— Это ведь ты заставил его корчиться от боли? — подошел ко мне Делакур, но я ничего не сказал. Слишком много народу вокруг. — Извини за тот раз и… спасибо, что помог им.

— Не похож ты на любителя животных, — произнёс я.

— Я бываю неправ, но не измываюсь над теми, кто не может ответить.

— А как же я?

— Так ты же ответил. Я просто хотел, чтобы ты держался подальше от девушки, которую люблю.

— Ладно, извинения приняты, — пожал я протянутую руку. Удивил он меня, кто бы мог подумать, что в нем прячется любитель животных.

— Спасибо. — Получил я в ответ.

***

— Привет, Влад. — Не успел я зайти в комнату, как ко мне обратился полноватый сосед по комнате, Рене Ришар. — Тебя искал староста, просил передать, что тебя вызывает директор в медкрыло.

— Чего хотят, не сказал? — спросил я.

— Нет, — ответил он и добавил: — Слушай, мне кажется, или фей у тебя стало больше?

— Тебе кажется, — улыбнулся я, наблюдая за стайкой ластящихся спасенных мною малышек.

Медицинское крыло находилось в подвале центрального крыла. Меня встретило большое, чистое помещение со специфическим запахом зелий. Около одной из коек находилось несколько человек, включая врача. Вот думал сегодня с утра, что к директору вызовут, кто бы подумал, что все-таки вызовут, но повод будет другой?

— Я не знаю, что с ним было, мадам Максим. Мальчик испытывал сильнейший болевой шок, но потом это внезапно прекратилось. Причем никаких повреждений я не обнаружил, — ответил великанше врач неопределенного возраста в круглых очках.

— Круциатус? — предположила она.

— Нет, определенно нет, — ответил он. — Больше похоже на фантомные боли.

— Он в порядке? — спросила Олимпия.

— Да, я дал ему анестезирующее зелье, так что можете с ним поговорить, — сказал врач, и тут он увидел меня. — Здравствуй, мальчик, что-то случилось?

— Не знаю, мне сказали, что мадам директор меня искала, — ответил я.

— Месье Пирс, я полагаю? — спросила меня женщина более двух метров ростом.

— Да. Могу я узнать, почему меня вызвали?

— Конечно, мы пытаемся понять, что случилось с мистером Тортором. Свидетели утверждают, что вы забрали его фей и вылечили их, поэтому и являетесь главным подозреваемым.

— Так вы подозреваете, что я навредил своему сокурснику только потому, что вылечил фей? Как-то странно выходит.

— Других подозреваемых просто нет. Ваша любовь к феям известна на всем первом курсе, и у вас был мотив, который подтверждают дальнейшие действия, — пожала плечами она, но вдруг смягчилась. — Не переживай, не случилось ничего страшного. Может быть, у тебя просто случился стихийный выброс? Такое бывает.

Хо, неужели директриса сама мне помочь хочет? Вряд ли она счастлива, что какой-то живодер мучил разумных магических существ. Тем более что, физически, никто кроме фей не пострадал. Вот и хочет она разобраться в этом деле лишь формально, чтобы потом к ней претензий не было.

— Да, я почувствовал злость!.. Она сама из меня вышла, я не удержался… — вышла, в виде заклинания, ага.

— Не беспокойся, малыш, — обняла она меня. — В этом нет ничего страшного, такое бывает.

— Так вы его не накажете? — очнулся малолетний садист. — Это он во всем виноват. И он украл моих фей!

— Твои феи с оторванными крыльями, а мои целые, — напомнил я о его поступке.

— На моих цифры вырезаны, на спине. — Вот ты ирод. — Мадам Максим, посмотрите, он вор!

Женщина поморщилась, но феек поймала чарами и, просмотрев их спины, улыбнулась.

— Это не ваши феи, мистер Тортор, спины у них чистые и без шрамов, — отпустив малышек, сказала она ему. — Мистер Пирс, вы можете идти. Надеюсь, вы будете лучше себя держать в руках в дальнейшем?

— Конечно, если никто не будет мучить невинных, — ответил я с намеком, что, если такое повторится, я на месте сидеть не буду. Мне просто эмпатия не позволит.

***

— Апполин, ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил я в окружении стайки фей, когда вернулся из больничного крыла.

— О чем ты? — удивилась она.

