Она снова замолчала, затем посмотрела в окно и вдруг улыбнулась:

– А ты сердцеед! Бедная девчонка за тобой по сугробам пришла! Только не говори мне, что она просто так под окнами у нас стоит!

Я посмотрел на часы и спохватился: почти одиннадцать! Мы же договорились с Викой на одиннадцать!

– Она вся замёрзла, пригласи девушку на чай, я вам мешать не буду, мне все равно в магазин пора. – Предложила баба Даша.

– Мы погулять собирались… – Почесал я затылок.

– Соломон, пожалей свою поклонницу, я отсюда слышу, как она зубами стучит!

Я вышел на улицу, Вика беззаботно улыбнулась, словно и не замёрзла вовсе до костей. Хотя, глядя на неё, даже мне стало холодновато…

– Зайди в дом, если тебя не напоить чаем – пополнишь ряды свежих снеговиков! – Заметил я, а из подъезда как раз вышла баба Дарья. Вика не стала особо упираться и скоро уже сидела на кухне. Я налил ей кружку чая и спросил:

– Давно ждёшь?

– Не очень, просто оделась не по погоде, думала, будет намного теплее. Кто ж знал, что погода за каких-то шесть-семь часов так резко изменится! По телевизору сказали, что какой-то арктический циклон резко сменил направление и теперь весь припёрся к нам.

– За что ему огромное спасибо. – Хмыкнул я, сев напротив. Сразу бросилось в глаза, что волосы Вики стали заметно короче.

– Когда ты успела подстричься? Насколько я помню, мы довольно поздно разошлись по домам.

– Сама, перед зеркалом – я уже года два так стригусь. – Пожала плечами Вика, отхлебнув чай.

– Примета плохая, вроде как, сам себе жизнь укорачиваешь. – Заметил я.

– Я не верю в приметы, поэтому не боюсь чёрную кошку, несущую лестницу через осколки разбитого зеркала, в которое я смотрюсь, орудуя ножницами. – Улыбнулась Вика, затем сказала: – Спасибо за чай! Соломон, ты сильно торопишься увидеть нашу мельницу, или согласен сделать крюк по городу? Хочу одеть куртку потеплее, иначе точно стану одним из местных снеговиков, либо снегурочкой с печальной судьбой.

– Ничего не имею против. – Пожал плечами я, затем уточнил: – В смысле, ничего имею против «крюка» по городу, а не твоего превращения в снеговика…

Выйдя из дома, я полной грудью вдохнул свежий морозный воздух и тут же по колено провалился в сугробы. По пути нам встретился тот дворник, что ругал деда Витю за его колдовство. Увидев меня, он вдруг замер и долго ещё провожал нас с Викой растерянным взглядом.

– Что это с ним? – Удивилась Вика, явно подмерзающая в легкой осенней куртке.

– Переутомился от работы, наверное – снега-то сколько! – Пожал плечами я, решив пока не обрушивать на её голову не вполне адекватную информацию. Как не крути, а поверить во всё это даже мне было не так уж и просто!

Мы дошли до её дома на окраине, который был уж очень неприглядным. Это было старое двухэтажное строение, выкрашенное лет двести назад в темно-зелёный цвет. Правда, почти треть штукатурки вместе с краской облетела, обнажив красную кирпичную кладку. На втором этаже часть окон были либо заколочены досками, либо затянуты полиэтиленовой плёнкой.

– Вот тут я и обитаю. – Пожала плечами Вика. – Понимаю, что дом страшнее смерти, да еще ведьмы на чердаке живут, но внутри не так уж и плохо.

– Ведьмы на чердаке? – Заинтересовался я.

– Слухи в нашем городке разные ходят про моих соседок, да и внешне одна из них реально на ведьму похожа. Хотя, на шабаше танцующей с козлом её не видела, врать не буду! Не хочешь на чай зайти?..

Не знаю, что больше мною двигало, желание не обидеть отказом или любопытство, но я вступил в нутро этого не самого внешне приятного дома. Изнутри он оказался ничуть не лучше, чем снаружи. Лестница была старой, деревянные ступеньки в середине были так продавлены, что идти по ним пришлось очень осторожно. Хотя пару раз носами ботинок я все равно зацепился…

Вика жила на втором этаже. Дверь, которую она отпёрла массивным ключом, явно была знакома ещё с прадедом Вики или, как минимум, его ровесниками. Дверь была когда-то деревянной, но затем её (наверное, желая утеплить), несколько раз оббивали листами ДВП или фанеры – не очень в них разбираюсь. Покрасили их либо наспех, либо просто не очень умело, да еще на низ, похоже, краски не хватило – если верх был салатовым, то низ просто светло-зелёным.

