– Молодые люди, – сказал я им, – я могу понять всю чистоту помыслов, которые толкнули вас на этот опрометчивый поступок. Но он, скорее, глуп, чем благороден. Живущие здесь финны, шведы и русские сами разберутся между собой. А тех, кто хладнокровно убивает младенцев и режет глотки женщинам…

Тут я замолчал, вспомнив фотографии, которые были сделаны в доме несчастного великого князя Кирилла. Я побывал на двух войнах, повидал в своей жизни всякое, но даже мое закаленное сердце старого солдата дрогнуло, когда я увидел трупы великого князя и членов его семьи.

– Скажите спасибо, killar (парни), – продолжил я, поглядывая на изрядно приунывших молодых балбесов, – что вы еще не успели совершить никакого преступления, чтобы вас можно было привлечь к ответственности за что-либо, не считая незаконного перехода границы. Будь я на месте ваших родителей, я бы просто отвел бы вас на конюшню и всыпал бы хорошенькую порцию вожжей.

Я приказал отвести задержанных снова на границу и дать им там хорошего пинка, чтобы они без задержки мчались галопом до самого Стокгольма, предупредив их, что в следующий раз с ними нянчиться уже никто не будет, и родители их если и увидят когда, то это будет нескоро.

Назначенный партией большевиков представитель ЦК Эйно Рахья начал было при этом недовольно ворчать, что, дескать, зря мы церемонимся с этими юнцами, которые, не задержи их стражники на границе, сейчас бы занялись убийствами и погромами. Но адмирал Ларионов, присутствовавший при нашей беседе, остановил «неистового якобинца» Рахья.

– Товарищ Рахья, – сказал он, – а вы знаете, что Густав Карлович прав на все сто процентов. Эти молодые шалопаи никого еще не убили и не ограбили. Они просто наслушались краснобаев из числа представителей антироссийски и антибольшевистски настроенной интеллигенции, которая сочиняет в своих уютных квартирках страшилки о русских и большевиках. Но бороться с нами они не рвутся, а вместо этого агитируют горячих доверчивых юнцов, которые думают, что так оно и есть на самом деле.

– И еще. Как я понял, Густав Карлович, – тут адмирал посмотрел на меня, – эти парни выходцы из уважаемых в шведском обществе семей? Если это так, то они расскажут своим родителям о том, как мы обошлись с ними, и это не останется без ответа.

Виктор Сергеевич, как всегда, оказался прав. Через несколько дней один мой хороший знакомый, представитель старинного шведского рода, живущий в Або, передал мне предложение еще нескольких уважаемых людей из числа шведской элиты бывшего Великого княжества Финляндского, а также крупных промышленников, встретиться со мной, чтобы поговорить о дальнейшей судьбе Финляндии.

Я назначил свою встречу с ними в Александровском театре. И место это я выбрал не случайно. Театр был построен в 1879 году по инициативе генерал-губернатора Финляндии Николая Владимировича Адлерберга, который предложил император Александру II построить в Гельсингфорсе театр для русских. Театр получил название Александровского русского казенного театра и был назван в честь императора Александра Николаевича, который покрыл значительную сумму расходов из своей казны.

И вот лучшие люди бывшего Великого княжества Финляндского сидят передо мной в зале Александровского театра. Многих из них я знаю лично, со многими до недавнего времени мы были дружны. Моя служба большевикам во многом испортила эти добрые отношения, но я надеюсь, что все здесь присутствующие – это деловые и разумные люди. Они поймут мои аргументы. Одуревших от своих беспочвенных идей о «Великом Суоми» пылких интеллигентов тут нет.

