Пролог

Вот Вам и еще история от моего давнего знакомого – Морквина Тридцать шестого, одного из самых родовитых и столь же бездарных колдунов, каких только носила Земля к северу от Тру-Горма.

Да-да, я ничего не путаю, и со слухом у Вас все в порядке – речь пойдет именно о том Морквине, толстяке и обжоре, что едва не сделался мужем младшей принцессы, а значит, и зятем самому королю.

И пусть невеста в последний момент одумалась и сбежала из-под венца – не все в жизни удается даже таким отъявленным шельмецам и чародеям – Морквин остался доволен и этим. Ибо счастье – это когда все части вместе. А такого на Земле не бывает, и вся штука в том, кому какая часть от счастья достанется.

«Герою – подвиг, умному – награда» – поделил тогда Морквин. И почти безвозмездно подарил миру то самое чудесное темное имбирное пиво, без которого – тут уж Вы мне поверьте – ни одна мало-мальски стоящая из его историй не была бы им рассказана, а мною записана с его собственных слов, на его мельнице и по его же согласию.

Только вот рассказывать я стану так, как мне это заблагорассудится, нимало не заботясь о поучительной стороне дела, поскольку о здравом смысле мы и не слыхали.

И потом – где мы и где теперь Морквин? А если ему вдруг что-то не понравится в моих словах, то пусть он сам придет и поправит меня, если сможет.

Так вот…

Забраться на вершину Тру-Горма дело далеко не самое легкое, будь ты хоть отчаянный новичок-сорвиголова, хоть трижды умудренный опытом охотник, живущий в этих краях всю свою жизнь.

Всякий, кто хоть однажды пересек этот горный хребет – неважно, желая ли навсегда оставить родные места, чтобы попытать счастья на чужбине, или возвращаясь обратно несолоно хлебавши, или даже с целым мешком серебра, всякий Вам подтвердит – без верного спутника и доброй старой легенды, способной сократить любое восхождение, тут не обойтись.

Зато уж и вид с вершины открывается! Добрую половину Лиаргиля можно разглядеть, да еще и Корахтское королевство в хорошую погоду.

Даже Белый замок с шестью его башнями, глубоким рвом и двумя перекидными мостами виден.

Может, когда-нибудь, если эта проклятая погода изменится, а ноги мои малость заживут после «испанских сапог», которые мне усердно примеряли в замке – может, мы и попробуем взойти на вершину – зрелище того стоит, только сейчас в этом нет совсем никакой нужды.

Мельницу Морквина отлично видно и от подножия горы. Я Вам теперь больше скажу – она, мельница эта, там и стоит.

Прямо у излучины маленькой речки Лупп, которая только ранней весной и бывает бурной, в те две недели, когда тает снежная шапка на средней голове Тру-Горма.

А так ее запросто переходят на лошадях. Надо только брод знать, не то, неровен час, угодишь в омут, и тогда все – ни лошадей, ни сбруи.

Да что это я все о серебряных уздечках, да о поклаже? Еще ни один всадник, не говоря уж о вознице, из омута не выныривал. Такие дела…

Вот над этим самым омутом предок любезного нам Морквина – тоже, понятное дело – Морквин, только Шестой… или Седьмой, (кто теперь упомнит?) и поставил свою знаменитую на весь Лимерик водяную мельницу.

Те, кого он в ту пору пользовал от зубной боли, уже лет триста, как и думать о ней забыли, а водяное колесо все крутится, каменные жернова мерно поскрипывают – мелют, знай себе, мучицу…

Часть первая

ЗАХВАТ

Глава первая

Визит Морквина

Тимофей Брыков, юноша шестнадцати полных лет, не самый большой любитель приключений, лежал на диване в своей комнате. Был поздний вечер. канун Первого сентября.

Густые, грязно-синие сумерки колотились в окно упорным, трехдневного возраста дождем. На лице Тимофея лежала раскрытая «Химия».

Он не спал. Было страшно и скучно. Страшно идти утром в школу, где никто и ничто не избавит его от этой самой «Химии». Скучно было по той же причине.

– Последний день каникул,– вяло размышлял он,– и погода, как назло, распоганилась. А завтра и вовсе в школу. Как подумаю, так словно мыло во рту. Ну, где это видано? Три месяца, а вспомнить нечего. Так и вся жизнь пройдет…

Он вздохнул, перевернул, не открывая глаз, страницу, снова накрыл лицо книгой.