— Почему парень, вроде бы адекватный, вдруг сходит с ума от любви настолько, что вызывает меня на дуэль? — вкрадчиво поинтересовался я.

— Он тебя вызвал? Подлец, ну я ему покажу! — изображая праведный гнев, ответила Апполин, но…

— Ты тему-то не меняй. Или мне опять у Патрика надо выспрашивать, как все было? — сев напротив нее, спросил я.

— Нет, я все расскажу, — после долгой паузы с неохотой сказала она. — Это случилось в прошлом году. Я тогда плохо контролировала свою ауру, и он случайно попал под ее действие.

— Не ври мне. У тебя уже тогда был мой браслет. — Врать магу разума и эмпату с истинным зрением? Бесполезно.

— Ну хорошо, хорошо. Я тренировалась на нем, прости! Мне же нужно было научиться контролировать свои чары! — ага, и испытать их на ком-то, потешить свое самолюбие.

— Что ты передо мной-то извиняешься? Извиняйся теперь перед Делакуром, признавайся в своих действиях, он же теперь страдает и мучается. А ты мной еще и воспользовалась, в качестве щита. — М-да, теперь понятно, почему многие вейл не любят. Если мы все так «тренируемся».

— Пожалуйста, прости меня, я не хотела! — хотела, еще как хотела. Не хотела ты только говорить об этом, причем с самого начала.

— Поговорим, когда разрешишь все проблемы с Жаном. Не ожидал я от тебя такого, — и, оставив уже хнычущую девочку, я ушел. Сколько раз убеждаюсь, что враг может оказаться невинной жертвой, а друг — подлецом, но к этому я так и не привык. Не то чтобы я сам был ангелом, но вот так друзей я не подставлял никогда.

***

16 сентября 1971 года.

— Влад, ты зачем Апполин обидел? Как говорят ее соседки, она заперлась в своей комнате, на занятия не ходит! — подбежал ко мне Патрик на следующий день.

— Ты же меня знаешь, я просто так никого не обижаю. Это не мой секрет — захочет, скажет. А еще лучше, пускай исправит то, что натворила, — ответил я, — На тренировку пойдешь?

— Какая тренировка? Ты понимаешь, насколько все серьезно, ее отчислить могут! — разъярился он.

— И что ты от меня хочешь?

— Что бы она ни сделала, прости ее. Она же из-за тебя страдает.

— Страдает она из-за себя. Или по тебе она чарами тоже проехалась?

— Так вот почему ты обижен на нее? Так на тебя же чары не действуют? — спросил он меня.

— Неважно. Друг или не друг, но человек должен отвечать за свои поступки. Так ты идешь? — предложил я.

— Нет, что-то настроения сегодня нет, — понятно, обиделся, значит. Хотя раньше ты, наоборот, решил бы мне морду набить. Впервые мне пришла в голову мысль, а знаю ли я своих друзей настоящих? В ковене у них, в принципе, выбора друзей не было, плюс я спас Патрика, и он чувствовал себя обязанным мне, а потом пытался превзойти. Но что сейчас происходит? Плохой звоночек.

***

18 октября 1971 года.

Через месяц фейки разлетелись по территории школы, и пусть они всегда приветствовали меня, постоянно со мной находилась только Пикси. Что еще раз доказывает, что недостаточно просто спасти фею, чтобы она постоянно была с тобой. А с Пикси мы уже перешли к составлению слогов и слов. После лечения фей выяснился один очень интересный факт. Малое исцеление переводит ману в подходящую для существа прану, леча и оздоравливая его в целом, а лишнее и невостребованное рассеивается в пространстве. Но не с феями, несмотря на свой размер, они поглощают все. Похоже, что они полуэфирные. Так что, в качестве эксперимента, я каждый день кидал малое исцеление на фейку, отчего та стала бодрее и даже на полдюйма выше.

— Ты как, идешь на квиддич? — спросил меня Пети, хотя и так знал ответ.

— Ты же знаешь, что я считаю эту игру глупой, — ответил я.

— Знаю, знаю. Все игроки кроме ловца бесполезны, бла-бла-бла. Нужно ввести ограничение по времени, бе-бе-бе. Но это хоть какое-то веселье в наших стенах, — переодеваясь, говорил он.

— Мне и так весело, — пожал я плечами.