— У вас должна быть веская причина врываться в мой дом! — Локи видела, как он нервничает, покрываясь истеричной крапивницей. Чиркнул спичкой, закурил.

— Скай Ангейя — ас дала мне эту карточку, сказала, что по ней могут помочь.

— А я причем? Я ей ничего не должен!

— Успокойтесь, нам просто нужно позвонить, — попыталась объяснить Локи, но мужчина соскочил с табуретки, запнулся о стопку книг и ударился об угол шкафа. — Это экстренный случай. Поищу телефон. Извините.

Аппарат нашелся на кухне под грудой полотенец. Пока Ангейя звонила, Каге хмуро наблюдал как мужчина, охая, поднимается. Прикрыв один глаз, он преобразился, зацепившись взглядом за гарду катаны.

— А ты у нас Гиафа, да? — захихикал он. — И как Гиафа связан с Ангейей?

— Не ваше дело. Джейкоб, — Каге вспомнил имя на карточке.

Джейкоб, несмотря на похмелье, проворно подскочил и прижал Гиафу за горло к стене, не обращая внимания на катану, упирающуюся в живот. Джейкоб тяжело задышал Каге в лицо перегаром и табаком. Глаза налились кровью, вена на виске вздулась.

— Так удачно, — забормотал он, — так просто! Гиафовский выродок сам пришел — надо же! Сверну эту шейку и все — расчет получен. Никаких чаевых!

Каге медленно холодел от страха и злости.

— Каге, полковник Риан нас… — Локи запнулась, увидев, как Джейкоб медленно сжимает пальцы на горле Гиафы, потея и сипя сквозь зубы. — Фенрир! — волк зарычал, прижимая уши и смахивая мощным хвостом бутылки. Бигль перевалился через край дивана и ушел, клацая когтями по полу.

— Фенрир? — на лбу Джейкоба прорезалась вертикальная морщина.

Каге скользнул вдоль стены под защиту волка.

— Спасибо за телефон. Мы уходим, извините, — нервно сказала Локи, пятясь к выходу и надеясь, что мужчина за ними не погонится.

Дожидаясь за кустами машину Риан, Локи села на землю и обхватила колени руками, замечая как Каге украдкой потирает шею.

— Ты как?

— Нормально. — Пожал плечами. — Никому не нравится Гиафы.

— Извини. Глупо вышло.

— Ерунда. — молчание. — Ты молодец.

— Спасибо. Ты тоже ничего, — она чуть пихнула его плечом и успела заметить ухмылку в уголке рта. — Про что говорила доктор? Балор какой-то.

— Не знаю, но выясню обязательно. — Каге устало потер ребра. Локи сделала вид, что не заметила. Пощадила его самолюбие, которые сегодня итак пострадало.

Они помолчали, обдумывая все, что произошло за этот длинный вечер.

— Насчет фамилии. — вдруг вырвалось у Локи. — Ты вон Гиафа, но совсем не похож на своего отца, как бы ни старался. Ты другой, ты… лучше.

Каге не успел ответить, потому что она услышала взвизгнувшие тормоза и ругань Скай. Поэтому искреннее гиафовское удивление досталось шмыгнувшей вдоль тротуара крысе. Деловито отряхнув штаны, он нацепил обычное равнодушие, полагающееся наследнику древнего Дома.

========== Глава 5. Перебранка Локи ==========

Тишина пронизывала прохладный воздух вестибюля и собиралась в районе лопаток застывшим комком. Здесь говорили излишне почтительно, боясь разрушить молчаливый блеск портретов предыдущих Матерей. Любой, кто заходил в Дом Ангейя, тут же натыкался взглядом в ведущую на второй этаж мраморную лестницу, застеленную темным ковром, над которой насмешливые старухи в черном равнодушно взирали из тяжелых золотых рам разной степени потертости.

Ежась под пристальными взглядами почивших правительниц, Локи прошла галерею, перебежала главную лестницу и юркнула в левое крыло. Жить в доме, который больше походил на музей, она бы не хотела. Даже Скай почти не приходила, предпочитая либо съемную комнатку в двух шагах от Имин Рёга, либо собственный кабинет.

Выглянув в окно между двумя сдвинутыми после уборки статуями, Локи несколько минут наблюдала, как координатор руководит разгрузкой радиоаппаратуры. Подготовка к предстоящему торжеству шла полным ходом. Лайт-ас уверяла, что вечеринка должна укрепить старые союзы, найти новые и, чего уж таиться, показать Локи как достойную претендентку на звание Наследницы. Думать о таком не хотелось, но Клауд с самого начала намекал, что у племянницы большие шансы. Она еще успеет разобраться с проблемой будущей должности. Сейчас бы найти способ пробраться в кабинет Скай и поискать, куда упрятали Рема и Мори.