Это был его метод изучения естественных наук – считывание информации напрямую с его носителя, минуя текст. Метод себя ни разу еще не оправдал, но Тимофей был не из тех, кто легко отступает.

– Это ж надо,– бурчал он,– никаких тебе приключений. Я их, конечно, сам не ищу, но вот, чтобы так, ничего…

Неожиданно в окно ударил ветер. Форточка оглушительно грохнула, холодные капли обожгли шею. Тимофей даже не вздрогнул. Он мечтал.

– Спасти кого, что ли? Только вот где?

– Места знать надо, брат Тимофей.

– Волколак тебе брат,– машинально ответил Тимофей.– Не успеешь глаза закрыть, а уж кто-нибудь обязательно тут как тут. Просто, как комары роятся…

Внезапно он сел. Отбросил книгу. Прямо перед ним, в черной раме окна, стоял человек.

Грузная фигура его в длинном, до пят, мокром балахоне, занимала почти все пространство между диваном и дверью. Лицо было прикрыто низко надвинутым капюшоном и утопало в густой тени от лампы. Проскочить в дверь, мимо незваного гостя нечего было и думать.

– Ты кто такой?– поинтересовался Тимофей с деланным равнодушием. Губы у него пересохли.– Откуда ты меня знаешь?

– Я тот, кто тебе нужен,– голос незнакомца прозвучал неожиданно мелодично, даже вкрадчиво.– И я укажу тебе путь, где, кроме подвигов, вообще делать нечего. И принцесс там видимо-невидимо. Спасай хоть каждую.

Голос баюкал, успокаивал. Слова лились гладко, нараспев. Казалось, ничего приятнее, чем эти звуки, и представить нельзя. Тимофея даже передернуло от отвращения.

– Что ты несешь?! Какие теперь принцессы? Откуда ты вообще такой взялся?

– А чего это ты разволновался? Ишь, покраснел весь. Разве не сам ты об этом мечтал? Вот я и поднялся…

Гость тяжело, по-хозяйски уселся на письменный стол. Из-под мокрого балахона выглянули огромные рыжие башмаки невообразимого фасона. Мебель жалобно всхлипнула. Волосы на голове Тимофея медленно встали дыбом.

– Чего-чего ты сделал?

– Ну, поднялся, всплыл вон из того озера,– гость неопределенно помахал рукой куда-то в окно, возможно, в сторону котлована на краю микрорайона.– Оно у нас тобой общее. Только берега, гм… разные. Стало быть, Тима, мы с тобой соседи. Помоги мне по-соседски и получишь то, о чем мечтаешь.– Незнакомец ухмыльнулся.– И даже сверх того еще немного.

Последние слова прозвучали довольно зловеще. Тимофей потер глаза руками. Зажмурился. Легче ему не стало. Он открыл глаза.

Гость по-прежнему занимал стол, только теперь он почти лежал, удобно устроившись на стопке учебников. Струйки черной воды медленно стекали с его одежды на чистые, приготовленные к школе, тетради. Тимофей сделал маленький шаг к двери.

– Постой-погоди,– сказал он.– Откуда тебе знать, о чем я мечтаю? И потом – какие могут быть берега у этой лужи? При хорошем ветре ее запросто переплюнуть. А ты говоришь – соседи… Ты, верно, спятил. И что это на тебе за тряпье? От цирка отстал?

Тимофей был уже в полуметре от двери. Оставался один рывок, он выскочит в коридор, квартиру открыть одно мгновение, а там – посмотрим. Незнакомец даже засмеялся. Коротко и невесело.

– Ну что ты, в самом деле? Очень даже преобидно мне отношение такое на заботу мою братскую встретить. Кто из нас подвиг совершить хотел? Я уж про принцессу-красавицу молчу. Впрочем, ты прав – пора нам по настоящему познакомиться.

Он соскочил со стола, выпрямился, почти величественно.

– Слушай и не суетись. Все равно дверь я запер, а из окна, полагаю, ты не вылетишь, не птица. – Он помолчал секунду-другую, словно раздумывая, стоит ли продолжать, выпятил бочкообразную грудь и, чеканя слова, произнес: – Я Мастер Морквин 36, из рода Морквинов, лесных колдунов. Мы незнакомы, но скажу, как брату – голос незнакомца стал задушевным – лучше бы тебе меня и дальше не знать. Но ты мне нужен, и для тебя я готов быть просто Мастером.