— Алло, могу я услышать Гэвина?

Пауза, молчание, щелчок. Голос. Знакомый, вежливый и пробирающий до костей.

— Да, мистер Уолкер. Я рад Вас слышать.

«А я тебя — нет, грёбанная ты скотина!» Но сказал он совсем другое.

— Да. Это мой ответ. Что дальше?

— Хорошо. Вот, что Вы должны сделать…

Уже заселяясь в номер 3107, Джонатан знал, что не покинет Атлантик-Сити живым. Он чувствовал это каждый клеткой тела. Да что уж там: он почувствовал себя приговорённым задолго до поездки в игорный рай северо-запада.

Это случилось в знойный августовский день, когда даже облакам было лень плавать по темно-синему небу, не говоря уж о грозовых тучах, застрявших где-то далеко на юге. Не спасал даже мощный кондиционер, разводящий потоки холодного воздуха по всей площади особняка. Ванда, чувствовавшая себя в такую погоду, как рыба в воде, после обеда умчалась купить морских деликатесов в соседний городок. Джонатан же со стаканом персикового сока в руке вяло бродил по сетке каналов кабельного ТВ. Он сдался на очередном новостном канале, включил звук и приготовился задремать, когда… Чуть ли не каждый день впоследствии Джонатан задавал себе один и тот же вопрос: «Могло ли всё пройти по другому, если бы он не поддался этому непонятному соблазну?» Кто знает? Журнал, небрежно брошенный Вандой рядом с диваном, оказался в руке Джонатана (кажется, он собирался обмахиваться свежим номером «Men’sHealth»). Скорее машинально, чем осознанно, руки перелистнули несколько страниц, глаза сонно скользили по тощим фигурам топ-моделей и ладно скроенным костюмам кинозвёзд.

Джонатана даже встряхнуло, он подумал сначала, что таки задремал, и постоянные раздумья о предстоящем убийстве начинают отражаться в его снах (обычно спал он крепко, без сновидений). Цель, невысокий молодой мужчина с округлым лицом и тёмными вьющимися волосами (он напоминал Джонатану Фродо, в исполнении Элайджа Вуда) с фотографии, переданной Гэвином. Джонатан моргнул и ещё раз посмотрел на разворот журнала, уверенный, что увидит там кого-то совсем иного (Пусть это будет Шайа Лабёф, ну пожалуйста!), но уже предчувствуя катастрофу. Он громко вздохнул, выругался, отшвырнул журнал. Потом ещё раз вздохнул, вскочил с дивана, подобрал журнал, нашёл нужную страницу и, застыв посредине комнаты, начал читать…

Труднее всего было уговорить Ванду уехать погостить к родственникам на Филиппины. Она сопротивлялась изо всех сил, не понимая, почему она должна оставлять своего любимого мужчину, да ещё в самое приятное время — середина сентября, жара уже спадает, но дни тёплые и яркие, тем более на юге, у океана, где они с Джонатаном обычно проводили первый месяц осени.

— Если нам приходится внезапно менять планы с поездкой, почему тогда тебе не поехать со мною? Мы даже можем не встречаться с моими, снимем бунгало, вечерами будем смотреть, как солнце падает в море. Ты помнишь, какое у нас там солнце?

И хотя ему больно было смотреть на слёзы Ванды, оставляющие тонкие дорожки на белых, чуть припудренных щеках, он упрямо бубнил одно и то же:

— Сокровище моё, я бы с радостью, на любой край света — только бы с тобой. И — не могу. У нас с Полом будут очень тяжёлые переговоры с европейскими инвесторами. Они немного странные, эти южане. И мне кажется — немного опасные. Я нипочём не стал бы с ними связываться, но перспективы предложения просто сказочные. Нужно только правильно всё повернуть и выдержать навал этих ублюдков. Мы с Полом справимся, ты нас знаешь, но я хочу, чтобы ты в это время была очень далеко отсюда. Потому что я люблю тебя, очень! И не прощу себе, если что-то…

Он и вправду не простил бы себе, потому что и вправду любил. Это то единственное, в чём Джонатан не соврал. Он знал, что Ванда испугалась и будет безумно переживать за него, но это была единственная достоверная причина для её отъезда. Иначе, Ванда заподозрила бы неладное и нипочём не согласилась бы покинуть любимого.

