Наконец-то!
Усадьба «Гальяново», июль 1918 г.
Нынче в доме Аксеновых сели обедать позднее обычного. Маргарита Павловна вся сияла. Теперь, когда Александр Дмитриевич вернулся домой, она неизменно пребывала в восторженном настроении. Ее счастью не было предела…
– Десерт нынче скромен, – прежнее кокетство к ней снова вернулось, свидетельствуя об окончательном выздоровлении после пережитых потрясений.
– Не беспокойтесь, голубушка, присядьте.
Вздохнув, она села рядом с мужем и тут же, как клещами, вцепилась в его ладонь:
– Как хорошо!..
Внезапно со стороны железной дороги раздался шум: что-то шипело, что-то позвякивало. Все бросились на крыльцо и – о радость! – увидели целую вереницу поездов, медленно движущихся друг за другом с запада в сторону Екатеринбурга. Расстояние между ними было совсем маленьким – не более пятнадцать – двадцати саженей. В головном составе паровоз был прицеплен сзади, а на передней открытой платформе были установлены две небольшие пушки, развернутые дулами по ходу движения. Двери теплушек распахнуты. Из них выглядывают солдаты, одетые в гимнастерки защитного цвета с петлицами чехословацкого корпуса…
– Наши!!! Пришли!!! – степенные люди, забыв о возрасте, бросились по ступенькам вниз.
– Выходите на дорогу, машите платками, – скомандовал Александр Дмитриевич.
Женщины бросились собирать цветы. Рвали их без разбора, главное – чтобы побыстрее набралась большая охапка.
Поезд еще двигался, а Маргарита Павловна уже передала свой букет солдату, курившему у лафета пушки:
– Родненькие, пришли!..
– Не разумию, – сдержанно принял он подарок.
А к ним уже бежал моложавый капитан, выпрыгнувший из передней теплушки. Он обнял незнакомую ему пожилую женщину, слегка приподняв над землей:
– После Шайтанки вы – первые, кто нас встречает так восторженно. Надеюсь, и в Екатеринбурге нас ожидает такой же прием33.
Составы медленно проплыли к станции, где заняли все подъездные пути. Хвостовая часть колонны, для размещения которой уже не хватало места, так и осталась на главном ходе. Но ничего страшного – по железной дороге все равно ехать было больше некому.
Обитатели усадьбы, как зачарованные провожали взглядами двигавшиеся мимо них эшелоны. А когда, наконец, все остановились, оказалось, что единственный классный вагон замер в десятке метров от них. Его двери были уже распахнуты, со ступенек спрыгивали молодые офицеры. Они с интересом разглядывали встречающих, однако вступать в беседу им было некогда. Обменявшись с местными короткими приветствиями, они бежали вдоль составов, выкрикивая какие-то приказания.
Было очевидно, что прибывшие войска намереваются организовать стоянку, обеспечив разведку и боевое охранение. Солдаты буквально ссыпались из вагонов. После короткого построения часть из них заняла импровизированные оборонительные рубежи. Остальные разбрелись по поляне: кто-то собирал дрова, кто-то разводил костер, остальные слонялись бесцельно, радуясь возможности высвободиться из замкнутого пространства теплушки.
– Как я поняла, вы остановитесь здесь на какое-то время, – обратилась Маргарита Павловна к уже знакомому ей капитану, оказавшемуся в этот момент неподалеку, – позвольте пригласить вас в наш дом.
– Я не могу бросить своих солдат. Но, может быть, наш командир, господин Войцеховский уважит вашу просьбу, – он кивнул на офицера, спускавшегося в этот момент из классного вагона.
Человек этот был относительно невысок. Может быть, излишне худощав. Имел слегка удлиненные руки с крупными ладонями и неширокие покатые плечи. Словом, фигура у него была не армейская, а, скорее, аристократическая, утонченная. Лицо худое, с приподнятыми скулами. Лоб высокий, прямой. Брови густые, неширокие. Глаза узкие, чуть раскосые. Нос тонкий. Уши большие. Подбородок – крупный, с явно проступающей ямочкой. Губы были сжаты в вежливую полуулыбку:
– Если не ошибаюсь, Александр Дмитриевич? – неопределенно обратился он к стоявшим перед ним мужчинам.
