– Что?

– Ты вампир. – Она посмотрела на меня с опаской. – Скажешь, нет?

– Успокойся. Я и не собирался отрицать. – Я устало вздохнул. Почему—то я расстроился. Раньше мне не было дела до того, что обо мне думают смертные. Но мнение Киззи? Оно меня заботило. – Давай я провожу тебя до дома. Одной слишком опасно.

Киззи молчала. Я боялся, что она просто убежит и тогда мы больше не увидимся. А мне очень хотелось видеться с ней. Или еще хуже – попадется в лапы к оборотням.

Девушка снова бросила на меня опасливый взгляд и отодвинулась. Здорово, теперь я ей противен.

– Ты ведь не собираешься высасывать из меня кровь? Потому что, если да, то я владею каратэ, – она сложила руки «бумагой» и сделала выпад в мою сторону.

– Что? Пить твою кровь? Ты хоть знаешь сколько гадости в ней намешано? Это же сплошной холестерин. Нет, я не буду «высасывать из тебя кровь», – передразнил я ее.

– Отлично, – решила Киззи. – Потому что я приврала насчет каратэ. Подожди. Тогда чем ты питаешься?

Я нахмурился.

– Спрашиваешь так, будто я какой—то редкий зверь.

– Прости. – Она помолчала, а потом продолжила: – Что у тебя было сегодня на ужин?

– Первая отрицательная, – усмехнулся я. – Из папиной местной больницы. Сорок процентов крови присылают ему.

Киззи понимающе кивнула, будто всю жизнь подозревала, что с больницами что—то не так. Вроде бы, я больше не пугал ее. На самом деле боялся я. Что со мной сделает отец, если узнает, чем я сейчас занимаюсь?

Не знаю, что случилось бы дальше, – молчали бы мы или поговорили, – но тут из ниоткуда появился Драгос—человек.

Он был весь в крови, волосы и борода топорщились во все стороны, но на лице сияла улыбка. Меня от этого передернуло. Он присел на корточки передо мной.

– Прости, что так вышло, – улыбка мгновенно угасла. – Вернемся домой?

Драгос, кажется, даже не заметил Киззи. Она же вжалась в тень и испуганно таращилась на него.

– Нет, все в порядке, – отмахнулся я. – Иди, веселись с семьей. Встретимся как договаривались.

– А как же ты?

– Погуляю тут, – улыбнулся я, а сам подумал: «Уходи уже». – Давно я не был на свежем воздухе.

– …ладно, – неуверенно кивнул оборотень, вставая с колен. – Тогда до рассвета.

Он побежал прочь от полуразвалившегося дома, на ходу превратившись в получеловека—полу зверя.

Киззи выдохнула… с облегчением? Кажется, она не дышала все время, пока Драгос был здесь. После паузы она спросила:

– Значит… ты нечасто бываешь вне дома?

– Ну да, – ответил я. – По правде говоря, я не выходил последние девятнадцать лет, потому что пребывал в депрессии из—за одиночества и проходил терапию.

(Неделями не вставал с кровати, слушая старые пластинки.)

– Ага, бывает… – сказала Киззи таким тоном, словно ей было знакомо это состояние.

Я хотел было спросить, что случилось, но она меня перебила:

– Думаешь, они уже ушли? Я имею в виду, оборотни. Мне нужно домой. Родители, наверное, беспокоятся. – Она поднялась на ноги. – Не проводишь меня?

– Да, конечно, с радостью, – сказал я даже слишком поспешно. Резко вскочил и ударился головой оконную раму.

Киззи подавила смешок. Перед глазами летали мушки, но я улыбнулся. Боль притупилась. В животе снова защекотало. И я впервые подумал, что, может быть, дело не в ужине.

Мы выглянули из—за угла – ни одного оборотня. Осторожно двигаясь между двумя домами, оглядываясь по сторонам, мы вышли на незнакомую мне улицу. Фонари освещали асфальт и вымощенный камнем тротуар. На дороге алели кровавые отпечатки лап Драгоса.

– Отсюда недалеко до моего дома, – шепнула Киззи мне на ухо. Мурашки предательски забегали по шее. – Перебежим улицу, затем еще одну и все, мы на месте.

«Да уж, недалеко,» – подумал я, но вслух ничего не сказал.

Не сговариваясь, мы одновременно шагнули в свет фонарей и побежали к противоположному дому. Сердце тоже ускорило свой ход и больно билось о ребра. Холодный ветер трепал волосы и кусал лицо.