– Господа, – начал я свое выступление перед сидящими в зале людьми, – все вы слышали о злодейском убийстве в Борго великого князя Кирилла Владимировича и его семьи. Эти подонки не пожалели даже невинного младенца. Полагаю, что все вы до глубины души возмущены этим преступлением. Необходимо было любой ценой остановить тех, кто в ослеплении своем готов резать и убивать всех подряд. Господа большевики, которые взяли власть в Петрограде, сумели выполнить эту задачу и остановить кровопролитие. Господа, я имел возможность откровенно беседовать с главными лидерами большевиков. Скажу вам – это люди решительные и жесткие, которые шутить не будут. В то же они умные и прагматичные политики. Сопротивляться им – бесполезное занятие, и нам надо как-то находить с ними общий язык.

– Господин барон, – выкрикнул из зала сын одного из сенаторов, – вы предлагаете нам вступать в большевистскую партию?

– Не думаю, что вас в нее примут, – ответил я под громкий смех присутствующих. – Лучше было бы вам организовать свою партию, которая смогла бы защищать интересы шведов, живущих в Финляндии. В конце марта состоятся выборы в новый Сейм, или Верховный совет, как они его называют, и такая партия могла бы в них поучаствовать. Да, кстати, этот вопрос не так давно уже обсуждался в Стокгольме на встрече представителя советского правительства с премьер-министром Швеции и кронпринцем. И это инициатива эмиссара новой русской власти была положительно воспринята. Швеции на ее границах нужен мир, мир и только мир.

Смешки и шепот в зале при этих словах полностью замолкли. Присутствующие, что называется, навострили уши. Ведь если Швеция откажет в поддержке финским националистам, то на кого еще остается рассчитывать? Германия разоружила и интернировала финский егерский батальон, сформированный и обученный германскими офицерами. Англия и Франция? Им хватает своих забот. На Западный фронт сейчас непрерывным потоком идут эшелоны с германскими и австрийскими частями, оставившими свои позиции на Восточном фронте. Не сегодня-завтра начнется наступление, целью которого, все уже понимали, станет Париж. Война может закончиться совсем не так, как планировали в Лондоне, Париже и Вашингтоне.

Я заметил смену настроения в зале и продолжил свою речь.

– Господа, теперь вы понимаете, что мы просто обречены быть в составе Российского государства. Надо найти в нем достойное место. Финляндии выгоднее быть вместе с Россией, чем жить самостоятельно. Так уж заведено в этом жестоком мире, что маленькие страны не могут быть полностью самостоятельными. Рано или поздно они должны будут прибиться к какой-нибудь великой державе. А та, в свою очередь, будет использовать территорию государства-сателлита в качестве плацдарма против другой великой державы. Россия не допустит существования под своим боком очага потенциальной агрессии. Она тем или иным способом сумеет подчинить нас, будь мы хоть трижды самостоятельны на словах. Поэтому я предлагаю все тщательно взвесить и принять единственно правильное решение…

После моих последних слов в зале наступила длительная пауза. Потом самый уважаемый из присутствующих, представитель судостроительной фирмы «Крейтон и Ко» в Або, осторожно поинтересовался:

– Господин барон, а на что мы можем рассчитывать, если Финляндия останется в составе Советской России?

1 января 1918 года.

Петроград, Таврический дворец.

Тамбовцев Александр Васильевич

Сегодня Россия совершила путешествие во времени. Нет, никаких машин в стиле Герберта Уэллса не было. Просто был подписан Декрет о переходе с юлианского к григорианскому календарю. И из 19 декабря 1917 года мы прямиком оказались в 1 января уже 1918 года. То есть совершили скачок в будущее сразу через тринадцать дней – ровно настолько, насколько юлианский календарь отличается от григорианского.

Скажу прямо – решение о реформе летоисчисления назревал давно. Имея дела с жителями европейских стран, которые к тому времени практически все перешли на григорианский календарь, подданные Российской империи испытывали большие неудобства. Им все время приходилось держать в уме разницу между двумя календарями и писать даты и по юлианскому и по григорианскому календарям. Поэтому, не дожидаясь официального перехода на общепринятый европейский стиль, в России стали использовать григорианский календарь, так сказать, в явочном порядке.