– Матери у меня нет, – Сказала Вика, проходя в довольно аккуратно прибранную прихожую, – Отец иногда появляется, у него своя семья давно. Раз в год в школе появляется, да летом в лагерь отправит – и то спасибо. Живу я здесь с бабушкой, но она постоянно в больнице, так что, хозяйничаю тут почти всегда я одна. У опеки претензий нет – учусь хорошо, учителя не жалуются – так что, «поход» в детдом мне пока не грозит.

В квартире было явно не жарко. От старых окон веяло холодом, маленькая печка, стоящая «лицом» в одной комнате и «спиной» в другой, обогревала больше себя саму, нежели квартиру. Мебель была, по большей части, очень старой, отдельно выделялись крутящийся офисный стул, новый компьютерный стол и, собственно, стоящий на нём компьютер. Сама комната Вики (вряд ли комп держала у себя в комнате её бабушка) была очень небольшой, максимум два на четыре. В уголке лежала сумка с надувным матрасом – лучший выход для экономии места. В большой комнате стоял ещё советской эпохи диван, два кресла из одного комплекта с ним, потерявший чёткость рисунка ковёр и, словно антипод всей комнаты – стоящий на круглом столике небольшой, но новый телевизор.

– Комп и матрас отец подарил, а телик бабушке сама купила, летом в парке нашем работала с мотокосой два месяца. – Вика вошла в крохотную кухню и щёлкнула электрочайник, – Извини, но что-то я совсем замёрзла, пока от вас шли. Чай будешь?..

– Не откажусь. – Кивнул я, поскольку в квартире было не жарко.

– Надо печку толком растопить, всё руки не доходят. – Вика быстро поставила две кружки и насыпала в них заварку и сахар.

Над нашей головой раздался какой-то скрежет, потом громкий надрывный смех. От него по спине невольно пробежал холодок.

– Бабка там безумная живёт. – Пояснила Вика, наливая в кружки кипяток. – Иногда кричит по ночам, может смеяться, может громко ругаться на весь дом, а может высунуться в окно и всю ночь песни голосить. Её сестра пытается иногда успокоить, часто слышу, как они ругаются. Иногда летом она вывозит ее на улицу. Правда, в этом ей помогают – безумная не ходит, её приходится выносить и сажать в кресло-каталку. Жуткая старуха! Один раз я проходила мимо, и она схватила меня за руку. Помню, она тогда сказала какой-то бред. Что-то вроде: «Я не могу, зато ты сможешь за меня!» Я тогда убежала, а потом всю ночь кошмарами мучилась, заболела. Болела неделю, а потом всё резко прошло. С тех пор, едва я её увижу издалека – обхожу десятой дорогой!

– Да уж, замечательное соседство! – Вздохнул я.

– Я привыкла. Когда бабуля дома – кладу свой матрас в её комнате – вроде как веселее вдвоём. Когда одна дома – включаю негромко музыку на компе – какое-нибудь интернет-радио на всю ночь – и под него спокойно сплю. Да и не каждую ночь же бабка чудит, бывает и месяц её не слышно.

Попив чаю, мы вышли из квартиры и пошли по лестнице вниз, когда вслед нам донеслось:

– Дедушка мороз,

Посох окровавлен!

Что в мешке ты нам принёс?

Ирод окаянный!

А после этого странного «стишка» понёсся жуткий смех. Признаться, от него мне было не по себе. Сумасшедшие не могут себя контролировать и, наверное, делают это всё не со зла. Но столкнуться с этой безумной старухой мне бы очень не хотелось!

Глава 5.

Время было уже обеденное. По сугробам мы снова пересекли город, который уже успели немного почистить. Правда, теперь пешеходы ходили по городу, как поезда по рельсам, стараясь идти строго по очищенным от снега дорожкам. Пару раз мы прокладывали себе новые тропы, чтобы встречный поток пешеходов не сбил нас. У противоположной окраины, не так далеко от дома бабы Дарьи, народу было поменьше, а дворники попадались более работящие, расчистившие дорогу больше, чем на ширину одной лопаты. Мы спокойно прошли по тротуару почти до самой набережной.