Мы остановились в тени, переводя дух. Дорога не была широкой. Легким стало трудно дышать; осенний воздух обжигал ледяным пламенем.

До дома Киззи действительно было не так уж далеко. За зданием, возле которого мы остановились, имелся небольшой задний дворик с сарайчиком для садовых инструментов. А за двором такая же дорога, как и предыдущая, освещенная парой фонарей. На краю – единственный дом со включенным светом. Наверное, там и живет моя новая подруга.

Мы снова бросились бежать, словно марафонцы, и скоро прыгнули в тень на крыльце. Киззи прислонилась к двери и тяжело дышала. Я старался не показывать, насколько задыхался сам.

– Спа… спасибо, – пропыхтела Киззи. Рукав ее толстовки задрался, и я увидел тонкие косые шрамы на запястье. Но она быстро спрятала их. Что это? Грудь горела от такого проявления активности (впервые за девятнадцать лет), мысли путались, и я постарался отмахнуться от увиденного.

– Мы еще увидимся? – спросил я полным надежды голосом. Даже сам себе удивился.

– Может быть, – Киззи подмигнула, открывая дверь. Свет из прихожей залил крыльцо. – До встречи, мышонок.

И она скрылась в доме.

Я хотел сказать что-то вроде «не зови меня так» или «я ужас, летящий на крыльях ночи», но, если честно, я был доволен.

Уходя, я слышал приглушенные возгласы из дома подруги. Идиотская улыбка не сходила с лица.

Глава 4

Волк в лесу

Я не стал дожидаться Драгоса и незаметно влетел в окно своей комнаты. Он не из тех, кто хоть о чем-нибудь беспокоится. Скорее всего, не найдя меня возле кованных ворот на рассвете, он просто решит, что я вернулся раньше.

Я лег в кровать, по обыкновению обнял одной рукой плюшевую лошадку и попытался уснуть. Но, как ни странно, сон не желал идти. Я прокручивал в голове воспоминания прошлого вечера, как старую кинопленку, кадр за кадром. А самым любимым кадром была моя новая подруга. При мысли о ней я начинал улыбаться. От всего этого мне было немного неловко.

Я задавался вопросом, понравился ли я ей? Или есть у меня хотя бы шанс понравиться? Она ведь такая… особенная. Другая. Совсем не похожа на тех, кого я встречал до нее.

Мне хотелось понравиться Киззи. Хотелось стать ее другом. Но как это сделать? Я должен быть уверенным в себе или милым? Должен нарушать правила или следовать им? Прожив сто шестнадцать лет, я так и не узнал о девушках ничего стоящего. Может, спросить у папы?

Я вздрогнул. Спрашивать совета в делах сердечных у Влада Дракулы? А может еще у аллигатора?

Спросить Драгоса? Сомневаюсь, что он захочет говорить.

Я посильнее прижал к себе лошадку. Как же мне сейчас не хватает мамы!

Мама…

Я совсем ее не помню. В особняке нет ни одной ее фотографии. Эта тема под запретом в Кровавом Доме. Папа всегда грустнел, когда я спрашивал о ней. Он закрывался в себе и ничего не рассказывал. Так что я рано выучил – о маме лучше не говорить.

Это она подарила мне плюшевую лошадку. Точнее, так сказал папа, и это единственная фраза о маме, вышедшая из его уст. Но я сплю с ней сколько себя помню. И изменять традиции не собираюсь.

Так я и пролежал до утра, терзаемый мыслями. В окно я видел, как Драгос вернулся и тихо шмыгнул в поместье. Каким—то образом он избавился от большей части крови. Ну и отлично, пусть лучше папа ничего не узнает.

Позже, за завтраком, отец объявил, что у него возникли неотложные дела в больнице.

– Бумажные дела, – проворчал он. – Кто—то попал в аварию, и больнице потребовалось много крови. Ненавижу бумаги. А еще директор сообщил, что у работников есть ко мне претензии. Что ж, значит я засуну им эти претензии в…

Дальше неинтересно, уж поверьте мне.

После завтрака папа надел деловой костюм. В нем он мог бы сойти за смертного бизнесмена, если бы не чересчур бледная кожа. Он надел белые перчатки и широкополую шляпу, чтобы лучи солнца не смогли добраться до него, и ушел.

Только дверь за его спиной захлопнулась я подошел к Драгосу.