Конечно, он сумел уговорить Ванду. В день вылета Джонатан в последний раз удивил её.

— Джо, разве ты не отвезёшь меня в аэропорт? — дрожь в голосе и испуг в глазах. И опять подступающие слёзы.

— Ну, рыбка моя, Джо уже пора ехать в Нью-Йорк. Наши друзья европейцы прибывают через несколько часов. Их надо будет встретить и проводить в гостиницу. А потом, мать их так, — он устало скривился, это удалось без труда, — нужно будет обеспечивать им культурную программу… Всего-то две недели — ты уж потерпи как-нибудь…

Он отъезжал, стараясь не смотреть в зеркало заднего вида, и не мог не смотреть. От одного вида маленькой фигурки с поднятой вверх рукой, от её растерянности во взгляде хотелось выть, но он держался. И только отмахав несколько миль по полупустому вечернему шоссе, Джонатан позволил себе свернуть на боковую просёлочную дорогу, а потом и съехать с неё. Он долго смотрел на свои руки, видя только Ванду, потом закрыл ими лицо и разрыдался.

Джонатан плохо представлял себе, куда ему нужно обратиться в такой необычной ситуации. Не мог же он просто прийти в полицейский участок и сказать: «Какие-то бандиты, с повадками спецслужбистов наняли меня для убийства перспективного учёного-физика, готового вот-вот выйти в параллельный мир. Может быть, эти люди хотят воспрепятствовать такому грубому вторжению… Вы проверьте, пожалуйста, а я здесь посижу…» Анонимный звонок тоже не годился, хотя… В итоге, Джонатан решил остановиться на письме. Он распишет всё, от и до: предложение, приметы, планирование убийства. Перед выездом в Атлантик Сити он отправит письма (не со своего компьютера, конечно) в ФБР, АНБ и, на всякий случай, в несколько больших газет и редакций телеканалов. А после — будь что будет. Так или иначе, шумихи не миновать, покушение будет сорвано. Что же до него, Джонатана, то он даже может выйти сухим из воды, если спецслужбы сработают правильно. Он старательно гнал от себя мысль, что Гэвин и его приятели запросто могут получить его послание, работая в тех же ФБР или АНБ. Он не был наивным стариком, но не мог придумать ничего лучше.

Все его довольно неуклюжие (в этом он признался себе уже позднее) планы были разбиты вдребезги всего одним письмом, пришедшим на электронную почту. Пришло оно с незнакомого адреса, чудом просочившись через спам-фильтры. Поборовшись с соблазном отправить письмо в корзину, Джонатан навёл курсор на кричащий заголовок: «Новости из мира азартных игр!»

В теле письма было всего несколько строчек:

Руки Джонатана тряслись так, что только с третьего раза ему удалось загрузить вложение. А потом он обмер.

Фото было не очень качественным, размытым по краям и темноватым, однако Ванда, сидящая в плетёном кресле за столиком напротив своей кузины, получилась необычайно чёткой и живой. Солнцезащитные очки и пёстрый платок не могли обмануть, как не обманывало и место — уличное кафе в старом квартале Манилы. Они с Вандой не раз сидели на этом самом месте во время первого и единственного путешествия на её родину.

Испуг, даже, скорее, ужас вскоре сменился растерянностью. Все планы и мечты о благополучном избавлении от проклятого заказа летели в тартарары. Посыл Гэвина был недвусмысленным: Джонатан может трепыхаться сколько угодно, пока трепыхания эти не идут вразрез с планами организации Гэвина. Но уйди он хоть на йоту в сторону, пострадает не только он сам, но и Ванда.

— Какого дьявола! — Джонатан запустил беспроводной мышкой в стену. Треск. Несколько пластиковых обломков разлетелись по комнате. — Эти уроды что — мои мысли читают? Вот же твари!