Тут он заметил отвратительного двугорбого карлика в зеленых лохмотьях и шутовском колпаке с бубенцами. Горбун сидел на цепи у ног короля, подбирал объедки, что-то бубнил.
Тимофей с надеждой посмотрел в глаза вороне. Поймал немигающий взгляд змеи. В опустевшей голове ясно прозвучали слова Морквина:
– Промедлишь, и мы погибли. Если тебя схватят, повесят на рогатине, как лазутчика. И разбираться не станут. Обычай у них такой. А мне верь. Моя семья с оборотнями не одно поколение воюет. Мы друг друга в любом обличье узнаем…
Тимофей вернулся к двери, ведущей в кухню. Спрятал поглубже за пазуху змею и ворону. Набрал в живот побольше воздуха, задрал подбородок и, напустив на лицо подобие надменности, нырнул в ароматное облако.
Некоторое время повара его не замечали, занятые приготовлением очередных блюд.
На столе высился огромный пудинг с фруктовой начинкой. На огромных блюдах споро раскладывались фрукты, густо обсыпанные желтоватыми кристалликами сахара.
На другом столе, дожидаясь своей очереди, царила огромная рыба с позолоченной чешуей, стояли, приправленные пряностями мясные и рыбные паштеты и начиненные олениной пироги с хрустящей корочкой.
Тимофею показалось, что пол уходит у него из-под ног. Справившись с голодом, он подошел к вспотевшему главному повару, следившему за приготовлением множества пирогов с мясной и рыбной начинкой, которые нужно было вовремя вынуть из печи на лопатке с длинной ручкой, как только они испекутся, чтобы освободить место для следующей партии.
– Благословен учитель, воспитавший такого чудо-повара. Дела, как видно, идут неплохо?
– Чтоб и у вас они шли не лучше,– Повар с трудом оторвался от дела, неохотно поклонился.– По Божьей воле и милости нашего короля, я уже двадцать лет, как служу на этой кухне. Не окажете ли мне честь, добрый мой господин, назвать свое имя? Могу ли я вам чем-нибудь помочь, или вы посетили нас исключительно из любви к праздным разговорам?
Говорил он весьма учтиво, но маленькие глазки его, всплыв из глубины пухлых, багрово-сизых щек, с недоверием разглядывали странный наряд Тимофея.
У гадюки за пазухой начались голодные судороги. Как она там в таком тесном соседстве с вороной?
– Дело не в том, кто я,– душевно сказал Тимофей.– Хотя и стыдиться мне нечего. Имя мне Тимофей, и я личный повар короля Риана, отца принца Вильмета, жениха вашей принцессы. Выписан специально из Индии.
– Из Индии?– Повар открыл рот, демонстрируя превосходные волчьи зубы, а Тимофей, не краснея, продолжал:
– Важно также не то, что вы, уважаемый, можете для меня сделать, а то, чем я могу вам помочь.
– Ннну,– только и выдохнул толстяк, не в силах оторваться от блистающего в центре чалмы поддельного изумруда.– И чем же?
– А вы угадайте,– нагло сказал Тимофей, лихорадочно соображая, как же должен вести себя настоящий повар Лиаргильского короля.– С трех раз. Но чуть позже. Пока же я должен сообщить вам, что до моего короля дошли слухи о том, что его единственный сын, принц Вильмет, гостящий теперь в вашем замке, очень болен. Возможно, он уже при смерти.
Повар даже сел, едва не угодив при этом в приготовленную квашню.
– Как же так? Чем?
– Принц ничего не ест и не пьет,– Тимофей «набирал обороты».– Несмотря на все ваши хваленые блюда, день ото дня чахнет. А ведь в Лиаргиле у него был отменный аппетит и крепкое здоровье. Уж не отравлен ли он?! Если, не приведи Бог, с принцем что-нибудь случится – война! И первый, кого призовет к ответу мой господин, когда захватит этот замок – а он его захватит – армия Лиаргильского короля многочисленна и сильна – первым будет главный повар, уморивший его сына.
– Но я не виновен!– заламывая руки, толстяк закружил вокруг твердо стоящего в центре кухни Тимофея.– Я ли не старался?! Верчусь, как белка, все, все лучшее, что есть в замке – принцу! Все амбары, погреба перевернул. Каждый день новое, а он в окошко, в окошко…. Да чем вы его там кормите?!– Повар всхлипнул.– Что теперь будет?
