Сон про Вашингтон Рассвет. Руины. Солнышко встает. Известная лужайка. Купол дома. Бывало, что Барак здесь интервью дает, Грозя по матушке России Пентагоном. Давно навстречу пущены ракеты. Уставший после боя и невзгод, К трибуне уложив сухпай в пакетах, Спит на газоне из Рязани взвод. Была трава зеленой, а дом белый, Но видно тут сработал огнемет. И хлорпикрин по стриту стелет, Гарь сквозняками набережной прет. От Пенсильвания-аллеи вправо сад. В саду стоит наш третий батальон. Нам парни сообщили час назад, За Потомаком догорает Пентагон. Усталый взгляд. Колонна и дневальный. Он вискаря в себя плеснул порядком, Спросил: «Скажи, а где у них Овальный? Я распишусь, как прадед в сорок пятом». «Мне друг-связист шепнул, – сказал боец, — Что по Нью-Йорку восемь мегатонн!!!» Ввела награду Дума: тем, кто здесь, Дадут медаль «За город Вашингтон»! Хрипел слова трофейный саксофон: «Мы их отучим кнопки нажимать». А я под голову мешок: мне есть резон, Не выпуская автомат, хоть час поспать. Слышу сквозь сон: «Подъем, герой!», Но глаз своих открыть пока не рад я. Боюсь, проснусь – увижу Вашингтон, А третья мировая бойня – правда! Три слова Бродит по городу месяц май, А неон освещает витрины. Жизнь холостая, вскоре прощай. Главный совет отец дает сыну. Он говорит, что брак тоже работа, Про то, что семья – тяжкий труд. И, рассуждая, ссылался на опыт, Убеждал, все проблемы уйдут. Больно, когда мечта в осколки. Больнее осколки те собирать! Но, чтоб нрав у жены был кроткий, Ты должен слова заветные знать. Нервы пускай струной арбалета. Ива в печали, звезду не зажечь. Женщины часто меняют взгляды, Только услышав, сынок, эту речь. Слова порой эти – счастья венец. В тех семьях безмолвствуют беды… «А что за слова? Скажи их, отец». Я люблю. Я куплю. Мы съездим. Ошибка – Расскажи мне, Колян, как твоя змея Пропускает в дом, если в доску пьян. – Ведь когда я пьян, совсем не буян. А она мне в крик, что я как свинья. – Меня не пускала. Я придумал, Петро. Плесни, расскажу. Этот метод прост. Под стопку, соленья раздавал советы Колян-корешок и раскрыл свой метод: – В подъезде разденусь. Вещи в моток. Звоню, открывают. Мной сломан глазок. В квартиру бросаю с вещами мешок. Как мужа оставишь одного, голышом? Пролетела неделя. Все тот антураж: Водка, закуска, грибочек и пляж. – Ну что, расскажи, в дом-то с победой? Но грустно Петро об ошибке поведал: – Обнажился, стою в чем мать родила. Вещи в мешок, как ты рассказал. Как только двери она мне открыла, Подальше, вовнутрь, я их и закинул. Что стою я в метро, потом осознал, Когда голос в вагоне громко сказал: «Без остановок, в депо электричка». Двери закрылись. А в вагоне вещички. Шпроты
Умелой рукой мы в баночку кем-то сложены. Мы все обработаны дымом в печах — так положено. Голова – вторсырье, тушки по росту, как рота. После копчения – по назначению. Мы – шпроты. Пусть нам тесно, плотно нам пусть, в масле катаемся. Если обманут нас, не возмущаемся мы, мы соглашаемся. И голосуем мы, и воюем мы, и пускай всем неохота, Поддержим всегда, а сомненья долой у шпроты. Что нам роптать, технология есть рыбокопчения: Оттайка, отборка плюс плавников удаление. Мы шепчемся тихо: «У нас не получится», да еще эшафоты. Кого-то ругаем, на что-то пеняем. Как шпроты. Опилки сменили, сосну на ольху, учли пожелания. Крышка прозрачная, масло отменное, тара стеклянная. Тушка не смята, все спинками вниз, вверх чревом. Нас смущает одно – надпись на банке: «Консервы». Диагноз впечатлительного больного Казалось, что проще сделать — Надеть футболку себе. Да, это так было раньше, Теперь резкая боль в руке. Что? Натянуть брюки, шорты, Раз-два – и уже застегать. Но все же как утром сложно В штанину ногой попадать. Бывало, на дерево лазил Орехов, вишен нарвать. А нынче в спине, зараза, Все позвоночки болят. Когда-то смотрел я вправо Или крутил головой. Сейчас у меня она прямо, Но в шее сильная боль. Мне кажется, я рассыпаюсь И мне пора на погост. Но врач, осмотрев, сказала: «Вам рано. У вас хондроз». Дмитрий Зорин |
