========== Часть 12 ==========

В принципе, несмотря на свои недостатки, доппели удовлетворяли моим потребностям. Да, я не мог смотреть их глазами или говорить через них, их заклинания были слабее при тех же вложениях маны, они не были разумны и не могли передавать мне опыт, но один только факт того, что они могли использовать все то, что знаю я, перечеркивал все недостатки. А если в перспективе скопировать кого-то еще, то можно… нет, не обучиться их заклинаниям, все же доппели колдуют совершенно иначе, а потренироваться с другими стилями боя и более сильными, чем я, противниками. Кстати, я немного ошибся, доппели не говорят САМИ. То есть, пока ты их не возьмешь под контроль или не прикажешь им воспроизводить отдельные фразы, они молчат, у них нет разума. Но те же заклинания они произносят, если оригинал не умеет использовать невербальную магию.

Спустя две недели после моего ухудшения прогресса в магии, я, как всегда, медитировал под яблонями, где мне было легче всего восполнять свои силы и входить в транс. Мой старый ушастый знакомый и в этот раз прилег рядом со мной, здесь он мог не бояться хищников. Нимфу я больше не видел, но и в одиночестве мне быть было не суждено.

— Ты снова тут? Ой, зайчик! — воскликнула Апполин и сграбастала серого к себе на колени, где начала его душ… то есть я хотел сказать гладить и ласкать, да. Почему она знала, где я обычно нахожусь? Это потому, что именно она покрывала меня перед Ариэль. — Почему ты такой скрытный? Уходишь ото всех, сидишь тут в одиночестве с закрытыми глазами? Даже тетя Ариэль беспокоится.

— Может, потому что у меня есть секреты? — ответил я вопросом на вопрос. — Мы же уже говорили об этом, и не раз.

— А зачем они тебе, эти секреты? — мило наклонив голову, спросила меня белокурая девочка.

— У всех есть секреты. У тебя ведь тоже есть? Например, кто тебе нравится? — конечно я, но я что, дурак говорить ей это вслух?

— Это другое! — воскликнула она, покраснев. — Просто, тетя Ариэль плачет иногда и говорит, что не понимает тебя.

— Я просто не могу рассказать все, понимаешь?

— А не все рассказать можешь? Чтобы она не плакала?

— Хм, думаю, что могу, — помолчав несколько минут, ответил я. Я никогда не разделял секрет гримуара от своего. Так уж получилось, что я воспринимал его неразрывно с собою связанным. Но действительно, что мне мешает рассказать о переводе, не вмешивая подробности моего рождения?

— Тогда пошли! — выпустив зайца, который сразу дал стрекача, воскликнула Апполин и потащила меня за руку. Точнее попыталась. Ведь без моего на то желания, она меня даже с места не сдвинула.

— Куда?

— Как куда? Рассказывать секрет твоей маме! Чтобы она больше не плакала!

— Нет, это секрет между мамой и мной, — ответил я, поднимаясь и отряхивая одежду.

— Не дуйся, — увидев обидевшуюся мордашку, ответил я. — Я и для тебя найду секрет.

— Обещаешь?

— Обещаю, — мало ли у меня секретов? Найду какой-нибудь и расскажу. Например, что я гречку не люблю, которую впихивала в меня бабушка под предлогом, что она полезна. Фе, гадость.

***

— Мам, — постучался я в комнату Ариэль. — Мы можем поговорить?

— Что случилось, сынок? — заволновалась она, пряча заплаканные глаза. Несмотря на всю свою эмпатию, я думал, что она плачет по мне-Владимиру, а не Владу. Сверхсилы не делают нас сверхлюдьми. Просто ошибки становятся страшнее.

— Нам надо поговорить. Ты, наверное, думаешь, что я странный, постоянно убегаю в лес или сижу в своей комнате. Я должен давно был признаться — в браслете я нашел наследство отца, которое он оставил мне. Я не должен был скрывать его, просто боялся, что ты его отберешь, прости, — протараторил я и показал ей измененные копии перевода за вычетом ритуала Эмблемы. Показать его — все равно что признаться, что я не ее сын. Точнее ее, но… все сложно. Я не могу воспринимать ее как мать, но и как свою девушку или, тем более, жену — тоже. Для меня она что-то вроде доброй подруги. Полная правда не принесет ни мне, ни ей ничего хорошего, только осложнения.

— Ты мой дурачок. Почему же ты раньше не сказал? — она обняла меня с нежностью и любовью. Но почему так тошно стало на душе?

