— Но Вы не приказываете другим остаться, они сражаются рядом с Вами, потому что они не могут без Вас, — мы уже собирались уйти, когда рохирримка вновь начала гнуть свою палку. Еще немного, и я самолично оттащу Эовин в пещеры, а Арагорна на поле боя. — Ведь я люблю Вас, — стоит нам только повернуться, как эти слова слетают с губ юной девы. А в ее глазах плещутся слезы.
Устало закрываю глаза. Бедная маленькая девочка, почему она не понимает, что сердце Арагорна уже занято? Мне жалко ее, но с другой стороны, кто я такая, чтобы указывать людям кого и как им любить. Я знаю, я противоречу самой себе. И это только больше угнетает меня. Не говоря больше и слова, ухожу прочь.
Мне больно видеть, как у матерей забирают их сыновей, а семьи лишаются их кормильцев. Эта война не щадит никого, требует так много и ничего не дает взамен. Лишь забирает. Среди опытных воинов уже можно заметить обычных фермеров, кузнецов, пятнадцатилетних мальчишек, которые и меч-то поднять не в состоянии. Отчаяние начинает завладевать даже мной.
Прийти в себя сейчас мне помогает опустевшая небольшая комната, где подчистую забрали все оружие. Устало сажусь на деревянный стол и закрываю глаза. Только сейчас в полной мере понимаю, насколько опасная война подошла к нашему порогу. Лишь надежда на мой народ теплится в душе.
Сжимаю ладони, призывая маленького мотылька. Эльфов нужно поторопить. Быстро нашептав послание волшебной бабочке, отпускаю ее на свободу, сама же продолжаю анализировать все, что произошло за последние несколько дней.
Сложно поверить, что всего несколько дней назад наши отношения с Леголасом встали в правильное русло. Но еще сложнее представить, что этим все может и закончиться. Перед глазами встают ужасающие картины. Как детей, совсем еще маленьких, боящихся любого шороха, одевают, подбирают им кольчуги, доспехи, вручают мечи и топоры. Как стариков, уже готовых уйти на покой, заставляют вспомнить о былых днях воинов. Как простых крестьян, что прежде держали только вилы, отправляют на верную гибель.
Слезы отчаяния беззвучным потоком текут по щекам, и я не в силах ничего изменить. Эта война отняла у меня слишком много и отнимет еще столько же. И что я могу? Помахать мечом? Попугать врагов Светом? Да я такой же воин, как и все, кто меня окружает. Мне страшно…
Впервые мной овладевает настолько дикий страх. Ощущение, словно меня загнали в угол и приставили к горлу нож. Отступать некуда, а идти напролом бесполезно. С остервенением вытираю выступившие слезы. Показать всем свою слабость равносильно тому, что я дам понять, что и сама не верю в нашу победу.
Но нас всего три сотни, а их? Их десять тысяч! О Эру, дай нам всем сил и терпения, будь благосклонен к детям своим. Немного успокоившись, выбираюсь на улицу. Здесь больше нет ни женщин, ни совсем маленьких детей. Их укрыли в пещерах.
Я же встречаюсь взглядами с перепуганными до безумия юнцами и крестьянами. Все они не то, что для войны не годятся, даже оруженосцами их бы никто не взял. Юношей пытаются за пару часов научить тому, чему все остальные учились годами. Черт бы побрал Сарумана и всех его изенгардских орков!
Быстро нахожу друзей, которые буквально несколько минут назад о чем-то громко спорили. Но сейчас они выглядят готовыми, осталось лишь полностью экипироваться.
— Готовы стоять сегодня до конца? — мой голос отвлекает мужчин от очередного разговора. — Смотрите на меня так, словно призрака увидели.
— Выглядишь измотанной, цветочек, — заботливо отзывается Гимли. Чувствую, впрочем, я себя точно так же, как и выгляжу. Возможно, даже хуже. Слабо улыбаюсь сердобольному гному. — Боюсь я за тебя, как никогда еще не боялся.
— Вы все тоже не с прогулки вернулись, — парирую я в надежде, что больше никто не решит напомнить мне о моей усталости. — Вам нужно принарядится к балу с орками. Я видела в оружейной пару свободных кольчуг. Мне будет спокойнее, если они окажутся на вас, — стараюсь не замечать последнего комментария Гимли. Мне и Леголаса хватает с его опасениями и настороженностью.
