Принц потупился.

– А мне-то как стыдно! Только сердцу ведь не прикажешь. Тянет, подлое, на кровь…

Король даже пристукнул по столу, заставив подпрыгнуть тяжелые, инкрустированные золотом и камнями шахматные фигуры.

– Ну, так я сам, своими руками и вырву твое сердце. Лучше одному на троне, чем вампира подле себя держать.

– Я вам не мешаю?– спросил Тимофей.– Может, мне позже зайти…

– Не обращай внимания, дело семейное.– «Король» немного успокоился, огладил ухоженную седоватую бородку.– В каждой избушке, так ага, так ага, свои погремушки. Ты сам-то, чей будешь? Да ты не бычься, я и так вижу – хитрый мельник тебя вместо себя подослал. Верно? Знать, скоро и сам пожалует. Совсем страх потерял этот боров. Так и кружит у замка. Принцесса ему покоя не дает, любит он ее. Да видел ли он себя в зеркале, деревенщина?! Но хитер – первым не пошел – тебя, доверчивого, подставил. Вот и верь колдунам…

Оборотень еще что-то говорил, мерзко хихикая, спрашивал, но Тимофей уже не слушал.

Он силился понять, жива ли затаившаяся у него на груди змея?

Словно угадав его мысли, Спилгрим рывком разодрал на нем одежду, с отвращением отдернул руки, отскочил, как ужаленный в сторону.

– Какая гадость!!

С груди Тимофея на него смотрела, не отрываясь, холеная зеленоглазая гадюка. Пасть у змеи была угрожающе раззявлена, раздвоенный язык быстро сновал взад-вперед. На изогнутых клыках зрели полупрозрачные капельки яда.

– Что за люди?! Идут в замок, к принцессе, а что за пазухой? Змея! Точно колдун и видно, презлой.– Вампир обернулся к «королю».– Пытать его и на костер!

– Оно бы и так,– король мечтательно улыбался.– Но жизнь в роскоши размягчает. Нет у меня былого задора ни к пыткам, ни к казням. Подобрел я тут. Живу с королевой в любви и согласии. Вот принцессу за тебя отдам, внуки пойдут…. Ведь главное в жизни что? Семья…. И потом: начни его тут пытать, он кричать станет, кровь кругом, грязь. Что люди скажут о своем добром короле? Думай, Спилгрим, о хорошем!

Оборотень вконец расчувствовался, по- отечески приобнял будущего зятя.

– Мы здесь все свои, лицемерить нам ни к чему. Ты, юноша умный,– сказал он, обращаясь к Тимофею,– по всему видно, тоже из колдунов будешь. В другое время я бы подумал над твоей судьбой. Но сейчас не до тебя. Свадьба дочери на носу, хлопоты, сам понимаешь. Так, что не обессудь и, как говорится, в добрый час. А о Морквине не тревожься, мы о нем позаботимся.

И с этими словами он повернул фигурку короля на шахматной доске.

Каменная плита под ногами Тимофея провалилась и, хватив ртом воздух, он рухнул в преисподнюю…

… А Морквину так и передам:

– Сделали, мол, что могли, но не судьба. Вампир больно шустрый оказался, уйти не успели. Ты, Тима, свое отмучился, спи себе спокойно. Не зря соломку таскал, все помягче тебе будет…

Тимофей разлепил потрескавшиеся губы. Или – после страшного падения – у него началось раздвоение личности и он разговаривает сам с собой, или этот благостный, с шепелявинкой голос принадлежит все же уцелевшей змее, и он его понимает.

Так или иначе, но эти добрые слова возымели обратное действие. Вместо того чтобы тихо отойти в лучший мир, Тимофей ощутил небывалый прилив злости.

– Жалостливый ты,– еле слышно выдохнул он, обращаясь к шевелящейся на его груди змее.– Может, ужалишь? Чтоб не мучился…

Тут к замутненному болью сознанию Тимофея пробились мерные звуки. Кто-то приближался, уверенно шагая по щебенке, весело высвистывал:

– Спил-грим, спил-грим…

– Только не это,– прошипела змея или голос в разбитой голове Тимофея.

– О, да ты живой!– подошедший «принц» грубо растолкал ногой то, что еще вчера было Тимофеем. Почти сутки после падения пролежал он без сознания на куче гнилой соломы, так предусмотрительно собранной им накануне. И стоило ему очнуться, как, словно чуявший жизнь Спилгрим решил наведаться в подземелье.

