Хаф покинул капсулу, запустив ее на самодиагностику и восстановление систем. Возможно, вскоре она вновь потребуется.

  Мутная слабость после скоростного лечения прошла, оставив после себя раздражающую медлительность и заторможенность. Они пройдут после тренировки, на которую сейчас нет времени. Отсутствие те-уман тревожило все сильнее. По данным капсулы лечение заняло двое с половиной суток, сейчас - середина дня, атта в ангаре: связной узел бота дал отклик на запрос и принял информацию о завершении лечения. Если бы Хидар была на месте и в сознании, она бы видела сообщение. И отозвалась на сигнал вызова, поступающий на ее маску.

  Хаф защелкнул зажим на оружейном поясе, пристегнул арост, кассету с метательными ножами и бокс хлыста, подхватил шесс-те и быстрым шагом покинул мастерскую, постепенно переходя на бег.

  Информация с нер"уда"атта... беспокоила. Бот возвращался на автопилоте.

  По дороге - ни одного каин амедха. На корабле - тишина и пустота. Ни воинов, ни трутней, ни разведчиков, ни мордохватов. В ангаре - холодный атта, уже успевший остыть после полета, листья и земля, завалившиеся при открытии створки аппарели, уже привычная свалка лома, сдвинутая к стене, следы маленьких ног, оставивших за собой землю и прелую листву. У атта - замок активен, заперт изнутри, на запрос бортовой компьютер ответил без задержек, но потребовал идентификации. Хаф приложил ладонь к сенсору. Автоматика просканировала его, взяла пробы ДНК, сверила с базой данных и послушно раскрыла диафрагму шлюза, признав в стоящем на трапе одного из хозяев.

  На борту царил бардак: распотрошенная аптечка, чье содержимое раскидано по полу, валяющийся у кресел разобранный шесс-те, рассыпанные метательные ножи в мутной подсыхающей жиже из дождевой воды и глинистой почвы, длинный нож с полуторной рукоятью, лежащий у мокрого, грязного спальника, на котором свернулась компактным комочком те-уман. Осунувшаяся, бледная, с темными кругами под глазами, с синяками и глубокими, уже воспалившимися ранами. Правая рука в запястье опухла, пульсируя неестественным жаром, вдоль спины - пятна жара и холода, в груди под диафрагмой - убийственный холод.

  Хаф перешагнул рассыпанные капсулы со слабым болеутоляющим, поднял на руки практически невесомую для него девушку и покинул атта, отдав приказ закрыть шлюз. Диафрагма сомкнулась за спиной, бот перешел в режим временной консервации, запустив протокол самодиагностики и сканирования.

  Потом он просмотрит записи с маски те-уман и камер атта. Потом узнает, что произошло за то время, пока он находился в капсуле. Потом проверит территорию... Все это будет потом. Сейчас его волновало иное: холод обжигал даже через активный иолонит. Мертвенный, тянущий силы и внутреннее тепло. Как и тогда, под сорванным двигателем.

  Датчики маски считывали температуру тела Хидар: пониженная, но в пределах нормы, сердцебиение замедленное, пульс прерывистый, дыхание мелкое, неглубокое, серьезных травм нет. Кости целы, на запястье и плече - следы вывиха, связки не повреждены. Липкая грязь подсохла и полопалась, топорщась ломкими струпьями и комками с налипшей травой. Глубокие рваные раны опухли и разошлись, грозя скорым нагноением и сепсисом, если их не очистить и не обработать как положено.

  Пока не пройдет этот холод, регенерационная капсула - не лучший выход. Иногда древние методы лечения более уместны.

  В кар"кахтэр царила тишина. У стены - туша каин амедха. Убита давно: кислота распалась и свернулась комковатой массой. Под форсунками душа - ящик из-под торпед, заполненный холодной водой. Хаф положил те-уман на тренировочную платформу, аккуратно, не тревожа опухшую руку.

  Когда-то давно он имел опыт совместной работы с чужаком. С представителем одной из рас, населяющих галактику.

  Хаф переложил забытые Хидар вещи на полочку и перевернул ящик, сливая воду. Лежащий на дне длинный нож, зазвенев, скатился по наклонному полу к решетке канализации и замер, упершись рукоятью в стену.

  Об образовании малой пары тогда речи не шло: они едва могли терпеть друг друга, вынужденные работать вместе под давлением обстоятельств, с трудом удерживаясь от желания прирезать напарника в первый же удобный момент.

  Поставив ящик под форсунки душа, яут включил воду, выставив нужную температуру. Горячая вода поможет согреть тело, смоет грязь, расслабит мышцы.

  Общение с Изрой много дало ему, тогда еще молодому яута, только прошедшему Четвертый Круг. Терпимость. Понимание других. Осознание разницы в восприятии и психологии. Полностью оценил он полученные уроки гораздо позже, по прошествии десятков лет, изредка пересекаясь с деятельным и язвительным воином-риссари, не упускающего случая ударить в уязвимое, болезненное место.

  Ящик наполнился, Хаф выключил подачу воды и бросил в импровизированную купальню капсулу мыльного концентрата: чистая вода не смывает жирную грязь, пот и кровь.

  Пятьдесят четыре дня дрейфа на разваливающемся, лишенном управления корабле, летящем на инерции, аварийные ремонты, подгонка неподходящего оборудования и запчастей, снятых со второго корабля. Тревоги разгерметизации, пробоев обшивки, утечек воздуха и воды, увеличивающийся с каждым днем риск взрыва поврежденного реактора, едва способного выдавать энергию. Спешная добыча льда на пролетающем мимо ободранном ядре древней кометы, до которого едва смог дотянуть атта, и возврат на корабль, пока еще есть возможность его догнать... Им пришлось сработаться и притереться, уживаясь на небольшой территории корабля, они были вынуждены работать вместе ради выживания. Слишком ценную информацию им удалось получить, чтобы они могли позволить себе глупую смерть.

  Воспоминания не мешали, они оттеняли реальность. Хаф отложил испорченный иолонит в сторону, аккуратно размотал бинт с плеча, счистил медицинский клей с рваных ран: он свое отработал и теперь бесполезен. Последним яут снял запутавшийся в растрепанных волосах несущий обруч полумаски.

  Ннан"чин"де осторожно опустил те-уман в воду, придерживая и не давая погрузиться с головой. Опухшую руку опер на бортик. И замер, ожидая, пока горячая вода размочит присохшую корку жирной грязи. Мертвенный холод колол пальцы, пробирая жгучим морозом в горячей воде, отдаваясь ознобом в теле.

  Изра был прав в своих едких, злых, сказанных в запале словах.

  Гордыня... Самомнение... Гордость и тщеславие малолетки, прошедшего Десять Кругов. Когда они исчезли, растворились в холодной пустоте?