Into the bottom of every bottle

These five words in my head

Scream Are we having fun yet?[1]

(с) Nickelback — «How You Remind Me»

Как и намеревалась, Настя приступила к разработке плана по соблазнению Семы, едва он вернулся из отпуска, соскучившийся, загорелый и еще более безумно одетый.

— Ты должна устроить нам двойное свидание! — объявила она мне, когда однажды вечером мы вышли подышать свежим воздухом и покурить, — Только ты, я, Даня и Семен.

— Это не «только», это целых четыре человека, — заметила я.

— Я имею в виду, без Кати. Она что-то начинает меня утомлять, — сказала Настя.

Я не ответила, ожидая пояснения.

— Мы же постоянно с ней в месте, и на парах и в свободное время. А еще она всегда такая веселая и оптимистичная, что иногда это просто бесит. И все-то у нее друзья и приятели. И Семен родной и дорогой дружище. А то, что у нас с ним явно что-то намечается, она, будто не хочет видеть и что, между людьми существуют более сложные отношения и тонкие связи, ей неведомо.

— Тонкие связи? — переспросила я.

— Да, как у тебя с Маусом, — сказала она, — Это не объяснить, это надо чувствовать. Я не говорю, что встретить единственную любовь на всю жизнь — это плохо. Я говорю о том, что иногда судьба посылает нам короткие, но, тем не менее, важные встречи, чтобы преподать жизненный урок, чтобы научить нас чувствовать.

— Тема интересная для размышления, но причем тут Семен?

— Я считаю, что он послан мне небесами, чтобы я пересмотрела свое отношение к себе, к мужчинам, к любви. Он как параллельный мир, и я хочу понять, что там, за гранью.

— Настя, да ты философ! — протянула я удивленно.

— Просто я сейчас читаю Анжелику. Там есть эпизод про ее встречу с уличным поэтом Клодом ле Пти, про их нежные ласки на сеновале. Он не был равным ей, не был ее любовью, но в ее сердце оставил теплый след на всю жизнь!

Я рассмеялась. Представила, как Семен, сверкая глазами, читает Насте пылкие стихи, тело утопает в куче сена, а наружу торчит голова, и волосы забиты соломой.

— Настя, Семен никакой не поэт и не романтик, он совсем иной, неужели ты не видишь?

— А мне кажется, в нем есть нечто глубокое, то, что не напоказ.

— А как же Илья?

— Я устала, не могу больше страдать, вечно контролировать каждый шаг, подозревать, боятся потерять его. Я стала настоящим параноиком, так не долго и ведьмой стать, как Маргарита — от горя и бедствий. Мы взяли тайм-аут в наших отношениях, так что, я свободна и могу делать, что хочу!

Было ясно, что Настя переживала становление собственной личности полное внутренних конфликтов, чувствуя себя кем-то средним между Маркизой Ангелов, булгаковской Маргаритой и Анной Карениной.

Что касается моих отношений с Д., то там тоже было все непросто. В тот вечер, когда он позвал меня погулять по крышам, я осталась у него. Конечно, ни по каким крышам мы не гуляли. Просто встретились в небольшой кафешке около его дома, пили молочные коктейли, разговаривали, а потом, побродив по вечерним улицам около часа, пришли в его квартиру, где провели жаркую бессонную ночь.

Утром, идя домой, я чувствовала себя падшим ангелом и кающимся грешником в одном флаконе. Меня поразило то, с какой легкостью я смогла за один день побывать в объятиях двух разных мужчин. Да, что это вообще значит «в объятиях»? К черту условности и возвышенные слова. Хотелось бы мне еще добавить, что после я пошла к священнику, и в темной исповедальной келье проговорила: «Я согрешила, Святой Отец», но я не была героиней романов в мягких обложках, любимых Настей и бабой Людой. Поэтому, да, к черту! Я перепорхнула из одной постели в другую так, словно это было совершенно обычным и естественным делом.

В тот момент мое отношение к самой себе претерпело колоссальные изменения. Я поняла, на что способна, и устыдилась этих способностей. Я даже не рассказала об этом Насте и Кате. И уговорила сама себя просто не думать о том, что произошло. Моя память разбила встречи с Маусом и Д. на два независимых друг от друга события, разделенных абстрактной пропастью времени.

Утром следующего дня я начала новую жизнь, полную любви к Д. и только к нему одному. Маус несколько раз присылал сообщения, но я стирала их, даже не вникая в смысл написанного. Я пряталась в любовь Д., как ребенок с головой прячется в одеяло, боясь, что под кроватью притаилось чудовище.

