Дехас!

– Оу! – бодренько отозвался тот, не поворачивая головы.

– Посмотри сюда, на нас! – ласково шипя, попросила я.

– А что не так? – повернул он голову назад, наконец, заметив, в каком мы с сыном по его вине оказались положении, – упс!

– Ты нас убить хочешь или для начала покалечить? Ты так пытаешься избавиться от выполнения обещаний?!

– Таяна! – недовольно воскликнул дракон, останавливаясь, – над этим нельзя шутить!

– Разве же я шучу? – несколько обескуражено сказала я, выпрямляясь и осматривая масштабы бедствия, – я на полном серьёзе говорю.

– Ты сделала неправильные и преждевременные выводы.

– Не думаю. У меня нет других вариантов, способных объяснить твой поступок.

– А о том, что я раньше вообще никого никогда не возил, ты могла подумать? Я сделал так, как делал всегда, лишь не учёл, что вам это может навредить.

– Ну да, ну да, у тебя кожа толстая как у слона, не то, что человеческая.

– Вот именно, а ты сразу бросаешься в крайности, безосновательно обвиняя меня.

– Согласись, что не совсем безосновательно, – уже оттаяв, показала я дракону на продранные в нескольких местах рукава платья и поцарапанные шею и лицо.

– Сразу предупреждаю: шить я не умею и не буду!

– А как же магия, может, ты просто подуешь, и оно само зашьётся? – с надеждой в голосе спросила я.

Дракон заржал, откровенно так заржал.

– Что? – не поняла я, – что такого я смешного сказала?

– Магии подвластны стихии, жизненные силы, но никак не неживые предметы, – отсмеявшись, ответил Дехас.

– Можно подумать я обо всём об этом должна знать! – оскорбилась я.

– Давайте уже поедем дальше, – робко подал голос сын.

– Поедем, только твоей маме теперь нужно залечить царапины в живой воде! – сказал дракон.

– Не нужно, – отрезала я, – мама вполне переживет с царапинами до привала, если только кое-какой дракон будет лучше выбирать дорогу.

– Будет, – согласился Дехас, трогаясь с места и резко поворачивая влево наперерез ручью.

– Ты куда? – не оценила я его манёвра.

– Выбирать лучшую дорогу, – фыркнул дракон, продолжая идти перпендикулярно ручью, маневрируя между деревьями.

В несколько десятков шагов Дехас выбрался на знакомую нам со Славиком местность, которая действительно была похожа на идеальный рай. В принципе, по короткой траве коляска проходила без проблем, и мы вполне могли идти своим ходом, но дракон не спешил нас ссаживать, да и мы сами не напрашивались, ехать весьма приятнее, чем топать целый день своими ногами.

Я была рада вновь оказаться под ярким дневным солнцем, настроение непреклонно улучшалось, жизнь обещала преподнести много светлого и интересного, по крайней мере, такие ощущения я испытывала сейчас. Дракон мерно шагал, переваливаясь с ноги на ногу как настоящий индийский слон, его чешуя в свете солнечных лучей блестела и переливалась, будто хрустальная или золотая. Редкие деревья, цветные бабочки, шум и гомон птиц разгоняли дневную лесную тишину. Дракон больше не пытался идти напрямик, ломая всё на своём пути, я заметила, что он даже на цветы старается не наступать. Любопытство победило, и я спросила:

– Дехас, а почему ты здесь не поступаешь так же варварски, как около ручья с живой водой?

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – отозвался он.

– Ты не ломаешь деревья и даже на цветы стараешься не наступать.

– Тут нельзя.

– Почему?

– Это сад Творца, любое повреждение повлечёт за собой наказание, а я не жажду испытать его на своей шкуре.

– Творец живёт здесь? – немало удивилась я.

– Нет, он тут не живёт, да и вообще никогда не жил.

– Тогда для чего ему этот сад и как он может наказать, если тут не живёт?

– Зачем Творцу сад никто не знает кроме его самого, а наказывать есть кому, у сада есть Хранитель.

