— Вот ты где, Локи-ас! — крикнула Лайт снизу, забавно перепрыгивая через струящиеся змеи проводов. Лайт позволяла себе быть слабой и тихой только при Клауде. Во все остальное время главный координатор дома Ангейя жестко правила полусотней людей. — Тебе пора приводить себя в порядок. И не делай такое обреченное лицо: я выбрала платье из ткани, которая легко отстирывается от соков, кофе, чая и соусов.

Как ни странно, но вечер проходил сносно. Рядом с Локи постоянно находился кто-то знакомый и представлял гостям. Учтивые голоса, смех, музыка, звон бокалов, щелканье затворов фотоаппаратов какофонией кусали уши. Локи стояла на лестнице прямо под портретами старух, улыбалась и старалась запомнить многочисленные имена и титулы. Но, как только Лайт отвлеклась на очередную порцию гостей, девушка сбежала в туалет. Вернувшись, Локи набрала закусок и притаилась за статуей, поглощая огромные креветки.

Незримой тенью сновали сотрудники СБ. Скай в неизменном брючном костюме разбрасывалась пошлыми шуточками и отбирала диктофоны у журналистов. Остальные Матери держались сдержаннее, не забывая о репортерах. Высокая, похожая на фонарный столб, Мать Вера Эйстла-ас передергивала костлявыми плечами в меховой накидке. Толстуха Мэрион Атла-ас основательно налегала на альвхеймкое золотистое, заказанное Лайт за три месяца до мероприятия. Остальных Матерей близко Локи не успела рассмотреть, хотя и была уверена в том, что это и к лучшему. Была и Фрейя Мортис-ас. Директриса устало и громко расписывала родителям многочисленных студентов о талантах отпрысков. Локи видела, как Фрейя грустнеет, прикладывается к алкогольным коктейлям, а потом снова начинает улыбаться и рассыпать комплименты.

Локи отложила в сторону тарелку, когда заинтересованный шепоток прошелся по залу. Семейство Гиафа немного припозднилось. Откуда-то выскочила Лайт и потащила опешившую девочку навстречу. Скай уже разговаривала с невысокой иссохшей старушкой в больших круглых очках, восседающей в кресле-каталке. Землистый цвет лица, взбухшие лимфатические узлы на шее указывали на затяжную болезнь. Матери живут очень долго, но и они не бессмертны.

— Это моя правнучка Локи, дочка Лары. А, с днем рождения, Эгир — ас. — Он кивнул, качнув остроносой головой, как стервятник. Сегодня старший Гиафа казался еще холоднее. Зато Скай, видимо, искренне веселилась.

Локи учтиво протянула руку для рукопожатия.

— Мать Ринфе Иргиафа — ас, — прошелестела старушка. Девушке пришлось напрячь слух, чтобы расслышать. Протянутая рука осталась без внимания. Старушка медленно повернула голову. — Регент Эгир — ас, сын моей сестры, покойной Ририн.

— Мы знакомы, — холодно отозвался он.

— Жена его Ран-ас, — из-за плеча Эгира вышла хрупкая черноволосая женщина. Каге бережно, но крепко поддерживал ее под руку. Он был ее копией, мужским вариантом во всем, кроме глаз. Льдистая зелень по праву принадлежала Эгиру.

— Поболтайте пока, детки, — сказала Скай. — А мы обсудим скучную политику рядом с баром. Выпьешь сегодня, Ринфе? А вы, Эгир? — она выдернула ручки каталки у координатора. — Что там с вашим папенькой? Есть новости?

В отличие от остальных, Ран отпустила сына и протянула маленькую, болезненно прозрачную руку Ангейе.

— Мне приятно познакомиться с вами, Локи — ас. Я слышала о ваших родителях, — на ее лице проступила искреннее участие, — позвольте принести соболезнования.

— Спасибо, — Локи осторожно, под пристальным взглядом ее сына, пожала предложенную руку. — Я рада познакомиться с вами.

— Ваша мама была моей подругой.

— Правда? — удивилась Локи. — Мама редко рассказывала о годах ученичества.

— Мы с ней жили в одной комнате. Вместе сбегали на концерты Талиесина, — улыбнулась Ран и сильно закашляла. Согнувшись пополам, она прижала ко рту платок.

— Мама! — Каге метнулся к женщине и схватил ее за руку. — Присядь. Ты пила сегодня лекарство? — в его глазах вспыхнула паника, когда на платке показалась кровь. — Надо было тебе остаться дома, — сердито буркнул он.