Д. в свою очередь вдруг неожиданно проникся ко мне нежной заботой и привязанностью. На работе его выгнали в отпуск, и он ни с того ни с сего стал ежедневно встречать меня из колледжа и провожать домой. Оля и Кащ были поражены, они сказали, что до сих пор думали, что я выдумала своего парня рок-звезду, чтобы не казаться брошенной в глазах Ивана. Теперь они могли убедиться в том, что у меня действительно есть парень.

К несчастью, теперь уже я не могла себе позволить проводить с ним много времени, потому что, надо было готовиться к госэкзамену. До него оставалось всего несколько дней, и я разрывалась между учебой, встречами с Д. и подругами. Еще и мама начала что-то подозревать и опасливо поглядывать на меня, то и дело повторяя:

— Смотри не залети! Тебе сейчас вообще это не нужно. Лучше работу ищи, твой заработок нам бы не помешал.

— Да, нужно поправить дела в имении, — соглашалась я, понимая, что она права.

В общем, жизнь становилась все труднее и взрослее, как бы я этому ни противилась. Но поскольку я всегда хорошо училась, то экзамен сдала на отлично и вскоре стала счастливой обладательницей диплома о среднем профессиональном образовании. На выпускной вечер я не пошла. Во-первых, мне не хотелось пересекаться с Иваном в неформальной обстановке, а во вторых в этот же день на вечеринке в «Саббате» должны были выступать «МэМэ». Поэтому, я только сходила на торжественную часть с вручением дипломов и прямо оттуда отправилась в клуб.

У входа меня уже ждали девчонки, а так же Илья и Д. Увидев меня, он заулыбался и еще издали нетерпеливо выкрикнул:

— Ну, что, сдала?

— Дань, я еще неделю назад сдала, сегодня диплом получила! — напомнила я ему.

— А, точно, — ответил он, слегка тушуясь, — тогда пойдем, обмоем что-ли?

Мы пошли в клуб, где произошло нечто, не укладывающееся в мою картину мира.

Мы стояли в курилке, болтали, смеялись, и вдруг Д., посмотрев куда-то в сторону, снова призывно выкрикнул: «Ну, что, сдала?»

Я обернулась и увидела миниатюрную темноволосую девушку со стижкой каре. Она улыбнулась Д. и я заметила щель между ее выдающимися вперед верхними зубами, что делало ее похожей на кролика. Д. шагнул навстречу ей и запросто обнял, так, словно у него кроме нее никого ближе не было.

Настя среагировала мгновенно:

— Это что за щербатая карлица? — спросила она у Ильи.

— А, это Аня из Сосьвы, — спокойно ответил он.

— Аня из… откуда? — переспросила Настя и скорчила гримасу, словно почувствовала неприятный запах.

— Она учится в горном. Мы как-то тусили у нее в общаге, — продолжил Илья.

— Катя, Ника, пойдемте в бар, — позвала Настя, не глядя больше на Илью.

Я замешкалась, не зная, что делать. Уйти — значит показать, что я обиделась. Не уходить, подождать, что будет дальше — значит проявить слабость. А с другой стороны, вести себя как Настя мне не хотелось. Ревновать к каждой девушке, проходящей мимо, устраивать сцены и показательные ссоры — это удел роковых красавиц, совершенно не мой стиль. Но мне казалось, что мои отношения с Д. достаточно доверительны и близки, для того, чтобы рассчитывать на верность с его стороны. И тот факт, что он при мне обнимал другую, просто не мог адекватно отразиться в моем сознании.

«Наверно, они просто хорошие друзья», — успокоила я себя, — "иначе откуда ему знать, что она что-то там сдала". Еще раз взглянув на Д., я увидела, что они мило болтают полностью поглощенные друг другом. Я отвернулась и пошла за Настей и Катей.

Во время дискотеки после концерта все стало еще хуже. У меня появилось ощущение, что Д. избегает меня. Он все время маячил где-то вдалеке среди толпы, а когда я делала попытку приблизиться — ускользал. Несколько раз я снова видела возле него ту щербатую девицу. Один раз мне даже показалось, что он поцеловал ее. Уж это-то было просто невыносимо. Раньше, когда Д. пропадал, я страдала от неведения и неразделенной любви, но теперь, после того, как он превратился в близкого и вполне конкретного персонажа моей жизни, я ощутила ревность и тупую тоскливую боль. В конце концов, я решила не мучить себя больше и предложила девчонкам пойти домой, и они без лишних вопросов меня поддержали.