– Чувак не соврал. Действительно утро, – сказал Кирилл.

Пройдя до ближайшей остановки, дождались первого автобуса и, стараясь быть незаметными, зайдя, ссутулились на задней площадке. В пустом салоне спрятаться проблематично.

Кассирша сразу же подошла к безбилетникам.

– Проездной или платите, – строго сказала она.

Пьяные «зайцы» молча смотрели в окно.

– Мне долго ждать?

– Ну!

– А-а, а п-а-т-о-м-у чт-а нам некогда! – хором, гордо ответили будущий педагог и военный топограф, повернувшись к билетёрше.

– Вот ведь молодёжь пошла, поганцы! – не поняв специфического юмора она шлепнула по кнопке экстренной остановки.

Автобус затормозил, открыл двери, и два единственных пассажира вывалились наружу.

Пешком осталось совсем немного, по дороге встретилась поливочная машина. Водитель перекуривал, открыв дверь.

– Шеф, включи водичку на минуточку, пожалуйста? – спросил Кирилл, немного отошёл и встал спиной, призывно раскинув руки.

Мужик выплюнул хабарик, улыбнулся и включил струю, наверно подумав: «хоть какое-то развлечение с утра». Нашего героя окатило с ног до головы ледяным потоком, повернувшись лицом, он увидел, что водомётчик смеётся и добавляет напора.

Петя курил рядом с машиной и тоже хохотал.

– Спасибо, дядя! – крикнул Кирилл, выбравшись из-под воды.

Дальше шагали веселее. Печаль смыло поливальной машиной, и мысли закрутились в голове. Придя домой, Кирилл скинул мокрые кеды, зашел в свою комнату и посмотрел на Рэмбо.

– Чего Джонни зыришь, где наша не пропадала? Прорвемся! – он сдёрнул одежду и прыгнул на диван.

***

Поезд выходил из последней кривой к станции. Замелькали гаражи и огороды райцентра. Кирилл нащупал телефон, посмотрел время. Голубовато-серая «Нокиа» ловко, как ручка финского ножа входила в ладонь. Сотовый, подарила ему мама, перед отъездом, чтобы всегда был на связи. До вчерашнего дня, своего телефона у него не было, только у Вики. Он вспомнил, как разгружал вагоны, откладывал деньги со стипендии, чтобы обрадовать на новый год любимую девушку. Но ей, не понравился цвет подаренной трубки, и пришлось идти сразу после праздников в салон, со скандалом менять синий мобильник на розовый. Смешно, но в его «Нокии» забит только один абонент, его домашний с именем «МамаДом». Повертев телефон, зайдя в контакты, Кирилл записал второй, хорошо ему знакомый номер, и имя хозяйки – «Виктория». Внезапно сдавило грудь. В это время в тамбур зашла проводница.

– Что, не терпится на твёрдую землю? – спросила она

Он отвлёкся от кнопок, кивнул и улыбнулся через силу, сделал вид, что пишет сообщение. Тупо глядел на светящийся экран, с любимым именем, чтобы больше ничего не напоминало о нём, он сократил «Виктория» до буквы «В» и положил телефон в карман.

Поезд, громко лязгнув напоследок, остановился.

Вытащив рюкзак и поблагодарив проводницу, Кирилл двинулся под серой моросью к привокзальной площади. Голубое деревянное здание автостанции находилось напротив железнодорожного вокзала. Внутри, в полумраке, на деревянных зеленых скамейках с жесткими спинками, сидели и лежали в основном пожилые люди с уставшими лицами. У стены храпел на лавке, крупный во взъерошенных серебряных кудрях мужик, лет шестидесяти. Клетчатая кепка была надвинута на лицо и колыхалась в такт дыханию.

Кирилл прошел к кассе и купил билет до Клюквенного Наволока. Ближайший автобус отправлялся через два часа.

Можно было перекусить. Он нашел свободное место, поставил рюкзак и достал ложку, хлеб и одноразовый бокс с мясным салатом, который с вечера ему приготовила мама.

Кирилл жевал задумавшись и не чувствовал вкуса, впереди была неизвестность.

Вдруг у стены раздался шум и хрип. На полу заколотился в судорогах мужчина, он упал во сне со скамейки. Народ замер, бабули крестились. Припадок был сильный, человек бился головой об пол и выламывал руки и ноги. Белая пена пузырилась на подбородке и текла за шиворот.