– Да, это я, – поспешил разрядить возникшую неловкость Аксенов, безмерно удивляясь тому, что его назвали по имени-отчеству.
– Казимир Румша – надеюсь, знаете такого – назначил мне встречу у вас. Он по нашему уговору должен выдвинуться из города к нам навстречу, а в этих местах он знает только вашу усадьбу.
– Конечно, какой может быть разговор! Для друзей моего спасителя двери нашего дома всегда широко открыты. Тем более, господин Войцеховский, мы вас так долго ждали! Милости просим…
Когда зашли в дом, Маргарита Павловна с остальными дамами поспешила на кухню готовить стол. А Ольгу отправила развлекать гостей, указав взглядом на уже подзабытое пианино, бесцельно пылившееся в углу со времен прихода к власти большевиков.
Воспользовавшись присутствием молодой девушки, Войцеховский представился, попутно давая возможность остальным как бы между прочим узнать, как его зовут:
– Сергей Николаевич Войцеховский, к вашим услугам…
Очень скоро в комнату впорхнула Маргарита Павловна:
– Прошу вас, Сергей Николаевич, к столу!
Пока женщины выносили незатейливые закуски, мужчины вели ничего не значащие светские разговоры. Тем временем Ольга, наигрывая на инструменте, украдкой разглядывала офицера, так неожиданно ворвавшегося в их жизнь. Для своего положения он был достаточно молод… А, может быть, это только казалось34. Взгляд у него добрый, внимательный. Между тем, улыбка, скорее, вежливая, нежели сердечная (хотя, почему он должен раскрывать душу перед людьми, которых он видит впервые?). Голос негромкий, с едва заметным южным налетом. Слушает охотнее, чем говорит…
В ожидании развития ситуации прошло более получаса. Разговор мужчин, утративший первоначальную восторженность, стал угасать. Паузы удлинялись, и заполнить их собравшимся было решительно нечем…
Наконец, в дверях появился сияющий Румша. В руках он держал по бутылке настоящего крымского вина. Не обращая внимания на собственный неуставной вид, он доложил своему новому командиру:
– Сергей Николаевич, подполковник Румша прибыл! Жду ваших распоряжений!
– Казимир Юрьевич, рад встрече!
– Спешу доложить, что дорога до Екатеринбурга проверена и полностью очищена от остатков красных. На маршруте выставлены заслоны. В городе же ситуация спокойная. Красные драпают, даже не помышляя об обороне. Группа патриотов под командованием прапорщика Зотова захватила большевистские склады и, вооружившись, атаковала городскую тюрьму. Обошлось без жертв. В итоге всех заложников удалось освободить. Большинство из них присоединилось к нам. Но людей гн хватает. Наши контролируют только западные окраины, в центр Екатеринбурга идти не решаются, дожидаются подхода главных сил… Думаю, все складывается как нельзя лучше.
– В город к вечеру идти не стоит. Атакуем его утром. Мои бойцы уже расположились на постой, не будем их тревожить.
– Сергей Николаевич, полностью с вами согласен. Я уже приготовился отмечать нашу грядущую победу… Надеюсь, Александр Дмитриевич нам позволит? Присоединяйтесь и вы. Хотя я знаю – вы человек суеверный, и предпочитаете ничего раньше времени не праздновать.
– Давайте, – махнул рукой Войцеховский, – в вагоне я еще успею насидеться. А тут у вас такое приятное общество собралось, – сделал он поклон в сторону Ольги.
Девушка, смутившись его вниманием, покраснела.
Мужчины расслабились. Разговор пошел живее, перейдя на животрепещущие темы. Тон задавал Румша. Он будто бы продолжил беседу, состоявшуюся в этом доме неделей раньше.
– С красными можно биться. Можно их побеждать. Они же всегда только стаей налетают. Когда им дают отпор, когда они видят, что не имеют подавляющего преимущества, они быстро хвосты поджимают. К примеру, Малышев, из-за которого Александра Дмитриевича чуть не убили, оказывается, во время своего последнего боя бросил своих и удрал в одиночку. Только далеко уйти ему не удалось – на следующий день его нашли неподалеку уже убитым. Кто с ним расправился, не известно, только отделали его перед смертью знатно. Лишь по мандату его и опознали.