— Я же говорю, я боялся, что ты запретишь мне тренироваться, — просипел я от ее крепких обьятий.

— Я знаю, что ты умный. Ты всегда был таким, будто взрослый в теле ребенка, — меня аж током прошибло, насколько близко ее фраза оказалась к истине. — Но знаешь, я даже рада, что ты такой. Я слишком рано оказалась матерью и не знала, как тебя воспитывать. Я думала, вдруг я тебя избалую? Или буду слишком строга. Твоя самостоятельность стала благом для меня. Но в последнее время ты все больше отдалялся, и я подумала, что ты возненавидел меня, — по ее щекам потекли слезы.

— Нет, тебя я никогда не возненавижу. Как можно не любить человека, давшего тебе жизнь? — после этих слов, она заулыбалась, а я будто сбросил еще один многотонный груз с себя. В погоне за силой я забыл, что я не один в этом мире. Что есть люди, которым я дорог. И предать их доверие будет тем еще свинством. Я не хороший человек и готов пойти на многое, если считаю это нужным. Но я и не плохой, по крайней мере, себя таковым я не считаю. С этого времени Ариэль начала тренироваться со мной. Нет, выяснив опасность магии Шумера, она пыталась запретить мне ею заниматься, но я и не показывал самые опасные из своих тренировок. Да и смысл мне запрещать? Я поболее ее опыта и умения в этом имею, что и доказал, помогая ей с выбранными дисциплинами. Которые оказались магией огня и слова, кто бы подумал?

Но если Апполин я и ранее показывал некоторые методы покорения огня, то Патрику я не доверял. Не только потому что боялся, что он сболтнет лишнего, нет. Просто он ребенок, а значит подчиненный. Это я смог заработать у Ариэль авторитет своим взрослым поведением, неуступчивостью, пользуясь ее неопытностью и некоторой наивностью. И то, мне приходилось немало потрудиться для этого. Например, она пыталась меня запереть. Пфф, я демонстративно не слушал эти запреты, аппарируя из комнаты. Благо, что это можно списать на детские выбросы. И Ариэль поняла, что со мной проще договориться, чем угрожать и давить авторитетом, получая только отпор. Можно сказать, что это я ее воспитывал, а не она меня. Однако что насчет Патрика? Не выложит ли он все мои секреты, если у него спросит отец? Я не могу быть в этом уверен. Непреложная клятва? Очень смешно, это клятва не запрещает выложить все, что тебе запрещено говорить, она сначала предупреждает, а потом сразу убивает. А если выяснится, что я заставил детей принять такую клятву… меня линчуют. Или хотя бы попытаются. Именно поэтому я никому не показывал перевод, хотя с Ариэль я переборщил, конечно.

***

— Мам, почему ты просто кидаешься огнем? Он у тебя сильный, гораздо сильнее, чем мой, но ты им совершенно не управляешь, — как я и говорил, большинство тренировок я теперь провожу с Ариэль.

— А как надо? — лукаво спросила она у меня, и я понял, что ей просто нравится, когда именно я ей объясняю. В эмоциях она просто умирает от милоты.

— Я представляю огонь как дикое животное. Если покажешь слабость — он тебя укусит, обожжет. Его нужно выдрессировать, показать, кто тут главный, и тогда он будет вести себя как послушный пёсик, — после этого я специально выпендрился и направил по ломаной траектории сгусток огня в виде махающей крыльями птички. Взрыв был раза в два слабее, чем у Ариэль, но при этом, он был гораздо ровнее. Следствие контроля.

— Ты долго этому тренировался? — задумчиво спросила она у меня. — И почему я не видела ожогов на твоих руках?

— Я был очень осторожен, мам, — не говорить же ей, что несмотря на осторожность, я постоянно лечился из-за неудач? — Я использовал тренировку со свечой. Погоди.

Достав из сумки свечку, я зажег ее одним усилием воли и дал девушке.

— Ты всегда таскаешь с собой свечи? — с подозрением она уставилась на мою сумку.

— На тренировки — всегда, — ну и еще пару кубометров разного хлама. Сумка-то с расширением внутреннего пространства. Далее я «схватил» пламя свечи и заставил его гореть таким же ровным пламенем у себя в руках. — Фокус тренировки в том, чтобы заставить гореть пламя, будто оно до сих пор горит на свечке. Не позволяя ему разгореться, но и не давая погаснуть.