Вадим с недоумением обвёл всех взглядом:

– Вы это серьёзно?

– Да куда уж серьёзнее, – сказал Кузнецов.

– Серый, но ведь ты вчера всё своими глазами видел. Я заметил твою реакцию, – сказал Вадим. – А то, что нам сейчас пытается втюхать, Лысый, – это всего лишь какие-то глупые россказни. Это происходило кучу лет назад. Может, это вообще всё выдумки. Как это вообще можно проверить? Вы думаете, раньше не было людей, которые любили пошутить и нагнать на людей страху? И между прочим, хочу заметить, Лысый, если в историях с кораблями люди потом сами увидели, что ошиблись, то в истории с Мадонной всё очень неоднозначно. А кто доказал, что это была массовая галлюцинация? Эту Мадонну видела куча людей. Они что, все сумасшедшие были или обкуренные? А ты не подумал, Лысый, что люди могли её видеть на самом деле?

– Копыто, ты что, веришь в призраков? – усмехнулся Лысенко.

– Я не верю в призраков, – сказал Вадим. – Я верю своим глазам.

– А что, если твои глаза в этот раз тебя подвели? – спросил Кузнецов. – Мы ведь взрослые люди уже, а не пятилетние дети, чтобы верить в такие сказки. Такое только в фильмах бывает. Копыто, мертвецы не оживают. Если человек умер, то это уже всё, конец. Он не станет опять живым.

– Это точно, – сказала Наташа и отвернулась.

– Это была игра теней, наш страх, да всё, что угодно, – поддакнул Лысенко. – То, что нам всем вчера привиделось, только в фильмах происходит, но мы-то с вами живём в реальной жизни. Понимать надо. Если начать путать правду с вымыслом, можно сойти с ума и загреметь в психиатричку.

– Пощекотали себе нервишки вчера – и хватит. Давайте не будем кипеш поднимать, – предложил Суворов.

– Забудешь такое, – хмыкнул Кузнецов.

Прозвенел звонок на перемену, но компания продолжала сидеть за партами. Парни думали о чем-то своём. Наташа с Люськой шептались.

***

Смена, как обычно, тянулась долго и нудно. Монотонное занятие не способствовало быстрому течению времени. Ненавистные бутылки двигались по конвейеру как сквозь желе.

Во время обеда Клавдия достала окорочок и, откусив от него первый кусок, поморщилась. Он был как будто из ваты, у него не было никакого вкуса. Но вчера Клавдия ела такой же окорочок, и он был довольно вкусный. Что случилось? Неужели у неё насморк? Да нет, чувствует она себя нормально, соплей нет. Может, у неё что-то случилось со вкусовыми рецепторами? Клавдия похолодела от мысли, которая пришла ей в голову. Как-то в одной из газет, которые она читала тоннами, она вычитала, что с приходом старости все органы чувств у человека атрофируются. Слух становится хуже, зрение уже не таким острым, как в молодости, пропадает обоняние. Значит, и вкусовые рецепторы тоже теряют свою чувствительность. Господи, нет, только не это! Неужели старость подкралась к ней так незаметно? Расстроенная, Клавдия положила окорочок обратно в банку. Аппетит пропал. Старость пугала Клавдию своей неотвратимостью и безобразием. В понимании Клавдии с приходом старости жизнь заканчивалась, за старостью маячила только могила. Клавдия старалась гнать от себя мысли о приближающейся старости, потому что они пугали ее. Она не хотела стареть, она хотела вечно быть женщиной, но когда приходит старость, ты перестаешь быть женщиной. Клавдия постаралась отогнать от себя эти неприятные мыли.

Вернувшись в цех, Клавдия дождалась, когда все вернутся с обеда, и до конца смены с отрешённым лицом шлёпала акцизные марки на проплывавшие мимо бутылки.

Выходя с территории завода, Клавдия заметила, что немного в стороне возле ограды стоит Андрей с букетом цветов. Сердце у Клавдии подпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз.

Андрей заметил Клавдию и с улыбкой поспешил ей навстречу.

– Это вам, Клавдия, – Андрей протянул цветы. – Вы сегодня очень красивая.

– Спасибо, – сказала Клавдия, поправляя прическу.

Андрей был всё в той же вязаной кофте на пуговицах.

«И как ему не жарко?» – подумала Клавдия.

– Я же обещал, что найду вас, – весело сказал Андрей. – Может, прогуляемся?