Гарм встретил ее довольным тявканьем, и, клацая когтями по деревянному полу тренировочного додзе, прыгал и носился совсем как настоящий пес. Если бы не размер, четыре глаза и иней Утгарда на шкуре, можно было бы подумать, что Ангейя завела щенка. Локи засмеялась, когда Пес повалил ее на пол и, дыша холодом, облизал лицо, радуясь вызову после трехдневного перерыва. А ведь шесть лет назад он был совсем другим: рыскал среди руин древней крипты, раскинувшейся на западе от Лофта. Старожилы называли ее Тенетой печали и говорили, что там похоронен великий воин, современник самой Миробель. Пес сбежал через одну из трещин Утгарда и не хотел возвращаться назад, искал что-то. Его пытались приручить, но он не давался, скалился, рычал и избегал людей. Одичав, обессилев и обозлившись, он принялся нападать на людей днем и выть ночью. Не раз жители Лофта обращались к отцу с просьбой изловить духа, но он отказывался, ссылаясь некий кодекс, который, Локи знала, сам же и придумал. Мать тоже просила отца разобраться, но он упрямился. Тогда они впревые крупно поссорились. Жители Лофта изловили Гарма самостоятельно, посадили на цепь и заперли в клетке. Отправили за монахом, который мог бы изгнать духа в Утгард.

Ночью Локи пробралась к клетке. Верхняя губа пса поползла вверх, обнажая клыки, заставляя кожу на носу морщиться.

«Уходи!» — распахнула дверь. Пес недоверчиво уставился на нее. — «Уходи, иначе тебя отправят в Утгард. Глупый, глупый Гарм».

Дух напал.

Если бы цепь была немного длинней, пес оторвал бы девочке руку. Отец захлопнул клетку, подхватил дочь и встряхнул словно куклу:

«Это дикая тварь, Локи! Его не приручить, слышишь? Я уже пытался». — Он закатал рукав и показал замотанный бинтом укус. — «Дух и варден должны быть едины. Вместе идти по жизни. Вместе терпеть неудачи и одерживать победы. Познавать мир. Сближать миры и отдалять энтропию. Он — дикая тварь».

«Это Гарм, — упрямо глотая слезы, сказала Локи. — Он будет моим другом».

Пес сидел на том же месте, не сводя с нее настороженного взгляда четырех глаз.

«Ты дала имя?» — спросил он. Локи удивилась, потому что духи вступали в диалог очень редко.

«Я хотела бы звать тебя так».

«Почему?».

«Потому что ты будешь моим другом».

«Могу тебя сожрать», — рыкнул он, оббежав клетку из угла в угол. — «Не боишься?».

«Ты был одинок и напуган. Я не виню тебя».

Пес еще раз взглянул на нее и, прянув ушами, ушел в тень. Через день явился толстый монах и, тряся знаком Девяти, начал ритуал по изгнанию. Локи ревела в объятиях отца.

«Я Гарм» — взвыл пес. Монах остановился, недоуменно взглянув на мэра.

«Кто его варден? Почему вы вызвали меня ради домашнего духа?».

Народ зашептался, а Хант подтолкнул дочку к монаху.

«Я его варден» — утирая лицо рукавами, она освободила пса от цепи и осторожно положила свою крошечную руку на его огромную косматую голову. Она не спросила, почему он передумал, а он не говорил об этом. Возможно, не хотел в Утгард или просто ему стало интересна зареванная девчонка в красном платье, а, возможно, он нашел то, что искал у крипты. Но это не было важно, потому что для дружбы не бывает причин.

— Локи-ас?

Ангейя отсалютировала катаром, отправляя Гарма в Утгард. Лайт — ас стояла на пороге тренировочного зала. Почти вся подготовка лежала на ее плечах, и женщина бегала, контролировала и постоянно отвечала на звонки.

— Вы что-то хотели?

— Мать Ангейя — ас просит, чтобы вы примерили платье для ужина.

— Платье? — простонала Локи. — Для ужина?

Вечером состоялся маленький семейный сбор. Скай запаздывала из-за дел в Имин Рёге, Клауд, как представитель пресс-центра Ангейя, готовился к интервью, Лайт ругалась с поставщиками цветов, поэтому Локи сидела в окружении незнакомых людей, которые были ее двоюродными и троюродными родственниками. В начале вечера каждый представился и выразил запоздалые соболезнования по поводу гибели «бедняжки Лары и ее мужа», часто даже не вспомнив, как именно его звали. Девушка кивала, пытаясь запомнить хоть часть имен, отметив для себя полную даму в черном платье, рассматривающую сервировку стола с нескрываемым отвращением, высокого носатого мужчину в полосатом костюме, который, несмотря на каменное выражение лица, заставлял Локи чувствовать себя неловко и путать салатные вилки с вилками для морепродуктов, и светловолосую девочку лет девяти (видимо, дочь носатого). Носатый ни на шаг не отходил от хрупкой беременной жены, а девочка усадила на отдельный стул плюшевого зайца и существо, похожее на мышь. Когда зайцу подали чашку чаю и пирожное, Локи поперхнулась, забрызгав соком свое серое платье. Выскочив из-за стола, она направилась в ванную, включила воду, задумчиво провела мокрой рукой по пятну, изучила уставшее лицо в отражении и громко вздохнула. Накрахмаленные полотенца гнездились на вешалках послушными солдатиками. Испортив одного из них, Локи закрыла воду.