– Суд короля скор, но праведен,– успокоил его Тимофей. Думаю, виновного истолкут в порошок и запекут в поминальных блюдах. Но, возможно, зажарят сразу и раздадут голодным. Король Риан великодушен!
Изо рта у повара пошли разноцветные пузыри. Он пучил глаза, хрипел:
– Сжальтесь, спасите меня, добрый мой господинчик! Замолвите хоть словечко, ведь сами оглянитесь – мы ли из кожи вон не рвемся?
– Все так,– неожиданно согласился Тимофей.– Принц умирает от неразделенной любви. На самом деле, во всем виновата ваша капризная принцесса, которая все откладывает день свадьбы.
– Истинно, истинно, Ваша светлость, дражайший мой Тимофей! Она, она во всем виновата! Все-то ей не так, то грустит, то плачет. Выходит не часто, видеть никого не желает, а с вечера и вовсе не спускалась, даже к ужину. У служанки ее, бедняжки Тенил, жених намедни исчез, так утешает ее, ангельское сердце…
Тимофей хмыкнул.
– Вот именно. Если принц умрет, виноватым все равно назначат главного повара. Не принцессу же в порошок толочь. Но я здесь не затем, чтобы судьбу предсказывать. Три дня и три ночи скакал я из самого Лиаргиля, чтобы спасти принца и свадьбу ускорить.
– А что, есть надежда?– слабым голосом спросил повар, почти смирившийся с участью самому попасть на стол кровожадным родственникам влюбленного принца.– Может, подадим ему мой знаменитый фруктовый пудинг с голубикой? Вдруг понравится?
– Не понравится,– отрезал Тимофей.– Хотя, я уверен, лучшего и к столу Высокого Престола не подают. Все равно принц, кроме свежей крови, ничего не употребляет…
– Свежей… чего?– повар громко икнул.– Вольно вам так шутить. Не до смеху мне теперь…
– Вот что,– сказал Тимофей.– Принца еще можно спасти, но надо все сделать очень быстро. Я приготовлю специальный кремовый торт «Белая голубка». Поверьте мне, уважаемый,– это индийское блюдо и мертвую принцессу заставит развеселиться и самой тащить принца под венец. Сыграем свадьбу, и все будут жить долго и счастливо. Даже главный повар…
– Ммм,– замычал толстяк,– право, не знаю. За все блюда в замке я отвечаю головой. А уж для принцессы…
– Но все продукты ваши! Немного крема, взбитые сливки, глазурь. Этим не отравишься.
– Идет,– сказал повар.– Все равно ведь, что в блины раскатают, что здесь повесят.
Решившись, он дал знак помощникам. Мгновенно на столе появились крем в большой глиняной чашке, мука и целый кувшин взбитых сливок. На блюде оказалась гора свежих ягод, засахаренные цукаты, венчик, лопатка, маленькая корзинка с куриными яйцами и пряности в крошечных закрытых горшочках.
За пазухой у Тимофея началась нервная возня. Чтобы избежать провала, он быстро сказал:
– Оставьте меня на пару минут. Рецепт индийский, секретный.
Повар пожал плечами, отступил. Остальным и вовсе было не до него. Поварята метались, как заведенные.
Тимофей отвернулся, высадил на блюдо ворону, прошептал слышанное от Морквина имя птицы:
– Твое время, Стела, выручай. Побудешь белой голубкой.
И он наскоро обмазал ее кремом, налепил побольше густых взбитых сливок, обложил цукатами.
– Только не шевелись,– умолял он, полагаясь единственно на талант Морквина – дрессировщика.– На тебя вся надежда.
Стела молча приоткрыла клюв, и он вложил в него, одну за другой, несколько засахаренных ягод.
Тотчас высунулась змея и, получив сырое яйцо, вернулась на грудь. И вовремя…
Подкравшись, повар заглянул через плечо Тимофея и, с удивлением, поцокал языком:
– Торт красавец! Вы, Ваша милость, весьма искусны в нашем ремесле. Голубка – как живая, вот-вот полетит. А уж быстро-то как, никому не угнаться. Вот вам куртка, ступайте теперь к принцессе.
– Ты славный парень,– сказал Тимофей.– И повар знатный. И я тебя отблагодарю. Давай шапками махнемся!
– Это как?
– Ну, как принято у нас, индийских поваров. Я тебе свою парчовую подарю, с редким изумрудом, такой не у всякого раджи есть. Я ведь вижу, как ты на него запал. А ты мне свой колпак поварской, на добрую о себе память.