— А что насчет тебя? — серьезно спрашивает Арагорн, не дав тем самым что-то сказать Леголасу.
— Я нашла себе лук, — выдавив из себя максимально счастливую улыбку, демонстрирую свое новое приобретение. — Так что первое время буду на стене с остальными лучниками. А теперь пойдемте, — подталкиваю мужчин в сторону оружейной.
Если бы не я, возможно, они так бы и остались в походной одежде, которая, ну, никак бы не защитила их от копий, стрел и мечей. А я для себя решила, что не хочу потерять еще хоть кого-то. В полной тишине мы проходим по каменным тоннелям и попадаем в просторное помещение.
Воины, по большей части, уже ушли отсюда, поэтому спокойно передаю Арагорну кольчугу, которая вполне ему подходит. Мужчина быстро начинает закреплять перевязь с мечом на пояс. Он выглядит мрачным и напряженным, полностью собранным.
— Ты тоже должна подыскать себе хоть что-нибудь, — поправляя одежды, говорит мне Арагорн. Я лишь усмехаюсь на его слова. Ни одна кольчуга из оставшихся мне не подойдет. Их раздали детям. Только вдумайтесь в эти слова. Детям. Их отправляют не воевать, а отвлекать внимание уруков, чтобы более умелые воины успевали убивать орков. Дети и крестьяне — это просто пушечное мясо.
— Постараюсь не нарываться на неприятности, — беру со стола еще одну кольчугу и пару легких наплечников. С этим добром подхожу к Леголасу. — Вам придется расстаться с плащом на время, Аранен, — с довольной ухмылкой замечаю, с каким недовольством эльф снимает с себя плащ, колчан со стрелами, лук и эльфийские клинки.
Передаю принцу кольчугу, сама же с остервенением пытаюсь найти какую-нибудь легкую броню, иначе нашему Леголасу будет неудобно прыгать с луком по стене. В итоге удовлетворяюсь черным легким нагрудником, сделанном из достаточно прочного материала. Именно это и оказывается в скором времени на Лесном принце.
— Будь у нас время, я бы подогнал кольчугу, — отвлекая меня от моего наинтереснейшего занятия, произносит неожиданно появившийся Гимли. Поворачиваюсь к незадачливому гному, который в буквальном смысле утонул в найденной вещице. Он не то, что сражаться в ней не сможет, а даже идти не получится. Споткнется попросту.
— Я и для тебя тут кое-что нашла, — сдерживая смех, кидаю Гимли просторную, но короткую кольчугу, которую сын Глоина тут же надевает. — Так-то лучше. Теперь вы все готовы, — с наслаждением осматриваю друзей с ног до головы. У самой же кошки на душе скребутся. Ведь это может быть наша последняя встреча. Из-за своих мыслей и не замечаю, как по щекам начинают течь слезы.
— Аилинон, цветочек ты наш драгоценный, — первым с места подрывается Гимли.
— Все хорошо, — стараюсь избавиться от любых признаков своей слабости, но достаточно быстро оказываюсь заключена в сильные объятия Леголаса. — Все хорошо, — тихо повторяю я. — Просто останьтесь живы, я заклинаю вас. Большего я и не прошу, — поочередно смотрю на каждого.
Но взгляд мой останавливается на самых родных голубых глазах. И сейчас хочется просто вобрать в себя всю их теплоту и уверенность, чтобы больше никогда не чувствовать себя покинутой и одинокой. Но вместо этого, невзирая на наше окружение, краду последний, переполненный нежностью и лаской, поцелуй.
Его сложно назвать страстным, но, тем не менее, в нем столько чувств и эмоций, что сложно передать словами. Стараюсь передать Леголасу все свои тревоги, страхи. И молю лишь об одном — лишь бы он не сгинул в надвигающейся войне. Отстраняюсь от эльфа и стараюсь как можно быстрее покинуть оружейную. Если я думала, что раньше эмоции били из меня, словно оживший фонтан, то сейчас я в буквальном смысле уже готова взорваться.
Одной из первых слышу призывающий и громкий рог. Он словно магнитом притягивает меня к себе. И, ох, как радует мой слух этот протяжный зов. Никогда бы не подумала, что буду настолько сильно рада его услышать. Чувствую себя неожиданно отдохнувшей, а ноги сами меня несут к воротам крепости.