– Можно и прогуляться, – сказала Клавдия. Она совсем не ожидала увидеть Андрея здесь и сейчас, тем более на этот вечер у неё были грандиозные планы по поводу своей семейки. Но отказываться от прогулки с Андреем она не собиралась. Хотя бы один час счастья для себя она должна получить.

Андрей и Клава зашагали в сторону парка.

– Клава, а вы любите секс? – неожиданно спросил Андрей.

Клава поперхнулась и закашлялась. Такого вопроса от мужчины на первом свидании она никак не ожидала услышать. Андрей, конечно, в прошлый раз дал ей понять, что он человек прямой, но все-таки нужно же соблюдать хоть какие-то правила приличия. Что же ему ответить, чтобы не обидеть его и не спугнуть и в то же время поставить его в рамки?

– Андрей, мне кажется, что обсуждать такие вещи на первом свидании как-то… неудобно, – неуверенно и тихо сказала Клава.

– Почему же? – спросил Андрей. – Мне, например, кажется, что это очень важно.

– Я не буду это обсуждать, – отрезала Клава.

– Ну как хотите, – сказал Андрей, пожав плечами.

Клава искоса посмотрела, пытаясь понять по его лицу, обиделся он или нет, но его лицо было непроницаемым. Понять по нему хоть что-то было невозможно.

– А вы женаты? – спросила Клавдия.

– Да, – коротко ответил Андрей.

– А что ж вы тогда… – Клавдия пыталась подобрать слова.

– Что? – спросил Андрей.

Клавдия молчала.

– Вы ведь тоже, насколько я понял, замужем, – сказал Андрей.

Клавдия не знала, что на это ответить.

– Я думаю, что у нас с вами стандартная ситуация, – сказал Андрей. – Наши супруги давно уже не вызывают в нас влечения, а мы ещё хотим быть желанными и чувствовать свою нужность. Наши супруги нам этого не дают, вот и приходится искать этих ощущений на стороне. Как-то так, да, Клава? В конце концов заниматься любовью и заниматься сексом – это абсолютно разные вещи. Вы со мной согласны?

Клава была ошарашена такой прямолинейностью Андрея. Он однозначно вызывал в ней всё больший интерес. Что же он за человек такой, который не боится вслух говорить о таких глубоко личных вещах, в которых порой даже самой себе трудно признаться?

Клава молчала.

– Можете не отвечать, – предупредительно сказал Андрей. – Это был риторический вопрос. Всё и так понятно.

Клава с Андреем брели по протоптанным людьми тропинкам парка и наслаждались красотой природы.

Клава решала для себя один очень важный вопрос: когда отдаться Андрею? Если отдастся ему прямо сегодня, то он решит, что она совсем без мужика одичала и, разочарованный лёгкой добычей, не захочет с ней больше встречаться. Слишком долго тянуть с этим тоже нельзя – интерес пропадёт. Всё должно произойти на пике увлечённости друг другом. Вот только были ли они на самом деле увлечены друг другом или это была обычная похоть изголодавшихся по сексу немолодых уже людей, измордованных семейной жизнью?

Вздрагивать от каждого лёгкого прикосновения Андрея – глупо. Они же не подростки какие-то. Взрослые люди уже, надо и вести себя соответствующе. Вот только как это – соответствующе? Клава всю свою молодость была замужем. В замужестве совсем другие правила игры. Клава поймала себя на мысли, что совсем не знает, как надо вести себя с мужчиной в её возрасте, как флиртовать, как заигрывать, как дать ему понять, что она им заинтересована, но прыгать в омут с головой не намерена. Это было для неё открытие. Открытие очень неприятное. Она поняла, что весь её опыт соблазнения застыл где-то в школьном периоде.

Клаве хотелось выглядеть в глазах Андрея опытной соблазнительницей, а не зеленой школьницей. Ей ведь всё-таки уже не пятнадцать лет, и он это прекрасно понимает. И когда он с ней знакомился, наверное, рассчитывал на то, что она будет вести себя с ним как взрослая опытная женщина. А какой у неё опыт? Не считая школьных романов и подросткового неумелого секса, у неё был один только Борька. С Борькой в свое время они вытворяли такие вещи, услышав о которых, любой порядочный человек залился бы густой краской стыда. Но то с Борькой. А Андрей для неё незнакомый мужчина. Не станет же она ему в первую ночь показывать все свои навыки. Это будет выглядеть глупо.