее.

Вернер оттолкнул меня в сторону в самый важный момент. В комнате появились не только ведьмы, но и валькирии.

— А вот и моя сестра, — Ньяла выглядела устрашающе. Ее доспехи сверкали, руки выглядели сильными и накаченными, а улыбка больше походила на оскал, — я все думала, когда же ты со мной свяжешься. В любом случае спасибо, Василина.

— О чем ты? — девушка рыкнула, но я видела, как расширились ее зрачки — она боялась главу клана словно смерти.

— Ты дала мне повод от тебя избавиться, — Ньяла пожала плечами и…

И началась бойня.

Огненные пульсары врезались в старые стены, отброшенные в стороны Вернером. Леонид защищал меня, успевал наносить ответные удары и сильно выводил из себя ведьм, пользуясь своим гипнозом. Он заставлял более слабых замирать на месте, Хартманн тут же набрасывался на женщин и на моих глазах проливалась кровь…

Кровь была везде… На руках и ногах, на грязном полу, на старой, почти что разрушенной временем мебели…

Крики и проклятья, резкие удары. Я вспомнила слова Марии, вспомнила то ощущение, которое возникло при падении и созданной ей иллюзии и все же смогла создать защитный барьер.

Риэль прошла через оборотня, пробив оборону. Она неслась ко мне и я понимала, что ни Леонид, ни Василина не успевают. Жажда выжить служит хорошим катализатором, так что когда пульсар ведьмы почти достиг моего лица, я смогла отбросить его в сторону, попав при этом в одну из валькирий.

— Какого черта, — ведьма взревела, с ненавистью смотря на то, как мерцает защитный барьер, — не возможно так быстро овладеть этой магией! Невозможно! НЕТ!

Она молотила по барьеру руками, запускала пульсары до тех пор, пока до нее не добрался Леонид.

Я видела, как он занес руку для удара — он почти коснулся ее шеи, готовый отправить ведьму на тот свет, но…

Риэль резко обернулась, слегка отклонилась и… Вонзила острый клинок прямо в его сердце…

Время словно замерло.

Густая, темная кровь… она медленно стекала по лезвию… Ведьма повернула его… Воткнула еще сильнее.

Он смотрел на меня… Прямо на меня… Он что-то шептал, но я не слышала звуков…

Нет… Нет-нет-нет! Нет…

— Сдохни, — вытащив лезвие, она с силой запустила его в оборотня, но промазала.

Василина сражалась с сестрами, она так и не раскрыла крылья, но клинок настиг и ее тело.

Они умирали… Каждый из нас… Медленно и мучительно… Воэр не мог их воскресить… Его тоже нашли — в закрытом пространстве не спрячешься.

— Наконец-то и ты сдохнешь! — она сковала колдуна заклятьем, не позволяла сконцентрироваться на жертвах и вновь и вновь наносила удары. Он не мог лечить защищаясь…

Леонид не шевелился…

Он лежал на грязном полу и…

Он был мертв…

В теле вампира больше не было жизни… Я ощущала боль — всепоглощающую, проникающую словно яд в каждую клеточку тела, я видела смерть, я чувствовала ее отголосок… Я видела, как пала моя подруга, как умирал Михаил, стараясь защитить Василину…