Риэль повернула Малию на узкую тропинку, ведущую вокруг крутого склона. Не самый лучший выбор, но он даст ей выигрыш во времени. Она приказала себе не смотреть вниз, но ничего не могла с собой поделать, время от времени заглядывая через край в пропасть, хотя каждый раз ее бросало в дрожь и все плыло перед глазами от страха. Одно ее неловкое движение, один неверный шаг лошади – и она умрет.

Позади нее раздался стук копыт и грохот камней. Когда тропа, ведущая по склону утеса, наконец-то расширилась, спускаясь в лесистое предгорье, она перевела дух и оглянулась.

Один из всадников обогнал ее, а за ним еще трое, проскакав так близко, что ей в нос ударил резкий запах пота. Позади нее какой-то всадник врезался на всем скаку в бок другого, сбив и лошадь, и всадника с обрыва, по которому только что проехала Риэль. Упавшая в пропасть лошадь истошно заржала от ужаса и боли, затем все смолкло.

Риэль, обернувшись было на этот страшный звук, пересилила себя и вновь пришпорила Малию. Сердце ее колотилось, глаза щипало от пота и пыли, клубившейся в воздухе. Она выскочила из зарослей рядом с тропой, ведущей вверх ко второму горному перевалу, который, обогнув отроги горы Талеи, вел вниз по склонам обратно на равнины – и к городу.

Там она, наконец-то, обнаружила судей: семеро из них скакали впереди нее на некотором расстоянии. Они сбросили свои маски и шапочки, и их светлые, заплетенные в косы волосы свободно развевались на ветру. Внезапно из их глоток, как из одной, вырвался пронзительный боевой клич, который Риэль мгновенно узнала благодаря бесконечным лекциям Одрика о Борсвалле.

Они нагоняли ближайшего от них участника скачек – всадника в черном с золотом одеянии, его шапку и шарф ветер сорвал с головы и теперь трепал его темные кудри.

Весь мир словно замер в этот жуткий момент. От страха у Риэль перехватило дыхание.

Эти судьи – они могли быть кем угодно, но уж точно не воинами ее отца – несомненно были из Борсвалла.

Они окружили Одрика, обнажив мечи, и явно намеревались его убить.

После казни мятежников Элиана проводила Харкана в его крохотное жилище на верхнем этаже соседнего дома.

Когда она повернулась, чтобы уйти, он тихо позвал ее:

– Эл?

Она стояла в нерешительности. Если она останется, они разделят ложе, как нередко делали. Его прикосновения несли ей очищение – сильные загорелые руки, нежность объятий после любовных ласк, то, как он гладил ее волосы… На какое-то время она забывала, кто она и чем занимается.

Но потом Харкан захочет поговорить. Он заглянет ей в глаза в надежде увидеть девушку, которой она когда-то была.

От этой мысли на нее навалилась смертельная усталость.

– Пожалуйста, Эл, – произнес Харкан охрипшим голосом, – ты так мне нужна.

Он избегал смотреть ей в лицо – может, от смущения, или просто боялся остаться один. Или же стыдился прикасаться к чудовищу?

Перед ее глазами внезапно возникла картина: заплаканное, но непреклонное лицо мальчика за секунду до того, как опустился меч палача.

Сердце Элианы сжалось. Она взяла Харкана за руку.

– Хорошо, но я просто хочу спать.

– Я тоже, – мягко произнес он.

Через окно террасы они залезли в его комнатушку – тесную и просто обставленную, – где повсюду была разбросана мятая одежда. Остальные комнаты, где раньше жила его семья, были заброшены, на дверях висели замки. Мать и старшие братья Харкана погибли у городских стен десять лет назад, в тот день, когда войска Империи ворвались в город. С тех пор Харкан не прикасался к их вещам, не использовал мебель, на которой они когда-то сидели, кухонную утварь, которой пользовалась мать. Квартира была превращена в склеп, и Элиана опасалась вторгаться в ту часть, где жили близкие Харкана, чтобы ненароком их призраки не завладели ее душой.

Но в спальне Харкана с ее вечным беспорядком она чувствовала себя в безопасности. За многие годы их знакомства она провела там не меньше ночей, чем в своей собственной комнате.

Она забралась в постель и лежала, ожидая его. Харкан тщательно задернул шторы, оставив окна открытыми, зажег четыре невысокие широкие свечи, стоявшие на маленьком столике, – в память о каждом погибшем члене семьи. Потом снял сапоги и рубашку и улегся в постель рядом с ней, заключая ее в теплые спасительные объятия.

– Спасибо, – пробормотал он, уткнувшись ей в щеку.

Она улыбнулась, подвигаясь ближе.

– С тобой мне всегда спится лучше.

Он тихонько рассмеялся. А потом в комнате воцарилась тишина. Он теребил кончик ее косы в пальцах.

– В один прекрасный день, когда накопим достаточно денег, мы уедем отсюда.

Элиана закрыла глаза. Это было начало любимой истории Харкана, которую он рассказывал ей бессчетное количество раз. У нее не хватило духу сказать ему, что ей невыносимо все это слушать, особенно сегодня. Когда они были совсем юными и не были отягощены печальным опытом, эти сказки еще могли приносить утешение, но сейчас потеряли всякий смысл и казались лишь жестокой шуткой.

Она подождала, пока желание накричать на него пройдет и она сможет говорить спокойно, и как обычно спросила:

– И куда мы направимся?

– На север, через Узкое море, в Аставар.

Аставар. Элиана любила рисовать эту страну в своем воображении: заснеженные вершины гор, покрытые буйной растительностью долины – мир льда, снегов и лесов, ночное небо с извивающимися на нем разноцветными всполохами.

А теперь для нее это было лишь место на карте. Северный сосед Вентеры, последняя свободная страна в этом мире.

– Никому не удавалось ни въехать в Аставар, ни уехать оттуда, – произнесла Элиана, затевая обычную игру, когда один собеседник возражал, а второй пытался его убедить в обратном.

– А мы найдем контрабандиста, – продолжил Харкан. – Очень опытного. И хорошенько ему заплатим.

– Аставар в скором времени падет. Никто не может устоять перед натиском Империи. Посмотри, что произошло с нами.

– Возможно. Но, тем не менее, у нас будет несколько спокойных лет. У нас с тобой, у твоей мамы, у Реми. – Он сжал ее руку. – Мы все будем жить, как настоящая семья.

Семья. Как та, которую Элиана погубила несколько часов назад. Внезапно она почувствовала, что горло у нее перехватило. Глаза щипало от навернувшихся слез.

Проклятье. Вот что случается, когда пытаешься вести себя, как добрый друг.

– Не знаю, смогу ли я когда-либо жить нормальной жизнью, – поддразнила она его. Но даже для нее самой эти слова прозвучали неубедительно.

– Только подумай, Эл. – Харкан большим пальцем чертил круги на ее локте. – Море не такое уж большое. Мы можем оказаться в Аставаре уже через пару часов. Там мы найдем хорошее местечко, может, даже у озера. Я могу заниматься земледелием. Реми может печь хлеб. Ну, а твоя мама продолжит чинить разные вещи. А ты…

– И что я? – Элиана села в кровати. Было невыносимо дальше играть в эту игру. – Даже если мы сможем прошмыгнуть мимо имперских солдат на нашей границе, найти контрабандиста, которые не сдаст нас имперцам, если сможем убедить аставарцев позволить нам пересечь границу… если у нас все это получится, притом что у нас нет на это денег, чем я буду заниматься в твоем фантастическом мире?

Харкан, проигнорировав нотки горечи в ее голосе, поцеловал ее в запястье.