— Все хорошо, — она слабо улыбнулась, принимая из рук Локи стакан воды. — Спасибо. Не могла же я остаться в стороне, когда устраивается такое торжество.

— Ран-ас, моя мама, она, какой она была? — чуть заикаясь от волнения, пробормотала Ангейя.

— Нам было весело. Она всегда умела даже в самом скучном деле найти веселье. Однажды нас наказали и заставили вычищать стойла йотунов, — Каге недоверчиво уставился на мать, глаза которой заблестели, а бледные щеки покрылись румянцем, — а она устроила соревнование, кто быстрее уберет весь навоз.

— И кто же победил? — Локи захихикала, когда леди Гиафа сделала торжественное лицо.

— Я, конечно. Никогда Ангейе не обставить наш Дом.

Мимо прошли два сотрудника СБ. Локи невольно оглянулась, чувствуя неприятную тяжесть в желудке. Списав все на креветки, она заметила в толпе Киру Гиалп. Староста Биврёста приветливо помахала рукой. Локи помахала в ответ и улыбнулась. Кира была сегодня в хорошем расположении духа, ни на шаг не отходя от своей сестры, юной Матери Дома Гиалп.

И в это мгновение раздался едва заметный низкочастотный звук, от которого заныл затылок, и окна дома Ангейя лопнули, осыпая гостей осколками. В разных местах зала возникли люди в черной форме со знаком ока на спине, как заметила Локи. Они наставили на высокопоставленных гостей хельское оружие и духовники.

Каге подскочил, загораживая мать, тщетно ища отсутствующую катану. По протоколу только Матери, регенты и консорты могли пронести оружие на прием.

На плечо Локи легла горячая рука и знакомый голос зашептал:

— Спокойно, ас. Не дергайся.

Рядом со Скай, Ринфе и Эгиром из темноты и холода Утгарда соткалась молодая черноволосая женщина с повязкой на правом глазу. Женщина отряхнулась от инея, переступила через опрокинутую салатницу, вынула из ножен катану и лениво сказала в наступившей тишине:

— С днем рождения, папочка.

— Рейвен Иргиафа, — чуть насмешливо протянула Скай. — Добро пожаловать на праздник, но, к счастью, я не поставила для тебя приборов. — Она почти с сожалением развела руками.

— Мать Ангейя — ас, — вежливо кивнула Рейвен. — Вы, как всегда, шутите.

— Что поделаешь, девочка, что поделаешь. Юмор — это то, что держит тебя в здравом уме, когда ты на краю могилы.

Рейвен холодно улыбнулась и направила обнаженный клинок на грудь своего отца.

— Я не забыла про твой день рождение и даже принесла тебе подарок. Дай, думаю, в дом Эгира приду, раздор принесу, разбавлю мед злобой. А ты не только замки сменил и фамилию, но и ушел, не оставив записки. — Рейвен сделала несколько шагов навстречу. — Ты сказал всем, что я опозорила твое имя, но никто не знает, как все было на самом деле. Все вы, — она указала катаной на притихшую толпу, — в этом замешаны и понятия не имеете, как. Почему ты молчишь?

Эгир действительно не сказал ни единого слова, он не шевелился и, казалось, даже не дышал.

— Рейвен? — прошептала Ран, делая несколько неуверенных шагов из-за спины сына.

— О, ты и мою дорогую мамочку притащил? Эта стерва еще не померла? При ее своеобразном образе жизни это так удивительно!

— Закрой рот, — прошипел Каге.

— Все еще корчишь из себя наследника своего отца? Выполняешь любую его прихоть? Ты не заслужишь ничего, верность для него пуста как моя глазница. Отец попользуется твоей щенячьей преданностью и бросит. Ни Санни, ни я не идут иллюстрацией?

— Рейвен! Прекрати этот фарс!

— О! — женщина резко обернулась и наставила катану на директора Биврёста. — Мортис — ас, вы что-то хотели? Извините, но у нас серьезный семейный разговор. А, — Рейвен хлопнула себя по лбу, — вы уже истратили те деньги, которые мой папа заплатил, чтобы я вылетела из Биврёста. Еще хотите? Вам надо арены отремонтировать? Скажите папе, он оплатит.

— Рейвен, оставь, — на сцену вышел мужчина средних лет, почти беловолосый, высокий, с аристократической осанкой. Он не был одет в форму, которая была на других террористах «Ока», его одежда скорее напоминала старый покрой формы вёльв. На его лице время оставило слабые следы. В нем безошибочно угадывалась кровь хельхейм — жесткие темные глаза и такой же жесткий рот. В отличие остальных он не носил оружия: оно было ему ни к чему.