Кирилл бросил плошку с салатом, подбежал к эпилептику, положил лохматую крупную голову к себе на колено, разжал зубы и сунул ложку поперек челюсти. Через пару минуту человек затих и открыл глаза. Лицо гладкое, не по возрасту, смуглая кожа, почти без морщин, раскосые, тёмные глаза, только две вертикальные глубокие трещины на лбу и седина выдавали года. Человек посмотрел удивленно на Кирилла, снял сталь со рта, сел и оглянулся вокруг, люди отводили глаза. Атмосфера в зале была такая, как будто произошло что-то ужасно неловкое, нечистое, и окружающим было стыдно за этого несчастного больного, только что извивавшегося в конвульсиях на грязном полу.

Мужчина подобрал кепку, с трудом встал и оказался выше нашего героя на полголовы.

– Спасибо, извините, пожалуйста, – сказал он, протягивая ложку, вымазанную в майонезе, смешанным с припадочной пеной.

– Да ничего, бывает, оставьте себе, – сказал Кирилл, помогая ему сесть на лавку, – будьте здоровы!

Стараясь не показывать волнения, он прошел к своему рюкзаку, взвалил на плечо, взял недоеденный обед и двинулся к выходу. На улице Кирилл облегченно выдохнул, прошел за угол и прислонился к стене.

– «Может, ну его, Кирюша, поедем-ка, домой, к маме. Какие-то начались нехорошие знаки».

Кирилла точило сомнение. Рядом гудела и манила железная дорога, вокзал, кассы, на юг, в родную сторону, прошумел грузовой состав. До автобуса оставалось чуть больше часа.

Подул ветерок, дождь закончился, и между туч показалось бледное рахитичное северное солнышко. Вдоль дорожной обочины мимо автостанции пробежала ватага разношёрстных дворняг, во главе которой резвился мохнатый здоровый бурый пёс. По дорожной пыли вслед за ним тянулся двухметровый кусок лодочной цепи. Барбос вырвался на свободу. Вокруг беглеца радостно подпрыгивали и повизгивали зверушки поменьше, с разной степенью обтрепанности и процентным содержанием благородных кровей.

Кирилл свистнул, поставил плошку с салатом на землю и предусмотрительно отошёл. Барбос не заставил себя ждать, рванулся к угощению. Через минуту с едой было покончено, компания побежала по своим важным собачьим делам, а Кирилл твёрдо решил не отступать от намеченного пути.

Садясь в запыленный «Пазик», он встретился глазами с мужчиной в клетчатой кепке, тот кивнул Кириллу и отвернулся к окну.

Наш герой разместился на последнем длинном сиденье, которое было в полном его распоряжении. Автобус ехал полупустой.

За окнами опять замелькали скучные леса и болота. Кирилл положил сумку под голову, скинул ботинки и заснул под убаюкивающее рычание мотора. В автобусе было жарко, сломанная печка включалась по умолчанию при заведенном двигателе.

Ему приснилось, что он стоял на площади перед пыльным южным вокзалом, и земля тряслась от проходящих гружёных составов. Кирилл не попал на поезд, забитый пьяными гастарбайтерами. Жарко. Очень хотелось пить. Он пошёл по отходящей вправо улице и увидел светло-жёлтый дом, в стене торчала металлическая трубка, из которой текла струйка воды, толщиной с карандаш. Рядом, на кривом табурете сидела девушка с соломенными волосами.

– Можно ли попить?

Она подала стаканчик. Вода была солоноватой.

– Какая солёная вода, – сказал он.

– Это не вода, это слезы, – ответила девушка и улыбнулась.

***

«Пазик» раскачиваясь и пыхтя, выехал на гору, с которой открылся вид на большой поселок, озёра и леса, за которыми раскинулась торфяная равнина, похожая на рыжее лоскутное одеяло со светло-зелеными заплатами сосновых колков и темными пятнами, заболоченной еловой корбы.

Автобус затормозил у школы, подняв клубы пыли. Кирилл неловко выкарабкался со своим скарбом из узкой двери. Он смотрел на двухэтажное деревянное здание с большими окнами. Лихорадочно застучало сердце, по телу прокатилось какое-то дотоле неизвестное предчувствие, болезненной и сладкой волной откатившись от груди и ударившись в мозг, так что потемнело в глазах и мурашки побежали по спине.

Возможно, на другом берегу чёрной реки мироздания из пространственно-временной лакуны с хранилищем данных произошла утечка информации и к нашему герою прилетела в подсознание весточка из будущего о важных событиях, связанных с ним, что произойдут в этом здании, самых главных в его короткой жизни.