Вообще-то вампир собирался снять с мертвого Тимофея одежду и пригласить летучих мышей. Позднее подтянутся замковые крысы и, через несколько часов, трудно будет отличить свежеобглоданный скелет от тех, что лежат тут не одну сотню лет.

Та же участь была приуготовлена и жениху Тенил, служанки принцессы. Тело его уже три дня лежало в подземелье, но у занятого приготовлениями к свадьбе вампира все никак руки не доходили. А тут он решил разом избавиться от следов – не позднее, чем завтра в замке ожидали господина Дуффа с отрядом, да и гости вот-вот начнут съезжаться.

– Живой, это хорошо,– заворковал «принц», взвалил Тимофея на плечи и бегом перенес к стене, поближе к лестнице, туда, где прислоненный к ступеням, сидел мертвый стражник.

Глотая от возбуждения буквы, заговорил, закружил вокруг.

– Я ведь, веришь, люблю людей и знаю уже многих. И все же всякий человек для меня тайна. Это как бутылка без этикетки. Вот и гадай – что там, внутри? Вино, а может дрянь какая, уксус ядовитый? Так и человек – что у него за кровь? Кровь – она только с виду у всех одинаковая – красная. Ан нет! Люди разные и кровь у них разная. Я тебе даже так скажу – какая кровь, такой и человек! Бывает кровь людей грубых – охотников или солдат. Всосешь такой, и будто зверь в тебе просыпается. Это не по мне. Это для сосунков. Грубый вкус, грубые чувства. А я вампир тонкий, чуткий. Мне ведь не напиться надо – я ведь не пью, а пробую. Возьми слуг – у них кровь кислая, как молодое вино. В общем, на любителя. У людей благородных и кровь легкая, вроде белого заморского. Есть и другие. Вот ты, к примеру. Какая у тебя кровь? Нет – нет, молчи. Попробую сам угадать.

Вампир пальцем коснулся разбитой головы Тимофея, легко провел по своим растянувшимся красным губам.

– О!– восторженно заверещал он.– Легкая, чистая. Откуда ты, мил человек? В здешних местах такой кровицы точно не сыщешь. Эх, кабы не хозяин. Веришь, я бы тебе жизнь сохранил, чтобы дети у тебя были. Живи в подвальчике, размножайся. Такого «винного погреба» ни у кого нет. Все бы вампиры от зависти умерли. Из самой столицы приезжали бы…. Жаль, мой король против. Не вампир он, а колдуны кровь не пьют, не понять им, в чем истина…. Ну, да ладно, что это я разговорился? Отопью малость, пока живой ты, и за дело. Я ведь не как некоторые. Я у мертвецов кровь не сосу. Ну, подставляй-ка шейку, милок…

Не дожидаясь помощи от снова впавшего в беспамятство Тимофея, «принц» оскалил клыки и медленно потянулся к его сонной артерии.

Вот он уже примерился, сладострастно раскрыл рот и вдруг…

– Ай!! Что это?!– отпрянув, вампир зажал собственную шею.– Какая боль!

На шее у него кровоточили две глубокие ранки.

В тот миг, когда он уже почти впился в Тимофея – гадюка, высунувшись из-за пазухи – молнией ужалила его прямо под подбородком, чуть выше кружевного воротника и тут же исчезла.

– Да ты вампир!!– от яда Спилгрима быстро замутило. Пошатнувшись, он ухватился за вбитое в стену ржавое кольцо.– Мне плохо…

В это время наверху лязгнула дверь. В подземелье вошли четверо прикормленных оборотнем стражников из числа северных наемников, плохо говорящих на языке Зеленого острова, но слишком хорошо понимающих язык золота.

Захватив замок, Оркмахи не стал сразу избавляться от очень подозрительного и вечно сующего свой нос, куда не следует начальника стражи – Ансгара. Только он способен был превратить свору вооруженных буянов в подобие дисциплинированного войска.

Все, что колдун сделал – это ограничил, как только мог, его полномочия и подкупил десяток самых отъявленных негодяев из охраны.

Спилгриму, по-своему хорошо разбиравшемуся в людях, не стоило большого труда определить тех, для кого звон монет куда как дороже королевской присяги.

И теперь четверо, слегка запыхавшихся, вооруженных алебардами, верных ему солдат, стояли перед ним…

– Король зовет!– сказал один.

– Отряд инквизитора у ворот,– коверкая слова, сказал второй.