– Это кто-то вроде садовника? – задала я вопрос.

– Хранитель – это больше чем садовник, он способен следить за каждым уголком своих владений одновременно, как будто всё кругом его собственное тело.

– А как он выглядит, этот Хранитель?

– Он может временно вселиться в любое существо или растение, думаю, своего облика у него нет, скорее он есть во всём, что растёт, бегает, ползает и летает в саду Творца.

– Если сад так охраняют, то почему ручей с живой водой проходит не по территории сада, а в какой-то сумеречной зоне.

– Эта сумеречная зона, как ты её назвала, и есть граница сада. В давние времена ручей с живой водой был рекой, и тёк не по территории сада и даже не по границе, а с внешней стороны, принадлежащей смертным. Но халты настолько оказались жадными и неуёмными, что своим нерациональным и попустительским отношением к живой воде разозлили Хранителя. Он тогда расширил границы, сокрыв в гуще приграничной зоны всё, что осталось от реки с живой водой.

– Получается, халты с тех пор не имеют доступ к живой воде?

– Не совсем, пройти к живой воде могут все неразумные существа и те разумные дети Творца, в ком живёт хоть одна капля магического дара, в том числе и халты.

– Но как же остальные?

– Остальным воду продают маги. Да-да, не удивляйся, халты из всего делают деньги.

– Я совсем не удивляюсь, в моём мире происходит то же самое, – действительно не удивилась я, а про себя отметила, что люди с халтами очень схожи.

– Почему мы свободно прошли к живой воде? – спросил Славик.

– Вывод напрашивается сам собой – в вас есть магический дар.

– Правда? – радостно переспросил сын.

– Точно не уверен, я не специалист в определении магического дара, но другого объяснения у меня нет.

– Этот дар я сам как-то могу почувствовать?

– Обязательно почувствуешь, когда магия в тебе проснётся, а до того момента ты будешь совершенно обыкновенным.

– Когда же магия просыпается? – с горящим взором допытывался Славик.

– Точного возраста никто назвать не сможет, у всех магический дар просыпается в разное время, замечено только, что при сильном эмоциональном потрясении дар просыпается чаще, чем в обычном спокойном состоянии.

– Ох, – вспомнила о своём прошлом я, – в нашей с сыном жизни уже было столько потрясений, что по твоим словам мы должны были стать как минимум выдающимися магами.

– На магический уровень не влияет количество, и даже сила этих самых душевных потрясений. Собственно, наличие душевных волнений выступает только в качестве катализатора для открытия магического дара, если вы хоть что-то смыслите в алхимии. А вот сила этого самого дара больше зависит от природных данных и даже с опытом мало в чём изменяется. Можно быть старым искусным магом, но если сила дара изначально оказалась слабой, то такой она сохранится на протяжении всей жизни. Маги, конечно, по сей день пытаются найти способ или средство, с помощью которого станет возможно значительно увеличивать магическую силу.

– Совсем как поиск философского камня, – многозначительно протянула я.

– А вы и об этом знаете? – удивился дракон и даже сбился с шага.

– Видимо да, – уголками губ улыбнулась я.

– А всё-таки хорошо быть магом! – мечтательно полуприкрыв глаза проговорил Славик, – у магов жизнь интереснее, они могут многое из того, что обычным людям недоступно.

– Не сказал бы, что от этого жизнь магов счастливее, чем у простых халтов, – пробубнил Дехас.

– У магов в руках ВОЛШЕБСТВО, можно делать необыкновенные вещи, удивлять, радовать, помогать, – не согласился с драконом сын.

– В настоящее время магией никого не удивишь, для нас это обыденно так же, как сон, еда или смерть, – не спешил соглашаться с ним Дехас.

– Не произноси слово «смерть», нам эта старуха с косой уже несколько жизней задолжала, – потускневшим голосом сказала я.

– Смерть не может никому быть должна, скорее она сама делает существам одолжение, освобождая их души от бренного, зачастую больного тела, – не внял моей просьбе дракон.